В черных песках - Симашко Морис Давидович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/14

Тогда вышел вперед Чары Эсенов, мягко тронул за плечо Оразова, сказал два слова на родном языке. И тот вместе с ним отошел в сторону. Так и стояли они рядом, пока над завернутым в брезент старшим Оразовым не выросла песчаная горка.

И снова долго смотрел Чары в ту сторону, куда ушел Шамурад-хан…

Отряд возвращался к югу. Справа, крайним в боковом охранении, ехал Чары Эсенов. И вдруг зоркие глаза его разглядели далеко в стороне белую точку. Не говоря никому ни слова, он повернул коня.

Белая точка замерла на месте. Подъехав ближе, Чары заметил, что точек три: одна белая и две черные. Они начали быстро удаляться. Чары погнал коня. Неожиданно точки разошлись в разные стороны. Но сердце не обмануло его. Он повернул влево, наперерез белой. Минут через двадцать Чары разглядел белоснежный тельпек и прибавил ходу. Передний всадник выехал на высокий бархан, покрутился там, подняв облачко пыли, и погнал коня напрямик к завешенной утренним туманом цепи гор. Чары уже знал, кто впереди.

Далеко позади остался отряд. Давным-давно пропали за горизонтом и черные точки. Еще раз выехал на бархан всадник в белом тельпеке. Теперь он был куда ближе… Сверкнули зайчики бинокля, и тут же полоснул выстрел. Шамурад-хан тоже узнал Чары.

Они гнали коней ровным шагом. Оба они были опытными кавалеристами.

Солнце описало в небе полукруг. Горы поднимались над горизонтом сплошным широким массивом. А Шамурад-хан и Чары все мчались, не сбавляя шага.

Медленно сокращалось расстояние между ними, но все же сокращалось. Это знали они оба. И вдруг Шамурад-хан исчез.

Но Чары на этот раз не бросился напрямик. Он объехал бархан с другой стороны и осторожно спустился к такыру. Еще не расслышав выстрела, он лежал на песке. Пуля свистнула над самой головой. И снова понеслись всадники уже по ровному такыру. На один-два пальца был размашистей шаг коня у Чары, но это давало себя знать. Он уже видел, как топорщатся складки халата Шамурад-хана. Тот начинал нервничать. Пять раз он оборачивался, и пять раз гремел короткоствольный английский карабин. Чары не отвечал…

Кончился такыр. Опять пошли пески. Каменное дно неуклонно поднималось.

Как только начались пески, расстояние между всадниками сразу сократилось. Шамурад-хан больше не оборачивался. Солнце било в глаза и мешало выбирать дорогу. Загнанные кони спотыкались о крученые корни саксаула. Неожиданно Шамурад-хан выбросился из седла и, став на колено, выстрелил. Дико заржал и забился всеми четырьмя ногами на песке конь Чары. Шамурад-хан засмеялся и, вскочив в седло, перетянул камчой своего мокрого коня. Но не проехал он и сотни шагов, как конь осел на задние ноги и повалился на бок. Только после этого прокатилось по пескам эхо выстрела.

Теперь они шли к горам, тяжело вытаскивая ноги из плывущего песка.

Зем-зем застыл, слегка повернув свою страшную, но безобидную голову. Теперь этот громадный ящер Черных Песков еще больше напоминал крокодила. Из-под старого корня струйкой скользнула змейка со светлой отметинкой на голове. Увидев зем-зема, она окаменела от ужаса. Но тому было не до нее… Он вдруг рванулся и пропал в старых корнях. Только яростное шипение говорило о его присутствии. Сверкнув черной молнией на солнце, пропала змейка. Сухо треснул пистолетный выстрел, и послышались тяжелые торопливые шаги человека.

Они были одни в огромной безбрежной пустыне. Два затерявшихся в песках человека, два последних представителя двух родов.

На Шамурад-хана напал панический страх. Он расстрелял две обоймы из карабина и швырнул его в сторону. Потом сорвал с головы и отбросил легкий белый тельпек. Каждую секунду ждал он выстрела сзади и бежал зигзагами, как затравленный джейран. Но Чары не стрелял. Сдвинув брови, шел он упорно вперед. Между ними оставалось теперь шагов пятьдесят. Оглянувшись, передний ясно увидел лицо того, кто шел за ним. Он дико закричал, выхватил пистолет и начал стрелять с лихорадочной быстротой. Пистолет прыгал в его руке. А Чары все шел…

Вяло щелкнул боек, не найдя очередного патрона. Тогда Шамурад-хан бросил пистолет и кинулся бежать, не выбирая дороги. Там, впереди, уже ясно вырисовывались древние башни и стены.

