Дочь реки (СИ) - Счастная Елена - Страница 13

— Не надо было против рода своего идти.

— Коли не пошел бы, так и до Волоцка не добрался. А тут вы меня тоже неласково встретили с воеводой твоим. А в дружину мне ой как хотелось, — Рарог вздохнул сокрушенно. — Пришлось свою заводить.

Владивой встал, чуть вскидывая голову. Обошел стол неспешно, размышляя о чем- то и покачивая головой. Совсем не изменился за те три года, что они не виделись. Ни седины заметной в волосах не появилось у князя от забот больших, ни морщин на суровом лице. А вот Рарога эти годы поменяли хорошенько. Но Владивой все равно сразу его узнал.

— Я мог бы ватагу твою нынче же задавить, — бесстрастно рассудил князь. — Татю ведь не положено людям помогать. Татю положено было бы за княжну и выкуп у меня большой попросить. А ты ее домой привез.

— Неправильный я, значит, тать, княже, — Рарог хмыкнул, пытаясь разгадать, куда Владивой ведет.

— Я и гляжу, что неправильный, — согласился тот. — Да и слыхал, что своих ты не грабишь, простому люду зла не чинишь. И на чужих землях тебя видят чаще, чем в моем княжестве. Потому давить я тебя не стану. Отблагодарю даже…

— Жизнью?

— И ею тоже. Но если ты поможешь мне, Измир, — Владивой остановился напротив, обойдя Рарога по кругу. — Два лета уж русины не дают покоя купцам, которые по Волани держат путь на юг или север. Ловим их, конечно, но ватаги стали больше. Уже и остроги жгут. А купцы ищут другие пути. Для них здесь слишком опасно. Сам понимаешь, чем это грозит Волоцку. Да и весям.

— Понимаю, чего же не понять, — Рарог кивнул, выслушав рассказ князя.

Признаться, не думал, что об этом он пожелает поговорить. Но так даже лучше.

— Так вот я хочу взять тебя на службу, — продолжил князь. — И себя отбелишь. И отцу отрада.

— Отцу до того, белый я или черный, давно дела нет.

— Зря ты так думаешь, — Владивой вдруг хлопнул его по плечу ладонью, сдавил пальцами ощутимо. — Он рад будет, если ты вернешься в род. Не татем, за которого стыдно. А тем, кто сможет его продолжить достойно. Тем, кто с князем будет дружен. И славой воинской не обделен.

Мягко стелет, подлец. И говорит-то все слова правильные, такие, которые каждый услышать захочет. Да кто в ватаге Рарога откажется из находника неприкаянного вдруг сделаться едва не кметем? Да Владивой не был бы князем, если бы в предложении его не нашлось бы несколько подводных камней. А то и целая гора, такая, что и киль поломает в щепки, и борта в стороны размечет.

— Так чего ты хочешь, княже? Говори яснее. А то ведь я не на всякую дружбу соглашусь.

— Ты много по рекам ходишь. Знаешь их хорошо. Много лучше других. И сражаешься умело. А потому мне нужна дружина, та, которая русь прямо на воде остановить может, — пояснил князь. И взгляд свой холодный, серый, как озеро в ненастье, в конце припечатал.

И надо бы соглашаться немедля — так этот взгляд, суровый и ожидающий говорил. Предупреждал, что дурить и кочевряжиться не стоит, иначе гостеприимство и терпение правителя могут обернуться немилостью вмиг. Но легко такие дела не решаются. Много было задумано на это лето, и путь далекий — прочь из княжества Волоцкого был уже почти начат. Стало быть, ватажникам объяснять придется. Да и такой малой дружиной, как пожелал назвать ее князь, вряд ли можно долго гонять русинов. Потреплют, а там и замечать перестанут. Опасное это дело.

— Я не один по рекам хожу, — вновь заговорил Рарог после недолгого молчаливого раздумья. — Со мной много людей. И решать не только мне. Потому я так тебе скажу: ты меня отпустишь сейчас. А как сойдет самое большое половодье, как соберу я остальных своих людей, тогда тебе свое слово скажу.

— Половодье сойдет скоро. Я дам тебе время подумать, — голос князя взрезался острой сталью. Терпение его уже подходило к концу. — Но не слишком долго. И, если пропадешь, пожелаешь спрятаться, то следующая наша встреча не будет доброй.

— Это смотря, как далеко убежать, — бросил Рарог, больше чтобы правителя позлить.

