Второй шанс на счастье (СИ) - Лакс Айрин - Страница 4

Я тихо нажимаю на ручку и толкаю ладонью дверь. Замечаю тёмный силуэт, склонившийся над кроватью Макса. В комнате включён ночник, но видно немногое. Я узнаю мужчину.

— Богдан?

Всё-таки это произошло. Теперь спрятать правду о Максе не удастся. Придётся поговорить с Богданом. Но я не представляла, что наш разговор повернётся в сторону угроз отобрать моего сына.

Я во многое не могла поверить. Но теперь приходится. Реальность безжалостно давит со всех сторон. Не знаю, как я смогла выдержать ужин. Вернулась за стол и действовала на автомате, отключив все до единой эмоции.

Льну к мужу, в поисках, если не поддержки, то хотя бы человеческого тепла. Но пальцы стынут от холода — я словно покрыта коркой инея изнутри и снаружи. Надо поговорить с Виталием. Не знаю, как сказать ему правду.

Виталий не знал о Богдане, даже не догадывался о нём. Когда я вышла замуж за Виталия, срок беременности был совсем небольшим. Это был мой единственный шанс сохранить ребёнка. Беременность замужней девушки не стала бы значительным событием. Так и произошло.

Когда Макс ещё не родился, я часто гадала — на кого он будет похож. На меня или на Богдана? Оказалось, что правильным был второй вариант. И, помню, первой мыслью было — хорошо, что Виталий тоже русоволосый и светлоглазый. В глазах родственников Макс пошёл в отца цветом волос и глаз, а черты лица — смешанные, не разберёшь, на кого похож.

Но я знала правду. Макс получился похожим на Богдана. И это стало моей отрадой и проклятием одновременно. Любимый сын и живое напоминание о мужчине, который был для меня словно глоток свежего воздуха.

Богдан был для меня всем — вкусом запретной свободы, отчаянной надеждой вырваться из-под гнёта родительской тирании, сумасшедшей первой любовью, особенным мужчиной — ведь первый раз бывает лишь однажды…

Богдан стал для меня всем. Мы встречались тайком. Он сначала шутя предлагал мне сбежать. Потом, поняв, что меня держат в ежовых рукавицах, заявил, что дальше так продолжаться не может.

Мы выбрали день и час моего побега. Договорились встретиться. Аня прикрыла бы меня перед родственниками и Мариной. Побега не произошло. Меня перехватили и поместили в закрытую лечебницу на неделю, чтобы я остыла и перестала брыкаться. Богдан уехал, не дождавшись меня. Уехал с Аней — с той самой девушкйо, которая и сдала мой план побега Марине.

Марина замяла скандал, оборвала все его ростки и не позволила ни одному слуху просочиться дальше стен нашего дома. Ещё бы! На кону стояла моя женитьба с Виталием, по договорённости сторон. Состоятельные девочки должны выходить замуж за золотых мальчиков, подающих большие надежды.

И хоть ни мою семью, ни семью Виталия нельзя было назвать очень богатыми, скорее, мы были средним классом, но Виталий был намного предпочтительнее Богдана — дерзкого парня на байке, с кучей приводов в участок и множеством безумных идей в голове.

После неудавшегося побегу я позвонила Богдану лишь однажды. Тайком, опасаясь быть пойманной и трясясь от страха. Но в ответ услышала его короткий и безжалостный приказ: «Не звони мне!»

Потом был ответный звонок от него — пьяный, с россыпью грязных обвинений в корыстности… Я перестала надеяться на помощь принца верхом на дерзком байке и смирилась с реальностью, в которой мне давно была уготована роль примерной жены.

В честолюбивых мечтах капиталы моей семьи и семьи Виталия объединялись, давая пропуск в мир богатых и избранных. Поначалу всё шло по плану. Новый гостиничный бизнес пошёл в гору. Но потом Виталий решил, что пора перейти на следующую ступень и размахнулся на строительство двух крупных отелей премиум-класса. Его грандиозный проект выжимал все финансы из семьи. Мы погрязли в долгах и кредитах. Потом оказалось, что дело всей жизни Виталия не выгорело. Мало того, что бизнес показал себя нерентабельным, так потом ещё и оказалось, что из-за крайне сжатых сроков здания строили с нарушениями техники безопасности.

