Буранный год (СИ) - Юленков Георгий "Коготь" - Страница 1

   Полученное из Берлина от агента 'Брайтенбах' донесение о готовящемся германском воздушном ударе в Средиземноморье, неожиданно совпало по времени с сообщением 'Кантонца' о британских планах по бомбардировке Кавказа, и планируемой международной блокаде СССР в случае войны с Финляндией. Прямой связи между этими сообщениями вроде бы не было, но, у старшего майора госбезопасности Фитина вдруг возникла странная ассоциация с недавними 'польскими авантюрами', и с 'началом греческих событий'. Тогда, в сентябре и октябре, наспех подготовленные действия диверсантов РККФ, РУ Генштаба Красной Армии и НКВД дали очень интересный эффект. Одна из стран Оси (Италия), вопреки всем прогнозам аналитиков НКВД, сцепилась с другой страной Оси (Грецией). Мало того, в эту кашу полезли югославы, французы и абиссинцы. И СССР от этого получил невероятный выигрыш. В активе того успеха числились, несколько крупных и очень выгодных советской стороне международных контрактов с Францией, Грецией, Югославией и Абиссинией. Вдобавок укрепление связи с 'Добровольческой армией', да еще и получение боевого опыта отдельным 'Греческим корпусом', в который входили практически все рода наземных войск, авиация и флот. Попутно, на советских полигонах и тренировочных базах, шла тренировка новых боевых частей, возрождаемой Абиссинской армии. То есть, всего несколько скоординированных диверсий, фактически, развалили условный южный фронт стран Оси, и сильно укрепили позиции СССР на юге Европы. И такой опыт грех было не развить, тем более что в этой игре, на кону стояло успешное противодействие заново собираемому британцами международному агрессивному блоку, направленному против Страны Советов. И теперь, в какой бы момент, СССР не объявил бы войну своему северному соседу, скандалисты из прозападной прессы не упустят случая, обильно полить грязью нашу страну. А нам, было бы очень неприятно, терять только недавно полученные уважение и серьезные преимущества на международной арене. Фитин не был дипломатом, но специфика его работы, требовала вдумчивого подхода к межгосударственным хитросплетениям. В общем, было ясно, что операцию нужно планировать, но вставал вопрос, кому это поручить? Да и своему 'патрону' народному комиссару Берии, старший майор госбезопасности собирался докладывать эти новые соображения, только после тщательной проработки.

   Двое суток прошло в напряженных раздумьях, завершившихся кратким докладом Фитина руководителю наркомата (лишь "о начале проработки планов операций по использованию международной ситуации в Средиземноморье"), и приглашением на установочную встречу пяти человек. Присутствие на встрече пилота и порученца генсека, а также главного разведчика РККА, было разрешено лично Берией. Помимо наркома Берии, самого Фитина и Голованова, на совещании присутствовал также капитан госбезопасности Судоплатов, начальник Разведуправления Генштаба Красной Армии комдив Проскуряков, и командир отдельной смешанной авиабригады НКВД Семенов. Кстати, последний из гостей, не так давно, участвовал в авантюрной операции по захвату германских самолетов под Краковом. Но, те сентябрьские задачи смотрелись крайне бледно в сравнении с новыми прожектами его коллег чекистов.

   А предлагалось, ни много ни мало, серией тщательно подготовленных диверсий, образно говоря 'перевести стрелки' с СССР на Германию, Британию, Италию, Финляндию и еще на пару нейтральных стран (вроде Турции и Венгрии). К слову сказать, операций такого масштаба советские секретные службы еще ни разу не проводили. На выходе, требовался международный скандал, в котором будут 'все против всех'. Понятное дело, без решения 'Хозяина', такие рискованные операции проводить было нельзя. Но и, не реагировать на полученные наркоматом и разведуправлением РККА предупреждения зарубежной резидентуры было крайне опасно. Кого там, совсем скоро обвинят в ожидаемой в ближайшем будущем международной блокаде СССР, никому из присутствовавших, гадать не хотелось. Как не хотелось, и отвечать за возможный провал очередной авантюры. Но все же, небольшой опыт подобных операций был собравшимися 'коллегами' накоплен, а значит, шанс повернуть ситуацию к пользе страны, имелся неплохой.