Все нутро его сейчас противилось тому служить, кто уже прогнал его однажды, не посчитав достойным примкнуть к дружине и кметем назваться. Из-за тех дел, что его никак не касались, но достигли слуха и заставили отправить восвояси. Хоть и знал князь, что стрельцы лучше вряд ли найдутся среди его гридьбы. Сегодня это узнал и сам Рарог.

— Ты ведь не собака безродная, Измир, — напомнил Владивой о том, что Рарог хотел хоть на время забыть. Так было лучше, легче без нитей, которые тянули туда, где видеть его никто не хотел. — Есть у тебя и отец, и брат младший. Захочешь, чтобы с ними все хорошо было — не убежишь.

Вот оно как…

— С того и надо было разговор начинать. Но я все ж подумаю.

Князь кивнул было, отпуская Рарога. Но когда тот уж почти до двери общины дошел, вдруг окликнул снова.

— И сказать еще хочу, — помолчал, сжав губы и продолжил: — Ты к Грозе лучше и близко не подходи.

— А ты отец ее разве, чтобы решать? — осклабился Рарог.

Ух, зацепило-то как, аж в груди что-то вспыхнуло и закачалось от твердых слов князя, пронизанных еще более открытой угрозой, чем раньше.

— Я отцу ее слово давал за дочерью приглядеть, пока он служит в другом остроге,

— спокойно пояснил князь. — А уж от таких, как ты, надо девиц подальше держать. И в сторону ее смотреть не думай.

— Какая тебе печаль, князь? Сегодня я в твоем детинце на пиру сидеть буду, а завтра меня тут уж и не увидишь. Ничего не стрясется с Грозой.

Повернулся и вышел из общины, сжимая кулаки, не желая об этом больше и слова говорить.

Ватажники встретили его вопросительными взглядами, да заметили, что старшой больно уж не в духе — спрашивать ничего не стали. И после все расскажет. Но то, что жив пока и никто его в застенках детинца держать не собирается, успокаивало и самых неуемных, тех, кто сюда и идти не хотел, готовый силой от стражи отбиваться.

Струги не бросишь просто так. Пришлось на пристань идти, мастеров искать в посаде, которые могли бы скорее с починкой лодьи помочь, перетряхнуть кошели, еще почти пустые — по весне-то. Зима, как водится, нелегкая была: кто по домам разбрелся, кому было куда идти, кто охотой по лесам перебивался. Можно было с бортом этим окаянным и самим справиться, но тогда скоро никак не успеть.

Благо в городе торговом таких мастеров оказалось достаточно — и многие не заняты, потому как купцы только-только начали свой путь по протаявшей реке, и до Волоцка добрались не все. И повезло, что были среди них те, кто не ушел на первые севы зерна во славу Даждьбога: остались в посаде. Хоть и было вокруг теперь гораздо свободнее, чем обычно. Люди нынче славят Богов и требы приносят в святилищах, и просят милости не только у Даждьбога, но и у Матери Сырой Земли, чтобы приняла семя, а уж Сварожич обласкает.

Другие в Овсень Большой уж скот на луга выводили, на подросшую траву, полную силы светила, принявшую ее из земли.

Да только находникам полей не сеять, скот не пасти. Весь день Рарог и Волох провели в посаде да на берегу. Другие ватажники наводили порядок на лодьях, убирали воду со дна пострадавшего струга. Нехорошо вышло: и бок внизу, у самого днища, ему помяли, и ларь богатый, тяжелый, который на лодье русинов заприметили себе в добычу, утопили. Вместе со сгоревшим кораблем. Да такая схватка случилась жаркая, что не всяк понимал, где свой, где чужой воин. Теперь уж не узнаешь, что в том ларе было: глубоко на дно лег, не достать. Не сыщется даже в ватаге Рарога такого пловца, чтобы сумел бы. И если достанешь до дна — сундук все равно не вытащишь. Потому ватажники повздыхали, конечно, как остатки русьей шайки прибились к берегу на почти разбитом в щепки на порогах струге и скрылась в лесу. Но случается и такое. Да только непонятно, где они по весне уже успели таким богатым добром разжиться.

К вечеру дождь почти стих, и работать стало легче. Скользкие блестящие мостки под ногами уже не казались такими неверными, и запах мокрого дерева стал привычным. Зато бок струга был починен, просмолен хорошенько — и выглядел теперь лучше, чем новый. Все разметанные во время бури вещи снова уложили в порядке под лавками, поставили мачты: придется против течения идти, и, если случится попутный ветер, то и скорее доведется покинуть Волоцк. Нежеланная вышла встреча.