Крах всего святого (СИ) - Попов Илья В. - Страница 49

     – Как тебя звать?

     Тот ничего не ответил, но вот его приятель, тащивший Стефан с другого бока, недолго думая наградил того неплохой зуботычиной. Мысленно выругавшись, Стефан пораскинул мозгами и решил зайти с другой стороны.

     – Без шуток парни – тут где-то бродит стрыга. Кто у вас старший? Поговорить надо. Мы...

     Разбойники, переглянувшись, остановились и в один миг разжали хватку. Рухнув наземь, Стефан кое-как поднялся, отряхнулся и буркнул:

     – Так бы сразу. В общем, если вы…

     Увы, он слишком поздно заметил, что один из похитителей снял что-то с пояса и занес руку над головой. «Твою…», – Стефан не успел даже закончить мысль, как на его голову обрушилась дубина, погрузившая его в мрак.

     Очнулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. «Просыпайся Стеффи…», – ощутив под ухом зловонное горячее дыхание, он судорожно открыл глаза и приподнялся на локтях. Но к счастью, вместо морды старого ублюдка Стефан увидел лишь озабоченное лицо Мелэйны. Он попытался было встать на ноги, но тут же рухнул обратно на пол. Башка гудела и ныла, во рту стоял предрянной вкус, спина затекла, и больше всего на свете ему хотелось сделать две вещи – проблеваться и очутиться где-нибудь подальше отсюда.

     – Хвала богам, – прошептала Мелэйна и присела рядом с ним, обняв себя за колени. – Я боялась, что ты так и не придешь в себя.

     Стефан огляделся – они находились в какой-то тесной сырой комнатке. Прямо напротив него была крепкая дверь с узкой бойницей, откуда вырывался тусклый свет. Слева кто-то пошевелился, и проморгавшись, Стефан увидел Ивона, Мишеля и седого наемника. Все выглядели достаточно сносно, хотя одежда на его светлости скорее напоминала лохмотья, а нижняя губа раздулась настолько, что едва не лезла на подбородок; соратника Пьетра тоже изрядно помяли, а вот старик вроде был с виду цел, хоть и трясся как от лихорадки, что-то бормоча себе под нос.

     – А где остальные? – спросил Стефан, не увидав Джейми.

     – Не знаю, – девушка прикусила губу. – Я надеюсь, им удалось сбежать.

     – Они вернутся с подмогой, я уверен, – произнес Ивон, но судя по загробному голосу, думал он как раз наоборот. – И уже к утру, все эти негодяи будут висеть в петлях. Мой отец…

     Свет померк, и в окошке показались чьи-то близко посаженные глазенки. Покрыв их громкой бранью, незнакомец приказал им заткнуться, пока он не повырывал всем языки.

     – А ты открой и попробуй, свиная рожа, – огрызнулся Стефан.

     Мужчина за дверью тяжело засопел, но ничего не ответил; и вскоре послышались удаляющиеся шаги и тихая брань.

     – Не стоит их злить, – проворчал седой, осторожно проверяя пальцем шатающийся зуб. – Неизвестно сколько мы тут просидим. Может хоть ведро какое дадут, чтобы под себя не срать.

     Тяжело вздохнув, Стефан попытался устроить поудобней. Делать нечего – остается лишь уповать на то, что Джейми смог смыться и теперь во весь опор плывет в Мьезу, дабы вернуться назад с подкреплением из городской стражи. А то и вовсе караулит удобный момент, чтобы вытащить их в одиночку – Стефан и не сомневался, что второй вариант ближе к истине; что его другу какие-то головорезы? Да он их как щенков раскидает! Ну, во всяком случае, Стефан хотел так думать. Осторожно потрогав слипшиеся от крови волосы, он пробормотал:

     – Слышишь, жричка, может это, поколдуешь надо мной?

     – Я уже пыталась, но… – только сейчас Стефан увидел засохшие бурые ручейки под ноздрями у девушки. – Не смогла. Будто что-то… или кто-то мешает. Как только я начинаю использовать Дар, слова в моей голове путаются, а висок точно пронзают иглой. Я... Прости.

     Стефан привалился к холодной как могила стене и прикрыл глаза. Он с трудом мог бы сказать, сколько прошло времени – наступило ли утро или все еще тянулась эта длинная, паршивая ночь. Стефан даже успел задремать, невзирая на жгучую боль в затылке, как вдруг в коридоре послышался топот сапог. Кто-то завозился с замком – дверь распахнулась и в проеме появилась коренастый тип, сжимающий шипастую дубинку.

     – Выходите, – буркнул он, исподлобья глядя на Стефана. – И без фокусов.

     Стефан уже было прикинул, как ловчее кинуться на увальня, но не менее полудюжины вооруженных громил в коридоре быстро охладили его пыл. Нет, конечно, они могли бы попытаться затеять свалку – может быть, кому-то даже удалось бы в суматохе сбежать, но остальных нашинковали бы на мелкие кусочки. «Будь, что будет»,– подумал Стефан, шагая под неусыпным взором их мрачных сопровождающих. Он заметил, что все они были одеты весьма странно – одинаковые балахоны, спадающие почти до пола, расшитые какими-то непонятными символами, а лица незнакомцев скрывали глубокие капюшоны.

     Через некоторое время их привели в огромный зал – судя по всему, когда-то здесь графья да бароны устраивали пиры и попойки, но теперь выглядел он довольно скудно – пылища, толщиной едва ли не в палец, заняла место ковров, а в паутинных гобеленах, что свисали вниз, мог бы запутаться и взрослый мужчина, не то, что муха. Свет факелов висящих на вбитых в стены скобах едва достигал высокого потолка; чуть же поодаль стоял огромный очаг, в котором спокойно могла поместиться лошадь.

     Но первое, что бросалось в глаза, было стоящее посередине залы огромное зеркало. Точнее сказать нечто напоминающее зеркало, пускай и полностью плоское. Высокая рама по виду казалось отлитой из бронзы, но темно-зеленой, почти черной, поблескивающей под всполохами факелов, покрытой подрагивающими светлыми прожилками и изрезанной замысловатой резьбой в виде переплетающихся меж собой узоров. А сверху торчала башка какого-то уродливого существа – Стефан сперва даже подумал, что это чучело, настолько правдоподобно она была сделана. Лысая и круглая как бычий пузырь, с малюсенькими глазками – по три слева и три справа – вся покрытая безобразными отростками, что переплетались меж собой, тварюга напоминала помесь быка, рыбы и еще какого-то неведомого миру зверя, что породила на свет чья-то больная фантазия.

     Прямо возле зеркала на полу мелом были начертаны довольно странные рисунки: большой круг с перекрещенными треугольниками, испещренный изнутри символами, точно такими же, как и на балахонах их похитителей, напоминающими следы птичьих лап. Изнутри возле каждой буквы горела свеча, капающая на пол черным воском, а то тут, то там блестели подсохшие черные лужи.