Папарацци (СИ) - Макарова Елена А. - Страница 46

— Она отлично проводит здесь время, — сука улыбалась несмотря на боль и унизительное положение, — видела ее с актером из труппы, — как удар под дых. Знала чем меня зацепить. Только зря дразнит голодного льва в клетке.

Не сомневался, Вика здесь не развлекаться, она не станет принимать участие в сексуальных игрищах. Но сама мысль о том, что она находится в окружении мужчин, которые смотрят на нее только как на объект желания, заставляла до боли стискивать челюсти в неконтролируемой вспышке ревности.

— Где она? — это всё, что сейчас меня интересовало.

— Не волнуйся, где бы она не была, ей хорошо, — только Елена умела произносить отвратительные вещи самым невинным голосом.

Сжимал кулаки, когда начинало трясти от ярости, стоило представить как все эти мудаки смотрят на нее, пускают слюни и представляют каким образом трахнули бы ее.

Не удержался и отшвырнул Елену:

— Дура! Она ни за какие деньги не станет молчать, — знал ее болевые точки, и не хуже не самой умел манипулировать играть на чувствах.

— Она ничего не докажет, — с холодной надменностью. Вику она не считала угрозой.

— Ты слишком самоуверенна, — и совсем не знает мою амазонку. Уверен, Вика что-то задумала, и проникновение в клуб не просто попытка докопаться до моей тайны.

— Она мне не соперница, — и речь совсем не о ее, так называемом, бизнесе. Она считала и меня своей собственностью. — Пусть развлекается, пусть строит из себя детектива. Что она может? Кто она вообще такая? Жалкая сиротка.

— Закрой рот, — пока лишь просил, но она не унималась.

— Обычная потаскушка, которых у тебя было множество.

— Заткнись! — взял ее за горло.

Я никогда не желал никому смерти, но ее похороны стали бы для меня праздником. Сердце бы остановилось, перестав качать кровь; легкие замерли, больше не разгоняя по крови кислород, и она бы замолчала навсегда. Навсегда.

Пальцы сильней сжимались, в глазах Елены разгорался животный, инстинктивный страх перед смертью. Но я ничего не мог ей сделать. Отпустил. Она отшатнулась, кашляя и растирая горло. Как призраки, из воздуха материализовались ее свора, неустанно следящих за порядком в клубе. Руки распускать нельзя, особенно в отношении Мадам. Но она жестом дала отбой охране и те снова отступили в тень, словно их и не было.

После кислородного голодания, видимо, у нее наступило короткое просветление и она сбивчиво заговорила:

— Ты не обо мне беспокоишься, а о ней, — выплевывала слова, словно ей противно произносить их. — Ее пытаешься защитить. Боишься, что я могу ей навредить. Ты любишь ее?

Чтобы я не чувствовал, ее это не касалось. Эта территория, на которую ей не ступить.

— Я забочусь о Софии, — матери на нее, судя по всему, наплевать. — Не хочу, чтобы когда выросла, узнала, что мамочка сидит в тюрьме за торговлю наркотиками.

Сразу куда-то испарилась приветливая хозяйка клуба, очаровательная Мадам и передо мной предстала Елена в своем истинном обличии — циничная бессердечная сука.

— Если она тебе так нужна — ищи. Уверена, найдешь ее с раздвинутыми ногами под каким-нибудь сексуальным красавчиком, перед которым она не устояла. — Она изливала желчь, которой сам аи захлебывалась. — Ты же всерьез не думаешь, что она полюбила тебя? Только я одна способна любить тебя.

— Ты никого не любишь, — с сожаление был вынужден признать.

Меня никто не остановил и не попросил на выход, когда я начал метаться среди посетителей, в каждой брюнетке мне мерещилась Вика и я готов был набить рожу каждому мужику, что был рядом, как мне казалось, с ней. Елена снисходительно позволила мне тревожить покой ее гостей, с довольной улыбкой наблюдая, как шарю по темным углам ее логова в поисках Вики. Стерва хотела оказаться правой, и надеялась, что я застану Вику в чужих объятиях.

Чертовы ленты мешали что-либо нормально разглядеть, а гости люди постоянно перемещались по клубу, и я снова и снова натыкался на одни и те же лица. Но Вики среди них не было. Такое ощущение, что она пряталась от меня. И делала это назло. Мстила за мою скрытность, за мою тайну.