До них оставалось немного. Солнце все быстрее скатывалось к западу Шамурад-хан несколько раз падал и лежал все дольше, хватая ртом теплый осенний воздух. Когда он падал, Чары садился и тяжело дышал, не спуская с него глаз.

Так и подошли они к крепости. Когда длинная тень угловой башни слилась с их тенями, между ними не было и двадцати шагов. Тогда, собрав последние силы, Шамурад-хан пошел вверх. У ворот он упал и, обдирая руки, пополз вперед, оставляя в древней пыли капли крови.

Чары встал, глубоко вздохнул и пошел за ним, упираясь в землю прикладом карабина. Взобравшись наверх, он передохнул и двинулся прямо в ворота. На тех самых камнях, где остался он когда-то умирающий, с заплеванным лицом, лежал теперь его кровный враг, убийца всего его рода.

Шамурад-хан приготовился к смерти. Сложив руки на животе, он смотрел безразличным взглядом в багровое от заката небо. Чары медленно подошел и, чтобы не упасть, оперся о карабин.

Он долго стоял так и смотрел в лицо врага. Взгляды их встретились.

— Убивай, собака, раб, — хрипло прошептал Шамурад-хан и закрыл глаза.

Чары сунул руку за пояс и вытащил острый нож с серебряной насечкой, заправленный в узкие кожаные ножны. Нож его брата Берды… Чары посмотрел на нож и сунул его в карман. Потом прикладом толкнул лежащего.

— Встать! — коротко сказал он по-русски.

Они шли обратно через пустыню. Руки Шамурад-хана были спутаны за спиной толстым кожаным ремнем, как ноги пасущегося верблюда. Было темно и тихо. Туманная мгла заволокла звезды. Но оба они хорошо знали эти места.

В полночь завыли шакалы. Тогда они сделали привал. До самого рассвета Шамурад-хан лежал, а Чары сидел рядом и держал обмотанный вокруг руки конец ремня. Потом они пошли дальше. И когда солнце стояло высоко над головой, вдали сверкнула белая гладь. Казалось, раздвинулись пески и легкие волны ходят по чистой воде. Минут через двадцать они уже рвали сапогами застывшую корку соли. Здесь они сделали привал. Это было то самое озеро. Увязнувшие в соли, торчали поломанные стойки кибитки, валялись черепки посуды.

Шамурад-хан лежал не двигаясь. Чары подошел к нему.

— Встать! — приказал он. И они пошли дальше.

Во фляге оставалось немного воды. Слюна у них стала липкой и тяжелой. Язык прилипал к губам. Они все чаще садились отдыхать. Но вот Шамурад-хан попробовал встать и, приподнявшись, тяжело повалился на песок. Тогда Чары отстегнул от пояса фляжку и приставил ко рту пленника. Тот жадно глотал воду, а когда напился, выбил вдруг головой фляжку из рук Чары. Песок впитал остатки воды. Шамурад-хан радостно засмеялся. Чары, ни слова не говоря, подобрал пустую фляжку и снова пристегнул к поясу.

К вечеру Шамурад-хан совсем выбился из сил. Тогда Чары повесил на грудь карабин и взвалил пленника на плечи.

Сырой ночной туман спустился на Черные Пески. Разрывая его, тяжело шагал человек, неся на спине другого. Он опускал его на землю и подолгу лежал рядом, прижимаясь твердыми потрескавшимися губами к отсыревшему песку Потом снова вставал, взваливал лежащего на спину и, шатаясь, шел дальше.

Отряд строился на поверку. Держа в поводу коней, особисты равняли ряды взводов Вдруг все замерли. Из-за конюшни бежал подчасок. Он еще издали что-то крикнул командиру. Все разом повернулись к конюшне.

Из-за длинного приземистого здания вышли двое. Передний, в порванном запачканном халате, ковылял, втянув в плечи голову. Задний был бойцом отряда. Пояс туго стягивал статную фигуру. Но такое черное, изменившееся лицо было у него, что только по горевшим лихорадочным огнем глазам узнали рядового Чары Эсенова.

Подойдя к командиру, он приказал переднему остановиться. Потом круто повернулся.

— Товарищ командир! Классовый враг Шамурад-хан… Взят в Карры-кала!.. — доложил он четко. И тут только устало опустился на землю.

• Предыдущая
• 14/14