Круче, чем скорость (СИ) - Гетта Юлия - Страница 14

Тимур криво усмехнулся, снова слегка прищурив глаза.

— А ты упёртая сучка, Аня. Но мне это даже нравится. Тем слаще будет тебя трахать.

Мои щёки вспыхнули в один момент, а в груди молнией пронеслось это странное волнующее, обжигающее чувство. И сразу после я снова разозлилась на себя. Какого черта мое тело так иррационально реагирует на хамство этого парня?

— Не был бы ты сейчас белее простыни, на которой лежишь, я бы влепила тебе хорошую пощёчину, — произнесла ледяным тоном, пристально глядя ему в глаза.

— Не было бы катетера в моей вене, ты бы сейчас сама лежала на этой простыне. Прямо подо мной, — с усмешкой ответил он.

— Мало тебе битой наваляли, Тимур Валевский, — мстительно прошипела ему в лицо, и, не дожидаясь ответа, встала и вышла из палаты, громко хлопнув дверью.

Сама не могла себе объяснить, почему так сильно разозлилась. Он же придурок, а на таких обижаться глупо. Но внутри все равно всё клокотало от бешенства, и мне уже было плевать даже на то, какие могут быть последствия после нападения Макса.

Еще один придурок. Черт, и почему меня окружают только такие? Притягиваю я их что ли?

Аня

Из клуба я возвращаюсь домой уже под утро. К счастью, на этот раз мама не караулит меня под дверью, и я сразу прохожу в свою спальню, наспех стягиваю одежду, без сил падаю на кровать. После нашего последнего разговора мама демонстративно игнорирует меня, похоже, полагаясь на то, что рано или поздно у меня проснётся совесть, и я сама приду к ней с извинениями. Но меня вполне устраивает такое положение вещей, а потому просить прощения у неё я не особенно тороплюсь.

Усталость накрывает меня настолько, что осмысливать и анализировать сегодняшние, то есть, уже вчерашние события, у меня нет ни сил, ни желания.

Завтра. Обо всем я подумаю завтра. Когда высплюсь как следует и наберусь сил.

Но, как оказалось, выспаться как следует мне было не суждено.

Мама будит меня гораздо раньше того времени, когда я обычно просыпаюсь после тяжёлой трудовой ночи.

— Вставай скорее, дочь. К тебе пришли, — понизив голос, вкрадчиво произносит она над моим ухом, и настойчиво толкает меня в плечо. — Да проснись ты, наконец!

Её дружелюбный тон на подсознательном уровне настораживает меня.

— Кого там принесло в такую рань? — осипшим голосом интересуюсь я у неё, силясь разлепить нереально тяжелые веки.

— У нормальных людей день давно уже начался, — недовольно бурчит мама себе под нос. — Десять утра уже, какая же это рань.

— Я легла четыре часа назад.

— Кто ж тебе виноват? — цокает языком, всем своим видом демонстрируя неодобрение. — Вставай, говорю, скорее, приводи себя в порядок и выходи. Тебя там ждут.

— Да кто? — нетерпеливо смотрю на неё, чувствуя, как раздражение заполняет собой каждую клеточку моего тела.

— Максим.

— Кто?!

— Максим пришёл! — повторяет мама так, будто этот факт должен привести меня в полный восторг. Вот только я сейчас чувствую совершенно противоположные эмоции.

— Какого черта ему надо? — настороженно поинтересовалась.

Не вспомни я в эту самую секунду, что бывший выкинул вчера вечером, наверняка послала бы маму выпроводить его из дома, и черта с два бы вышла из комнаты. Но теперь даже любопытство разобрало, что же такого он пришёл мне сказать.

— Как же мне стыдно за такую дочь. Вон, Катюшка у соседей уже второго недавно родила, такая семья у них дружная, хорошая. А ты, между прочим, старше неё на два года! Ни ребенка, ни котенка, все по ночам где-то бегаешь… Максим такой замечательный парень, видно же, как любит тебя, все ждёт, что ты одумаешься, остепенишься… Иди к нему сейчас же. Поговори. Помирись, пока ещё не поздно. Тебе родить давно пора, останешься ведь одна, как… — раздраженно махнула на меня рукой, и совсем замогильным голосом добавила. — Мы с отцом не молодеем. Хоть бы внуков понянчить успеть. О себе не думаешь, так хоть о нас подумай.