   Прежде чем, через неделю, доклад лег на стол генерального секретаря ЦК , группа собиралась еще несколько раз. Были тщательно проработаны планы основных операций, и операций прикрытия. Греческий опыт оказался творчески переосмыслен. Сталин выслушивал аргументы, соглашался с желательностью срыва британского нападения на СССР, но высокий риск провала операции его не устраивал. И только альтернативный пакет угроз, озвученный народным комиссаром иностранных дел Молотовым смог убедить его, что 'польский вариант' в Финляндии гарантированно не пройдет. Готовность шведов, норвежцев и британцев, и даже французов слать на помощь финнам хорошо вооруженных волонтеров, а также реальный риск получить под боком фронт против 'Добровольческой армии', в итоге убедили Вождя. А американский 'иезуитский подход', с предоставлением кредитов и вооружения, в обход их же собственной изоляционистской доктрины, Сталина и вовсе взбесил. Под таким углом зрения риск операции стал восприниматься, как наименьшее зло. А поддержка проекта со стороны Буденного и Ворошилова, поставила финальную точку в прениях.

   Сразу после первых же атак брандеров Люфтваффе против британцев, руководством страны было намечено начать новую секретную операцию (получившую код 'Огница' - якобы в честь описанной в летописях военной хитрости княгини Ольги в ее борьбе с древлянами). Впервые столь широко было запланированы совместные действия диверсантов НКВД и РУ Генштаба РККА...

   ***

   Майора Гаврилова вместе с десятком его соратников в декабре 1939-го неожиданно отозвали с Сицилии прямо в Москву. За спиной у майора уже были освобождения узников Неаполя, островов Устики и Лампедузы, четыре потопленных фашистских корабля (от сторожевика, до среднего транспорта) и захваты нескольких складов оружия. Этот отзыв в Центр выглядел странно, поскольку операции против Реджиа Аэронаутики, Реджиа Марины, и прочих сил итальянских фашистов в регионе, только-только начали набирать ход. Но майор был военным человеком, и ненужных вопросов не задавал. Награждение недавних добровольцев греческой кампании (майору достался орден 'Красного Знамени'), в силу особенностей ведомства, прошло камерным порядком на конспиративной даче Разведупра. А вот перспективы новых задач, озвученные советским диверсантам, вызвали недоумение. Ну, допустим, захватить на пару часов военный аэродром иностранного государства, задача была хоть и сложная, но выполнимая. Но, маскировать эту диверсию нужно было под бунт местных реакционеров, которым предстояло угнать самолеты неизвестно куда. Причем, нескольких живых, но накачанных спецпрепаратами чужих пилотов нужно было увезти с захваченного аэродрома на паре угнанных самолетах. Само планирование деталей предстоящей миссии, нервных клеток майору и его коллегам сожгло немало. Но обстрелянные диверсанты, почесав затылки, решили, что начальству виднее. Надо, значит сделают! Ну, а потери... обойтись без них это редкая удача в столь сложном деле...

  ***

   Геринг был в своей стихии. Именно сегодня он должен заткнуть рот всем своим недругам и прочим партийным интриганам. Соратники по партии, и прочие влиятельные люди в Рейхе и дружественных странах, должны теперь навсегда забыть недавние мелкие неприятности Польской кампании. Боеприпасы и взрывчатку, фельдмаршал распорядился отправить на трех кораблях к базам подскока на Средиземноморье, даже не дожидаясь разрешения фюрера, так велика была его вера в будущий успех. Приказы сыпались из штаба Люфтваффе, как из рога изобилия. Фельдкурьеры уносились вдаль на скоростных самолетах. Операция была на полпути к цели, когда на стол перед фюрером лег лист с уже начатым выполнением, но еще не подписанным приказом, и Геринг не прогадал. Благоволение фюрера к Люфтваффе, после трагедии Кригсмарине в Монтевидео, и после фантастических посулов его верного товарища по партии, оказалось всеобъемлющим. Гитлер мечтал о блистательном реванше 'лимонникам' и такой реванш очень вовремя был подготовлен его старым другом Германом. Отказ был невозможен...