Терминатор 1965 (СИ) - Осадчий Алексей - Страница 6

– Хорошо, первым так первым. Считайте, девушки.

– Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать. Молоток дядя Мшпа, на золотой значок ГТО сдал! Шестнадцать. Семнадцать. Восемнадцать. Мальчики, он спортсмен. Девятнадцать. Двадцать. Если и спортсмен то бухающий. Двадцать один. Двадцать два. Двадцать три. Двадцать четыре. Двадцать пять.

По посерьезневшей молодёжи стало понятно – начали парни прикидывать своп возможности. Я думаю, Анатолий у них спортсмен, раз тридцать запросто может выстрелить. Павлик здоровый кабан. Но именно что кабан – животик небольшой в его-то годы, больше пятнадцати не вытянет.

– Двадцать шесть. Двадцать семь. Двадцать восемь. Двадцать девять. Тридцать. Тридцать один. Ребята, он вас выиграет! Тридцать два. Тридцать три. Тридцать четыре. Толя, а «старичок» не устал нифига. Тридцать пять. Тридцать шесть. Тридцать семь. Тридцать восемь. Тридцать девять. Сорок. Да, дело пахнет керосином. Сорок один. Сорок два. Сорок три. Сорок четыре. Сорок пять. Сорок шесть. Сорок семь. Сорок восемь. Сорок девять. Пятьдесят. Молодёжь, мне продолжать или сдадитесь, не станете перед девчонками позориться? Давай, дядя или продолжай или спрыгивай.

Милицейский лейтенант вместе со своей дамой, подошёл ближе. Головой качает страж порядка и шепчет на ушко возлюбленной, но я то, Слиянием усовершенствованный, всё распрекрасно слышу: «Феноменальный результат. В нашей школе сорок четыре рекорд у капитана Фалалеева, инструктора по рукопашному бою»…

– Пятьдесят один. Пятьдесят два. Пятьдесят три. Пятьдесят четыре. Пятьдесят пять. Пятьдесят шесть. Пятьдесят семь пятьдесят восемь. Пятьдесят девять. Шестьдесят. Ап!

Спрыгиваю. Хотел для тарантил 75 «выбить», но вижу по растерянным лицам троицы – они уже сдались.

– Начинайте, молодёжь. Можете сразу без обуви к снаряду подходить, хотя я и в ботинках своих упражнение демонстрировал.

Затоптались юноши, засовещались. Лейтенант подошёл, пожал руку. Поинтересовался, откуда такой выдающийся спортсмен объявился в их партизанских краях. Громко ответил, что проездом из Парижа в Нагасаки, даю гастроль и учу племя младое вежливости и приобщаю к спорту.

Лейтёха радостно разулыбался. Павлик зло закусил губу. Щенок по-видимому надеялся, что присутствие мента позволит им соскочить со спора. А вот тут ты хренушки угадал, мальчуган. Дяде Саше-киборгу нужны твои полуботинки. Ещё скажи спасибо, что не Шварц с тобой спорить взялся, оставил бы без трусов брянского аборигена губернатор солнечной Калифорнии.

Меж тем Анатолий вытянул 22. Неплохой результат, но пять последних засчитывать я бы не стал – парень дёргался, корпусом вилял. Но старался как мог за команду, молодец. А Павлик, «царапаться» не стал, зло плюнул в мою сторону, разулся и в розовых носках, побрёл в пыли прочь…

Я поманил Ангелику, та очень неохотно, поглядывая на мента, отдала мой задрипанный портмоне…

– Пари, – пояснил насторожившемуся стражу порядка. Тот понимающе улыбнулся, подхватил свою девушку и повёл её прочь, громко рассказывая что-то нарочито весёлое…

В полуботинки Павлика я переобулся сразу, аккуратно поставив своп говнодавы рядом с урной. Может, пригодятся кому, мало ли.

– А к вам, ребята, у меня претензий нет, вы чисто прицепом шли, надо было Павлуху по носу щёлкнуть. А то толкается и нет бы извиниться – силу чует, буром прёт, сучонок.

– Нам чужая обувь не нужна.

– Гордецы! Молодцы! Поставьте рядышком с моими чоботами да брюки закатайте, носки снимите, пройдитесь эдакими модниками по славному городу Брянску. В городской фольклор попадёте непременно. А вы, пани Ангелика так неохотно с кошельком расставались, может посидим в тутошнем ресторанчике, за жизнь поговорим за вина бутылкой. До отхода поезда есть ещё время…

Намеренно обострил, заговорил с ёрнической, где то даже издевательской интонацией. Пускай думает юношество, что некий полублатной артист цирка их умело развёл.