Что-что, а прогнать сон мама умеет, как никто другой. От её беспощадных слов в груди заныло и засвербело. Не то, что бы я ни привыкла к подобному. Мною всегда, с самого детства, недовольны. Соседские дети всегда умнее, лучше, мои одноклассники удачливее, успешнее. Пытаться оправдать её ожидания на мой счёт я уже давно перестала, поскольку это просто-напросто невозможно. Но, несмотря на давно сделанные мною выводы на этот счет, все же, осознавать что в глазах своего родителя ты полная неудачница, да ещё и не обладающая элементарными человеческими качествами личность, наверное, для меня всегда будет слишком сложно. Каждый раз подобные ее слова больно ранят меня. И сейчас в горле снова ком.

Молча поднимаюсь с кровати, натягиваю на себя первые попавшиеся вещи, и так же молча хочу выйти из комнаты. Но мама цепляет меня за локоть в последний момент.

— Доченька, я тебя очень прошу, помирись с ним. Вы же столько лет были вместе, как родные уже стали друг другу! Он такой хороший парень, ты другого такого ведь не найдёшь. Уже все твои одноклассники попереженились давно, а ты так ведь и останешься одна. Будешь потом после тридцати лет с женатыми мужиками крутить, как Любка Смелова, — имя еще одной нашей соседки мама произнесла с особенным презрением.

Я непроизвольно усмехнулась. Ну хоть один человек есть в нашем городе, кто в маминых глазах хуже меня. Выдернула локоть из её руки, и, так ничего и не ответив, вышла из комнаты.

Максим ждал меня на кухне за обеденным столом, на котором раскинулась живописная скатерть-самобранка. Мама расстаралась на славу. И пирожки, и блины, и печенье-конфеты, и варенье в вазочках, и чай, и сливки, и корзинка с фруктами, и чего там только ещё не было. Еще бы — к нам король пожаловал. Самая, что ни на есть, царская персона. Сидит, развалившись на диванчике в вальяжной позе, смотрит на меня, сдвинув брови.

Плотно прикрыла за собой дверь в кухню, пододвинула табурет к столу, и села напротив бывшего, пристально глядя ему в глаза.

С минуту мы играли в гляделки, но поскольку первым взгляд никто отводить не собирался, Макс все же не выдержал и заговорил.

— Когда вчера я увидел на трассе твою и его тачки рядом, и парочку, целующуюся лёжа на капоте, у меня все внутренности будто кипятком обварило, — с презрением произнёс он, продолжая смотреть на меня в упор. — Я был в полном неадеквате.

Скептически изогнула бровь и со злостью спросила:

— Ты хоть понимаешь, что мог покалечить человека? Сделать инвалидом? Даже если бы мы с тобой не расстались, твой поступок ничем нельзя оправдать. Нападать с битой на безоружного — это низко, Макс. Вообще не по-пацански, — ядовито усмехнулась я, вспомнив его любимое выражение.

— Да что ты говоришь, — в тон мне, с издевкой протянул бывший. — Не по-пацански? А ты сама как ведёшь себя? Сосешься с ним на глазах у всех, а вчера, что, трахнуть решила себя дать прямо на капоте его тачки? Да я сдохну от стыда перед пацанами, что столько лет прожил с такой конченой шлюхой!

Изнутри все зажгло от расцветающей в груди ярости, вызванной его словами. Хотелось залепить ему охранительную пощёчину, да только через стол не дотянуться, а пока буду тянуться, он десять раз успеет понять мои намерения и осадить.

– А ну пошёл вон из моего дома, — процедила сквозь зубы, пытаясь уничтожить его взглядом.

К счастью, он не стал спорить, поднялся, толкнув перед собой стол так, что все любовно расставленные мамой чашки и вазочки на нем задрожали, обошёл вокруг, остановился возле меня и наклонился к самому уху.

— Я-то уйду. Но учти, сука, что никто в этом городе к тебе близко подойти не посмеет. И не дай Бог мне ещё раз увидеть или узнать, что ты сосешься с кем-то на людях, клянусь, пожалеешь.

Так вот, оказывается, что надо, чтобы возненавидеть человека до той крайней степени, когда всем сердцем хочется пожелать ему зла. Хотя я никогда и никому еще в этой жизни зла не желала. Но сейчас гнев и ярость захватили все мое существо настолько, что я уже просто не могла себя контролировать. Подскочила с табуретки, как бешеная, замахнулась кулаком, чтобы врезать этому уроду по челюсти, но он быстро среагировал, перехватил мою руку и с брезгливым взглядом оттолкнул от себя.