Но я не мог ей признаться, не мог рисковать, рассказывая ей правду. Слишком долго я добивался ее симпатии. О любви и не мечтал, действительно ее не заслуживал. Она бы первой бросила мне это в лицо, как только я признался бы во всём. Я трусливо молчал, боясь ее потерять. Она ускользала сквозь пальцы, с каждым днем отдаляясь все больше. И секс не мог ее удержать. Меня же давно держал рядом с ней совсем не он.

— Виктория! — позвал, устав от тщетных попыток. — Вика! — наплевал на всё и хотел лишь забрать ее отсюда.

Началось волнение, люди перешептывались и рассеивались, напуганные. Елена перестала сдерживать охрану, и пара здоровяков окружили меня, намереваясь выпроводить. Но я не мог уйти без Вики. Ударил одного, как только меня попытались взять под руки. Тут же получил ответный в лицо. Из рассеченной губы сочилась кровь, в ушах зазвенело, но я не собирался отступать. Меня переполняла бессильная ярость и я с радость выплеснул бы ее на кого-нибудь вроде этих амбалов. Наплевать на боль, внутри всё скручивало в тугой узел намного сильней.

Я успел получить и сам отвесить пару тумаков, прежде чем из красных облаков полупрозрачной ткани возникла незнакомка.

— Оставьте, — коснулась плеча одного из охранников, удерживающих меня, — мы уходим, — спокойно объявила. Те послушно отступили в стороны, словно ее слово для них закон, и в их неотступном сопровождении мы направились к выходу.

Как завороженный, я смотрел как при каждом плавном, но решительном шаге “незнакомки”, покачиваются нити бус на ее обнаженной спине, и не верил, что передо мной моя Вика. Высокие шпильки; роскошное платье, облегающее ее точеную фигуру; край чулок, выглядывающих через разрез платья; кудри, тяжелыми локонами спадающие на плечи.

Она неизменно шла на пару шагов впереди, и так же первой накинула пальто и покинула клуб. Даже в туфлях по снегу она двигалась уверенно, словно ведя за собой, а я поспевал за ней, как собачонка за хозяйкой.

— Что ты там делала? — не выдержал ее карающего молчания. Это я должен злиться, а не она. Я должен наказывать ее холодным безразличием.

Она резко обернулась и скинула кружевную маску. На меня вновь смотрела женщина с выразительными глазами и манящими губами. Никогда не видел Вику с вечерним макияжем, и теперь дыхание перехватило от такой разительной перемены. Зря он занимается фотографией, ей самой нужно позировать для журналов.

— А как часто ты бываешь в клубе? — глаза ее стали черными. — А спишь с самой драгоценной Мадам? — голос чуть сорвался, выдавая чувства. Она подозревала, ревновала, но изо всех сил старалась выглядеть равнодушной.

— Я не сплю с ней, — хотел успокоить и обнять, но она отшатнулась от меня как от прокаженного.

— Как это у вас происходит? — мучила скорей себя, чем задевала меня, — вы уединяетесь или предпочитает трахаться как кролики на глазах у всех?

— Да не сплю я с ней, *** твою мать! — устал повторять. — Почему ты мне не веришь?

— Потому что предателям нельзя доверять! — сорвалась с места и вновь куда-то поспешила, скрываясь за углом.

Я нагнал ее только у машины, когда она собиралась захлопнуть за собой дверь.

— Не смей сбегать! — попытался удержать ее и ухватился за ручку дверцы. — Мы не договорили.

— Какие-то проблемы? — показался водитель. — Отпусти ее, — обошел машину, если потребуется убедить меня силой.

— Ты еще кто такой? — будет еще какой-то пацан указывать мне.

— Не вздумай снова затевать драку, — она испепелила меня своим самым воинственным взглядом. — Закрой дверь, мне нужно переодеться. Или хочешь, чтобы я и дальше расхаживала в вечернем платье?

— Переоденешься в моей машине, — не хватало еще чтобы этот хмырь пялился на нее тайком. Надо запомнить номер тачки и позже выяснить, кто он вообще такой.

Вика колебалась, явно не хотела идти со мной, но потом решила, что разумней будет развести нас.