Один из роскошных отелей сейчас пустует, рискуя свалиться, как карточный домик, в любой момент. Там опасно находиться — территория ограждена. Величественный и безумно дорогой отель «Victoria» стал живым призраком и символом поражения всех честолюбивых планов Виталия.

И самое печальное, что муж не желал признавать своих ошибок. Продолжал жить на широкую ногу, закатывать дорогие ужины и обеды для партнёров, швырялся дорогостоящими презентами, выкачивая те немногие финансы, что остались. Банк даже отобрал наш дом и пришлось вернуться жить в клетку — так я называла дом Марины…

Я кручу эти мысли в голове и никак не могу выбраться из гибельной воронки. С облегчением вздыхаю, когда гости собираются уходить. Напоследок Аня неловко задевает бутылку чилийского красного сухого вина. Оно разливается на белоснежной скатерти и стекает на светлый ковёр.

— Простите. Я такая неловкая…

— Не стоит беспокойства, — успокаивает Марина. — Прислуга всё уберёт.

Мне становится смешно. Единственная прислуга в доме — это я. Через минуту после ухода гостей мне предстоит снять роскошное платье, чтобы прибрать со стола под понукающим взором Марины.

Я с нетерпением дожидаюсь, пока красные огоньки задних фар автомобилей скроются за воротами дома.

— Марьяна! — сразу же шипит Марина. — Нужно срочно устранить винные пятна!

Часть меня внутри сжимается от строгого командного тона, но другая часть обозлённо встаёт на дыбы. Я устала жить по чужим правилам. Скоро всё полетит в тартарары и винное пятно на ковре будет самой меньшей из моих проблем. Поэтому я молча беру из бара бутылку каберне и бокал для себя.

— Уберись немедленно! — Марина догоняет меня и цепляет за локоть сухими пальцами.

— Завтра вызову клининговую компанию! — отцепляю пальцы от своего локтя.

— Это нам не по карману! — возражает старая стерва.

— Напротив. Виталий уверен, что скоро мне даже не придётся работать! — сладким голосом отвечаю я. — Сделка у нас в кармане!

Я огибаю застывшую Марину по большой дуге.

— Поставь вино! Не будь, как твоя мать-алкоголичка!

— Надо же! Теперь она ещё и алкоголичка. Раньше была просто распутной девкой! — усмехаюсь я.

— Мерзавка! — клокочет Марина. — Я потратила на тебя всю свою жизнь! Сколько сил я в тебя вложила? И для чего все это? Чтобы из тебя вышла такая же гуляющая и распутная дрянь, как из твоей матери? Чтобы ты сжила меня со свету, как она сжила моего сына?

Марина идёт за мной по пятам и брызжет ядом. Я резко разворачиваюсь. Она едва не налетает на меня коршуном. Успеваю выставить ладонь и отпихнуть её в плечо. Уверена, что позднее Марина начнёт обвинять меня в рукоприкладстве.

— Что ты себе позволяешь?

— Мне не пятнадцать, Марина. И ты кое-что забыла. Где ремень твоего сына? Или руки уже не такие сильные, чтобы бить? Так вот… — приближаю своё лицо к её, чувствуя запах пудры и приторного парфюма. — Этого больше не произойдёт. Никогда.

Марина отшатывается. Не ожидала такого.

— Ты… ты ещё пожалеешь о своих словах, — добавляет она, впрочем, уже не таким уверенным тоном, отходит и бросает издалека. — На коленях приползёшь умолять о прощении и руки мне целовать будешь!

Я скрываюсь за дверью спальни. Со стуком ставлю бутылку вина и бокал на комод. Спускаю платье по плечам, позволяя ему осесть лужицей алой краски на пол. Потом беру бутылку вина в руки и смеюсь. У меня нет штопора. Смех звучит громко, но в нём появляются истеричные нотки. На пороге спальни появляется муж. Видит бутылку вина в моих руках и истолковывает её по-другому.

— Малыш, я тоже считаю, что это надо отметить!

— Я забыла штопор!

— Сейчас принесу! — муж выходит быстрее, чем я успеваю его остановить.

Виталий возвращается со штопором и бокалом для себя. Он лоснится от удовольствия и напоминает упитанного кота.

«Тебе нравится лежать в постели с этим боровом?» — вспоминаю слова Богдана.