А что, я вполне в циркачи гожусь, может к Гайдаю наняться на съёмки «Кавказской пленницы», с Варлей замутить. Эх! Перспективы! Спасибо тебе, мурлыка из Лаборатории нечаянно «выбивший» меня из моей рабской невесёлой реальности. А я даже не знаю как того кота звать-величать. Белый, пушистый, игручий кот, – спасибо тебе. Как только разбогатею в этой распрекрасной жизни, непременно кошачий приют устрою. Прослыву чудаком, меценатом. Опять же дамы толпой повалят, – любят они котиков и мужчин, котикам покровительствующих…

В первопрестольной не задержался, лишь с вокзала на вокзал перескочил и вот уже в плацкартном вагоне, на удивление чистом и, сказал бы даже – свежем, качу на восток, билет взял до Красноярска.

В столице покуролесить успею, а пока надо важное дело сотворить – не допустить знакомства родителей и моего, Саши Новикова, рождения в этой реальности. Мало ли вдруг с появлением моей ментальной копии (или всё же оригинала?) как шандарахнет Великая Схлопка и окажусь я снова на спутнике Юпитера промаркированный со всех боков как SD-248068-NV…

Кто без малого три века не провкалывал в рабстве у искусственного интеллекта, тот моих мотивов не поймёт. Знали бы, как работает «Слияние и Контроль», как мягко и «ненавязчиво» направляет даже не руки-ноги, а мысли, нужным Великому Разуму курсом, не осуждали бы. Ведь и покончить с собой невозможно – ценных работников захвативший планету компьютер бережёт. А сейчас Слияние дремлет, наблюдая за кондициями тела Вити Протасова и покорно исполняя все пожелания, МОИ пожелания!

Решил бородавку Виктору с правой щеки убрать – через пару часов рассосалась-переработалась мерзкая горошина. А усиленно поглощаемые белки жиры и прочие углеводы позволили «нарастить» массу тела, немножко подкорректировать облик В.С. Протасова как-то убрать ранние морщины и морду лица сделать не такой унылой. Слияние, когда оно под ТВОИМ контролем – волшебная вещь, жаль, не хватит таланта, описать мою эйфорию.

Ладно, попробую: представьте, что женаты на злой и страшной старухе, мегере форменной, которая вас бьёт, не кормит, деньги отбирает, мозги выносит, а вы к ней навечно «привязаны» заклятьем страшного чародея, ни сбежать, ни утопиться. Полный абзац. И тут чародей по пьянке чего-то напутал в книжке своей колдовской и просыпаетесь с тридцатилетней Моникой Веллуччи, нежной и любящей супругой. Она вас боготворит и ублажает всячески, борщами и котлетами наивкуснейшими потчует, денег на пиво даёт, ждёт у окошка бухого с футбола, носки и свитера на продажу вяжет…

Представили? Примерно так, только на пару порядков круче дело обстоит со Слиянием, а когда ТЫ главный вообще жизнь прекрасна, помирать не надо. Да собственно говоря и не помрёшь, постоянно тело обновляя. Главное сдуру, как коллега-киборг Шварц в лаву расплавленную не кинуться и запасец органики держать какой под рукой для подпитки организма. Хотя, при нужде и листья и трава пойдут в дело и кора и иголки пихтовые, – организм человека-киборга перерабатывает практически всё.

А родители один фиг разойдутся через пять лет, сколько помню дед постоянно матери выговаривал, что пня таёжного с Ангары выбрала, хотя могла с её то красотой и умом генеральшей, а то и маршальшей стать.

Сам дед, гвардии майор Василий Семёнович Иванченко мне то как раз и нужен. Точнее не он сам, необходимо изменить ход событий и отправить дедулю из Козульки в Германию, в ГДР. Эпическое крушение военной карьеры деда Василия давно стало семейной легендой, каковую я впервые услышал в младшем школьном возрасте, а потом и зазубрил от многократного повторения. Если отбросить критиканство бабушки и матерные рулады деда, то случилось следующее.10 сентября 1965 года три танкиста, майоры Иванченко, Степанов и капитан Ворожейкин выпили по триста, а может и больше. Бравые вояки прибыли из танковой части, что под Козулькой стоит в Красноярск на какое-то рутинное совещание и перед отъездом домой «раздавили литру» в привокзальной ресторации. Ворожейкин оказался не только честолюбивым карьеристом, но ещё и гнидой редкой. Злясь, что не его, а деда Васю отправляют на охрану передовых рубежей социалистического лагеря, в Германскую Демократическую Республику, замыслил капитан недоброе. Сам, падла, стопки пропускал, а то и незаметно выливал (впрочем дед тут уже мог запросто и приукрасить) а боевых товарищей спаивал и когда майор Иванченко вышел отлить, к нему подвалил патруль. Красноречивый дед, войны хвативший, совсем уже было «разрулил» ситуацию, но тут старлей-комендач досадливо махнул рукой и матернулся, мол нехорошо когда офицеры танкисты стучат друг на друга, используя патрульных в своих разборках…