Папарацци (СИ) - Макарова Елена А. - Страница 60

Проницательная сука будто видела меня насквозь, чувствовала все мои страхи и умело манипулировала ими. Как не старалась, я не могла оставаться равнодушной.

— Я не верю ни одному твоему слову, — цедила сквозь зубы.

Снова раздался чистый, но абсолютно механический смех, который я уже ненавидела.

— Думаешь, он любит тебя? Не обманывайся. Ты же знаешь, Андрей никогда не был святым. С чего вдруг он изменится? Как был эгоистичной сволочью, так ей и остался. Ты — лишь интрижка. Я иногда позволяю ему развлечься на стороне. Мы с ним семья: мы понимаем друг друга, мы прощаем друг друга, мы любим друг друга. У нас общий бизнес. SQY — его идея, наше общее детище. Откуда, по-твоему, у меня деньги на всё это? Он спонсирует все мои капризы. Он любит меня баловать.

— Пошла ты! — я была совершенно беспомощной перед ней. Она наотмашь била по самым болезненным ранам, сбивая меня с ног. Не собиралась ей верить, но ложь так походила на правду. Это логично и так просто всё объясняет. Вдруг они оба со мной играли? Всё игра от начала и до конца?

От наркотиков мысли путались, и я начинала сомневаться в очевидных вещах и верить в полнейший бред. Елена лжет, Андрей ищет меня. Должен…

— Я достаточно видела, — выпрямилась Елена, покидая свой псевдо трон. — На стальное посмотрят клиенты, заплатившие за доступ к трансляции. Если повезет, тебя сразу выкупят и не придется развлекать публику на камеру. Лишь в его спальне. Правда, есть вероятность, что тебе попадется отмороженный социопат и вот тогда тебе не позавидуешь. У таких долго не протянешь. Удачи, Виктория. Не переживай за Андрея, я утешу его.

Я кинулась к ней, чтобы стереть с лица эту мерзкую надменную улыбку, но тут же появился один из моих похитителей и сдержал меня, заламывая руки.

— Малышка, так ты лишь подтверждаешь, что без волшебного укола не обойтись. — Я сразу замерла, и только мое сбивчивые дыхание выдавало стремление отчаянно бороться. — Так-то лучше, — похвалил как послушный домашний скот. — Надень это, — бросил на кровать сверток. Из-под краев лощеной бумаги выглядывало черное кружево.

— Ни за что! — не стану наряжаться шлюхой. Никогда не стану этой самой шлюхой.

— Выбирай: или ты переодеваешься сама, или это сделаю я, а может быть и мой сладострастный друг, пока ты будешь в отключке.

Меня не устраивал ни один из вариантов, но стоило только представить того извращенца, склонившегося надо мной, как выбор стал очевидным:

— Сама.

Тогда он отпустил меня и оставил комнате одну. Если можно остаться в одиночестве, когда на тебя устремлены камеры наблюдения.

С чувством отвращения натянула на себя бельё и потуже затянула пояс шелкового халат, идущего в комплекте.

Что делать? Меня уже вывели на эшафот, следующий шаг — петля на шею. Чтобы меня не ждало, смерть явно была лучше этого.

— Умница, — главарь вернулся, оценивая меня как товар в витрине. — Лёха, конечно, кретин, но иногда выдает здравые мысли. — Попыталась вспомнить, что разумного мог сказать тот болван, но похотливый блеск в глазах мужчины говорил сам за себя. — Такую нельзя отдавать непользованной, — взгляд устремился в вырез халата, откуда выглядывало ненавистное черное кружево.

— Только попробуй, — судорожно перехватила шелковые края, прикрывая грудь.

— Непременно попробую тебя на вкус, малышка, — обхватил мое лицо руками, чтобы я не думала уворачиваться, и протолкнул свой скользкий язык мне в рот.

Андрей

Свидетелем оказался мужчина за сорок: тучный, с залысинами, блестящей сальной кожей, суматошный и трусливый. Он явно нехотя давал показания, боясь мести своих же, но угроз отправить на долго в тюрьму, его пугали куда больше, поэтому трещал без умолку:

— Двое их было. Девушка третья. Правда, в отключке.

— Не смутило, что она без сознания? — давил Исаев, пытаясь достучаться до его совести и банального человеческого сострадания.

Но этот болван, похоже, не способен думать ни о ком кроме себя:

— А мне почем знать почему она без сознания? Может пьяная, может обдолбанная. Здесь каждая вторая такая. Это не мое дело. Мне платят за то, чтобы я помалкивал.

