Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима (СИ) - Ди Мельпомена - Страница 18

Увидев огонь пятью часами позже, я воспарила духом. Люди! Кажется это жилой дом! Надеюсь, что там мне помогут! Я, не теряя время между очередными схватками, поплелась к строению. Постучалась нерешительно и сделала шаг назад.

— Кто это в такой час заявился? — уставший женский голос вселил в меня надежду, а детская макушка появившаяся следом прогнала все страхи.

Молодая женщина с платком на голове при виде меня затолкала ребёнка в дом, а сама вышла.

— Кто ты, хатун? Почему в таком виде? — незнакомка заметила мой большой живот и зажала рот руками. В её глазах вспыхнул страх, а после ненависть.

Хатун на несколько секунд прикрыла глаза, после чего грубо и молча отвела меня в сторону, в этот момент я услышала мужские голоса, доносившиеся из хижины. Я поняла всё сразу. Это янычары.

— Мой господин и его друзья говорили о хатун, что утонула в местной реки… — едва слышно шептала женщина. В этот момент я закусила руку, чтобы не вскрикнуть во время очередной схватки. — Пообещай, что сохранишь жизнь моей дочери! Я знаю, что Султан Ибрагим исполнит любое твоё желание! Пообещай и тогда я помогу тебе и твоему ребёнку!

Я молча кивнула, сдерживая слёзы облегчения.

— Жди здесь… — тихо, но уверено произнесла женщина и зашла в дом.

Она пробыла там не меньше получаса, пока мужские голоса не стихли. Хатун приоткрыла дверь и жестом пригласила меня в дом. Войдя в помещение, я увидела троих преследовавших меня янычар, они спали, лёжа головами на столе, заставленным едой и выпивкой. Хозяйка дома провела меня во внутреннюю комнату и усадила на пол, на котором уже было постелено одеяло. Маленькая девочка внимательно разглядывала меня, сидя в углу, она играла в соломенную куклу и смотрела на действия своей матери, которая поставила на пол нагретую воду.

— Я осмотрю тебя?

Я молча кивнула и позволила хатун залезть себе под платье. Её тёплые руки успокоили меня, как и слова, сказанные ею после осмотра:

— Уже скоро, хатун.

Я благодарно улыбнулась, наслаждаясь передышкой между схватками. Я постаралась не думать, что в соседней комнате сейчас находятся три воина, готовые меня убить. Надо расслабиться и позволить телу сделать работу.

Роды прошли быстро и без осложнений, несмотря на перенесённый мною стресс и отсутствие опыта в деторождении. Хатун протянула мне маленький свёрток, но улыбаться не спешила. Я же с благоговением обнимала своё дитя, пока хозяйка дома в спешке убирала кровь и сжигала тряпки и послед.

— Папа встал… — девочка вошла в комнату, опасливо и даже со страхом взглянула на свою мать, та в спешке вышла из помещения и забрала дочь, после чего прикрыла дверь. Я осторожно подскочила, крепко прижимая ребёнка к себе. Надо бежать!

Я осторожно последовала к заднему ходу, стараясь не шуметь. Мужские голоса становились громче. Я спешно вошла в сарай, когда дверь с главного входа открылась. Через щель я наблюдала за янычаром, опорожнявшим свой мочевой пузырь.

— М-м-м… — тихий мужской стон едва не заставил меня закричать. Я повернулась на негнущихся ногах и пригляделась. В углу сарая что-то шевелилось.

— Кто здесь? — тихо прошептала я.

— М-м-м… — мужской стон был очень слаб.

Я подошла ближе и чуть не ахнула. Кеманкеш Паша лежал связанный с закрытыми глазами, во рту его был кляп. Первым делом я убрала с глаз мужчины повязку и жестом попросила не шуметь. Увидев меня, паша удивился не меньше моего, а разглядев во тьме ребёнка, так и вовсе чуть не забыл, как дышать. Я одной рукой убрала кляп изо рта Великого Визиря, после чего развязала его полностью. Кеманкеш за считанные минуты привёл себя в порядок, после чего наклонился к моему уху:

— Что будем делать, Шивекяр Хатун? Янычары всё ещё в доме?

Я молча кивнула. В этот момент из дома раздался женский крик. Хозяйка кричала и плакала.

Мы с пашой переглянулись.

— Она помогла мне. Мы ведь не бросим её?

Кеманкеш кивнул мне и поспешил на помощь несчастной хатун. Я пошла следом. Паша влетел в дом и за считанные секунды свернул шеи янычарам голыми руками. Я отвернулась, чтобы не видеть слёз и синяков хозяйки дома, чуть было не изнасилованной троими «воинами». Женщина всхлипывала ещё минут пять, после чего взяла себя в руки, обняла хнычущую и напуганную и дочь, и после этого вышла из дома к нам с Кеманкешем.

