Сердце мексиканца (СИ) - Хаан Ашира - Страница 23

Аля слишком упорно работала над тем, чтобы никто никогда не лез в ее жизнь без приглашения. Не звонил, чтобы выяснить, почему она целых три часа не появляется в мессенджере, не инициировал федеральный розыск, если она просто выключила все телефоны и планировала выспаться, не приходил под дверь, когда она удаляет аккаунты в соцсетях, чтобы устроить себе цифровой детокс.

Подруги так и подумают.

На работе пару раз позвонят и пометят, что Аля в неоплачиваемом отпуске.

Отец скажет свое обычное: «Обиделась неизвестно на что, как все бабы».

По-настоящему ее хватятся, может быть, через месяц. Или полтора.

И то поначалу постесняются разыскивать — вдруг она обрела просветление и теперь живет в глубине джунглей, общаясь только с местными жителями и древними богами.

Что, в целом, недалеко от истины.

Несмотря на ранний час, Сантьяго уже не было, и Аля спокойно умылась и отправилась помогать Пилар. Обычно она пропускала утренние сборы, когда Змей раздавал указания на день, рассказывал о планах и общался с парнями — совсем как проект-менеджер в каком-нибудь московском офисе. Но сегодня она вышла во двор с корзиной выстиранного белья как раз под конец такой «летучки». Сантьяго гарцевал на темно-гнедой лошади, одетый так же стильно и роскошно, как вчера, и Але стоило некоторых усилий не оборачиваться на него поминутно, чтобы полюбоваться на идеальную осанку, на то, как он гордо держится в седле и какими сдержанными, но властными жестами отправляет своих ребят по местам.

Закончив, он крикнул что-то в кухню, и к нему вышла Пилар с полотенцем в руках. Разговор был негромким, да Аля все равно не поняла бы. Но потом Пилар кивнула в ее сторону, и Сантьяго обернулся. Аля быстро отвернулась, старательно глядя на развешанные наволочки. Здесь ее научили новому способу обходиться без прищепок: веревка для белья была хитрой, туго скрученной из двух, и секрет был в том, чтобы зажимать края белья между ними.

— Алия!

Она судорожно вдохнула и повернулась к нему, готовая ко всему. Даже — в сердце теплилась последняя крошечная надежда — к тому, что ее сейчас отвезут в аэропорт Паленке и посадят на самолет до Москвы. Даже пусть просто отвезут — она сама купит билет!

— Собираюсь проверить дальние пастбища, размяться, поговорить с людьми… — сообщил ей Сантьяго. — Умеешь ездить на лошади?

— Только шагом… — недоуменно ответила Аля. Возможно, в Мексике это умение сродни умению кататься на велосипеде, но она живых-то лошадей видела считанное количество раз — в основном, когда владельцы конюшни клянчили «на корм» у метро. А держаться в седле ее научили на одном из корпоративов, почему-то устроенном в конном клубе.

Ловкий смуглый парнишка уже вел из-за дома вторую лошадь, такую же темненькую, как у Сантьяго, уже оседланную и на вид довольно смирную. Пока Аля восхищенно гладила лоснящийся бок и шелковую гриву, Пилар забрала у нее пустую корзину и одобрительно ткнула в спину, указывая на седло. Только тут до нее дошло:

— Это для меня? — спросила она почему-то у Пилар, но ответил, конечно, Сантьяго:

— Для тебя. Забирайся. Прокатимся, развлеку тебя.

Аля на удивление ловко, должно быть, с перепугу, забралась в седло, почти не забыв, как правильно упираться коленями и держать поводья, и покосилась на Змея — смеется? Но он серьезно осмотрел ее, кивнул, и они отправились шагом по земляной дороге между высоких сочно-зеленых зарослей. Видно было, что по этой дороге часто ездят машины, но и для лошадей она подходила отменно.

Прогулка напоминала Але какие-нибудь фильмы о жизни аристократов века девятнадцатого. Леди и джентльмен после обеда выехали проветриться, ведут неторопливую беседу о погоде и любуются окрестными видами. Дальше, в зависимости от страны действия, их ждет признание в любви, страстный поцелуй у дерева, внезапное нападение врагов или вечерний чай с маленькими сэндвичами. Интересно, какой вариант предполагается в Мексике?