— Кто платит?

— А я почем знаю? — заладил одно и тоже. — Кто-то сверху. О большом я никогда не спрашивал. Да такие люди и не скажут. Просто сунут денег, чтобы ты стал слепым, глухим и немым. Я и стал.

— Не слышал куда они собирались отвезти девушку?

— Говорю же, я слепой, глухой и немой. Не мое это дело. Стал бы любопытничать, получил бы. А оно мне надо? Мое дело маленькое…

— Клянусь, я тебя прибью, если ты не скажешь хоть сколько-нибудь полезное! — больше не мог выносить его бесполезной нервирующей трескотни. Какого х*я мы тратим на него время? Исаев даже не осадил меня: видимо, его тоже изрядно вывел из себя этот пустозвон.

— Обычно с такими кралями здесь долго не задерживаются, — снова начал трещать. — Она слишком хорошо выглядела для уличной девки. — Я уже хотел взять его за грудки, чтобы выбить из него силой информацию, когда он дал хоть немного конкретики. — Ее могли приберечь для торгов.

— Где? — в унисон спросили с Исаевым.

— Точно не знаю, — стал отнекиваться, но как только увидел стальной взгляд следователя и мой настрой пустить в ход кулаки, тут же добавил: — Но догадываюсь.

Мы вышли из душной клоаки и в морозном предрассветном утре запрыгнули в машину, отправляясь по новому адресу. Надеялся, что там я наконец увижу Вику. Лишь бы не опоздать. Я и не подозревал, что у Елены имеется такой отвратительный “бизнес”. Этой женщине место в тюрьме, а лучше в лечебнице. Еб*нутая сука!

Еще минимум час в пути, ее час неизвестности ожидания. В этот раз я не стал отсиживаться в теплом комфортном салоне и без разрешения Исаева ворвался в здание в первых рядах. По сравнению с предыдущим логовом здесь было немноголюдно. И пугающе тихо. Пустые коридоры и бесконечные вереницы запертых пронумерованных дверей. Исаевским ребятам пришлось порыскать, чтобы уложить на пол с десяток человек. Они не походили ни на сутенеров, ни на клиентов. Скорей на офисный планктон. Все вокруг казалось странным: словно это склад или какая-то база. Почему здесь не кипит жизнь? Где чертовы торги? Неужели мудила кинул нас с адресом? Вырву ублюдку его болтливый язык.

Люди в форме продолжали шнырять по зданию. То и дело они налетали на меня и, матерясь, уворачивались, снова мчавшись куда-то вперед.

— Соболев? — позвал Исаев из одной из вскрытой комнаты. Ее пришлось брать штурмом: те кто находился по ту стороны двери, не собираясь добровольно сдаваться. Но в итоге они вместе с остальными лежали лицом в пол.

— Что у тебя? — вошел внутрь с глупым вопросом, поскольку получил ответ сразу как только увидел стену, усеянную мозаикой мониторов. — Деева с гниет в тюрьме, — довольно заключил он, вместе со мной разглядывая экраны.

Практически на каждом транслировалась, как мне показалась сначала, одна единственная комната, только вот девушки в них разные. Кто бездыханным телом лежал на кровати; кто рыдал, забившись в угол; кто, как сумасшедший, бродил из угла в угол; кто колотил в дверь кулаками, крича.

— Где-то здесь должна быть Вика, — не сомневался, что именно сюда отправила ее Елена.

Внимательно всматривался в жертв и все они казались на одно лицо: отчаявшиеся, напуганные, пассивные. Но лишь одна выделялась на фоне остальных — лишь в ее комнате находился мужчина. Он недолго целовал сопротивляющуюся девушку, а потом, как ошпаренный, шарахнулся от нее, вытирая рукой сочащуюся изо рта кровь. Тут же следом ему под ноги полетело единственное в помещении кресло. Девушка рванула к двери, но в последний момент не успела дотянуться до ручки — бугай, хватая ее за лодыжки, повалил на пол. Она брыкалась, пока не заехала ему в окровавленное лицо пяткой и не вырвалась.

— Это она! — не секунды не сомневался, что так отчаянно бороться могла только моя Вика. — Она в пятнадцатой комнате, — разглядел в углу экрана номер. Не стал дожидаться ответа и выбежал в коридор. Перед глазами мелькали цифры, но все не те: три, семь, девять, одиннадцать…