Мы стояли с пашой и смотрели друг на друга.

— Возвращаться сейчас в столицу опасно, — нарушил молчание паша. — Останемся здесь на какое-то время. Вы не против, Шивекяр Хатун?

— Не против, паша.

Мужчина ободряюще улыбнулся и ушёл в сарай. Пока Кеманкеш рыл могилу и закапывал трупы, мы с хатун сидели на лавке и молча баюкали своих детей. Утром Кеманкеш взял лошадь и отправился на разведку, чтобы привести помощь. Он отсутствовал до вечера, но так и не появился. Когда издали стали слышны мужские крики и звон сабель, мы с хатун подскочили и, ни говоря друг другу ни слова, направились вглубь леса.

Мы бежали, но понимали, что нас нагонят.

— Госпожа! — хатун резко остановилась. — Нам нужно поменяться одеждой! — её глаза были полны страха и отчаяния.

— Ты уверена? — я взяла женщину за руку, желая и боясь принять её жертву.

Та молча кивнула и принялась раздеваться. Мы обменялись одеждой, я отдала хатун свои украшения и сделала ей искусственный живот, на наше счастье мы были блондинками почти одного возраста.

— Позаботьтесь о моей Церен, госпожа!

— Обещаю! — я крепко обняла женщину, понимая, что больше её не увижу, слёзы градом стекали по моему лицу. — Как твоё имя?

— Фэй, госпожа… — бросила хатун и уверено передала мне ладонь своей дочери.

Я крепко взяла за руку малышку Церен и, последний раз благодарно взглянув на свою спасительницу, помчалась дальше.

Мы бежали с девочкой ещё очень долго, пока не убедились, что погони нет.

— Не плачь, Церен… — я крепко обняла ребёнка. — Я о тебе позабочусь, обещаю…

— Почему мама не пошла с нами? — всхлипывала девочка, трясясь от страха.

— Твоя мама — героиня, милая. Она спасла меня, мою дочь и тебя. Мы должны уважать её выбор.

Я прижала к груди младенца, согревая своим теплом, малышка только что крепко поела моё молоко и сейчас спала.

— Как её зовут? — Церен с любопытством рассматривала кроху в моих руках. — И где её папа?

Я погладила девочку по голове и улыбнулась:

— Её имя — Фэй Султан, её отец сейчас должно быть ищет нас, он правитель Османской империи — Султан Ибрагим.

— А кто ты?

— Я? Меня зовут Шивекяр Хатун — я седьмая хасеки (жена) Султана Ибрагима.

Девочка ненадолго задумалась, после чего грустно на меня посмотрела:

— Мама ведь не вернётся?

— Скорее всего — нет, милая. — Я крепко прижала Церен к груди, моё сердце обливалась слезами.

— И папа?

— И папа…

— Ты теперь будешь обо мне заботиться, Шивекяр Хатун?

— Да, Церен. Теперь мы с Фэй твоя семья. Скоро Султан Ибрагим найдёт нас и увезёт в огромный красивый дворец Топкапы, где мы все вместе и будем жить дружно и счастливо.

— Дворец? Красивый и большой?

— Да! Очень красивый и очень большой! — я поцеловала девочку в лоб и начала рассказывать про дворец Топкапы в красках и цветах, отвлекая внимание и мысли девочки от горечи и утраты.

Фэй Хатун пожертвовала собой, чтобы мы выжили, я боюсь себе представить, что сделают янычары с этой самоотверженной женщиной. Она была женой или наложницей янычара, жила в лесной хижине и растила дочь от человека, который творил с хатун ужасные вещи. Жизнь Фэй была не из лёгких, но ради своей дочери хатун сделала всё. И я не подведу её, жертва Фэй не будет напрасна!

Мы проспали до самого утра, а после двинулись, куда глаза глядят, к вечеру уставшие и голодные вышли к окраине города. Мне пришлось продать своё последнее кольцо, чтобы купить поесть и попить. В городе была разруха, тела янычар вывозились из центра города, но торговцы всё равно вышли на работу. Хаос час за часом устранялся.

Мы сели с Церен у края дороги и принялись поглощать лепёшки с водой, но мы совсем не привлекали внимания горожан. И кроме нас на улице от бездомных и голодных было не протолкнуться. Очевидно, в городе был пожар, и многие семьи остались без крыши над головой, поэтому мы не особо выделялись на фоне остальных. Оборванные, грязные и уставшие. Мы были не одиноки.