Солнце начинало припекать, и Аля забеспокоилась, что не взяла ничего на голову. Хоть бы платок какой-нибудь надо было повязать.

— Это большое ранчо? — После их обмена истинно английскими замечаниями о погоде в самом начале прогулки вопрос звучал довольно вежливо.

— Да, земли много, — отозвался Сантьяго. — Но она почти не обрабатывается. На дальнем краю есть пастбища и парочка кукурузных полей, там живут старые работники, оставшиеся еще от мужа Пилар.

— Это ее ранчо?

— Да.

…значит тут ты всех и убил?..

Аля не произнесла это вслух, но неловкая пауза застряла в беседе, как камушек в подкове.

Как-то неудобно было расспрашивать дальше. Чем именно он занимается в жизни? Грабит автобусы? Нет, это занятие для мальчишки Хесуса, он сам осуждал его за это. Тогда что? Шантаж? Наркотики? Заказные убийства? Сутенерство? Хотя это вряд ли, тогда в первые дни парни не смотрели бы на нее голодными глазами.

Вежливая беседа как-то не задалась.

Заросли по сторонам от дороги были похожи на сорняки-переростки средней полосы. Вроде бы и узнаешь какое-то растение, и даже название вертится на языке, но здесь оно в десять раз выше, и не факт, что из одного рода. А может, Але так только казалось, и мозг, утомленный таким количеством неизвестного вокруг, старался подогнать картинку под готовые шаблоны.

В стороне показалось толстое дерево, будто сплетенное из нескольких десятков тоненьких. Высокое, с густой широкой кроной, под которой хотелось спрятаться от полуденной жары. Высоко-высоко на крепких ветвях были видны остатки досок и свисающие полусгнившие канаты.

— Вот тут мы с Матео играли в детстве. Это была наша крепость, — прокомментировал Сантьяго, заметив ее интерес.

Матео — сын Пилар?

Его друг?

Его враг?

Но он больше ничего не добавил.

Настроение Али, поначалу легкое и с оттенками восхищения — лошадкой, шагающей послушно и ровно, яркими цветами вокруг, свободой открытого неба, по которому она успела соскучиться, и Сантьяго, красивым, стройным и неуловимо киношным в этом образе, начало портиться еще с разговора о старых работниках. А сейчас и вовсе опустилось до нуля и грозило уйти в минус. Тяжелое жаркое солнце уже ощутимо пекло голову, и перед глазами мелькали первые черные мушки. Непонятно было: ей так муторно из-за жары или стало вдруг неприятно от всей этой истории?

Она косилась на Сантьяго, не решаясь расспрашивать о подробностях, то ли страшась узнать, что все гораздо хуже, чем ей сейчас кажется, и он действительно безжалостный и циничный убийца — представлять себе романтику с такими ей надоело еще до окончания школы, так что ее одержимости точно пришел бы конец. То ли боясь, что правдивая история наоборот — нарисует ей слишком привлекательный образ Змея, которого она не сможет не пожалеть и — неизбежно намертво влюбится.

Впереди дорога разветвлялась и вела в заросли, куда Сантьяго без сомнений свернул. Показалась низкая деревянная ограда, ворота, и дальше — загон, в котором бродили несколько мосластых коров и лежал в тенечке огромный бык. Привыкшей к картиночным пухленьким буренкам, Аля смотрела на этих костлявых чудовищ с огромным удивлением. Впрочем, здесь и куры были худые и такие же облезлые, как эти коровы. Может быть, для них это нормально.

Среди деревьев по краю загона был сделан навес из пальмовых листьев и натянуты гамаки. В них, прикрыв лица шляпами, дремало несколько смуглых до черноты мужчин. Сантьяго покачал головой, глядя на это, и гаркнул что-то по-испански.

Работники посыпались из гамаков с криками: «Серпиенте! Серпиенте!» — и даже попытались выстроиться в ряд, но Змей добавил несколько слов, и они разбежались по загону: один потащил тюки с упакованным сеном в кормушку, другой зачем-то стал поднимать с земли лежащего быка, нахлестывая его по бокам сорванным по дороге гибким прутом, а третий нырнул под навес, повозился там и вернулся с новой соломенной шляпой, которую с поклоном передал Сантьяго.