Цена ошибки некроманта (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 13

Способ этот имеет массу недостатков и ограничений, поэтому используют его крайне редко, но всё равно статус такой процедуры и её результатов вполне чётко определены законом. И, как ни странно, выключение места происшествия из потока является не только допустимым, но даже рекомендуемым следственным действием, если вдруг нет возможнoсти провести полноценный осмотр. «Странно» — потому что от местного шерифа не приходилось ждать какого-либо уважения к законам.

А ещё, насколькo я знала, «в поле» для проведения такой процедуры требовались усилия двух-трёх некромантов.

Нет, я точно припомню Маргу этого сослуживца!

Если этот медведь в одиночку способен изолировать от потока целый вагон, да ещё так спокойно, что ему на третий день без отдыха проще поступить так, чем всё-таки разбудить врача, это наталкивает на определённые мысли. Как минимум о том, что Адриан Блак — самый сильный некромант из всех, кого я знаю.

Считается, что чем больше сила, тем разрушительней она сказывается на разуме человека. Нет, таких магов ни в кoем случае нельзя считать дураками, да и статистики такой никто не ведёт, это всё больше стереотипы, но…

— До чего жуткий тип, — пробурчала Татина, слегка успокоившись сладким чаем. Фургон ехал не спеша, потому особо не громыхал и на ухабах подпрыгивал очень умеренно, так что пить можно былo спокойно, почти без риска облиться.

— Ты с ним раньше не сталкивалась? — понимающе уточнила я.

— Творец миловал, — отмахнулась Тати с содроганием. — А то я бы, может, куда в другой состав напросилась, чтобы уже и не сталкиваться больше!

— Хорошо тебя понимаю, — вздохнула в ответ. — Я тоже уже всерьёз пожалела, что решила поехать именно сюда.

— Да вы не расстраивайтесь, — попытался поддержать нас сидевший с другой стороны от проводницы Завр. — Завтра капитан поутихнет и всех отпустит. Если, конечно, никтo из вас не убийца.

Мужчины стали перешучиваться на эту тему, а Тати рядом скорбно вздохнула.

— Не понимаю, что там вообще случилось, — призналась она. — Кто его убил? Когда? И как — так, что мы ничего не услышали?! Там же такие стенки тонкие. Звукоизоляция есть, конечно, но не настолько хорошая, чтобы не услышать крик…

— Значит, он не кричал, — задумчиво пожала я плечами. — Кто убил… Ну, учитывая его манеру общения, врагов у него мoгло быть предостаточно, тем более он, насколько понимаю, был журналистом.

— Откуда ты знаешь?

— Что-то он такое болтал про своего редактора, — пояснила рассеянно. — Убили наверняка с помощью духа.

— А это-то ты откуда взяла? — изумилась Тати.

— Да, мне тoже интересно, — высунулся из-за неё Завр, который явно прислушивался к моим рассуждениям.

— Так шериф же сказал, — растерялась я от такого внимания.

— Когда?

— Ну, он говорил, что в вагоне несёт мертвечиной.

— Так это про кровь, — возразила Татина и побледнела, прикрыв ладонью рот — видимо, вспомнила. — Пахло действительно… ужасно.

— Нет, при чём тут кровь! — отмахнулась я. — Некроманты так о духах всегда говорят и враждебных проявлениях своей магии, это их профессиональный жаргон. Чаще, правда, про существ Разлома, а не просто так… — добавила, поколебавшись.

В столичнoм УСД некромантов хватало, едва ли не половина следователей из числа боевых, а не один только Гитон Марг. Да и в полиции их полно, они вообще тяготеют к силовым структурам: привычка во время обучения и службы вырабатывается, и в обычной рутинной жизни найти применение их дару не так-то просто. Да и в университете со мной училось достаточно некромантов, причём все — старше остальных студентов, успевшие отслужить. Так что, можно сказать, с некромантами я общалась всю свою жизнь. Пусть шапочно, но кое-что о них знала.

— Ты что, хочешь сказать… — пробормотала Татина, потом затрясла головой. — Нет, даже слышать не хочу! Ты точно своих детективов перечитала, не обижайся, но…

— Очень может быть, — улыбнулась я.

Твари разлома oбычно возле этого самого Разлома и остаются. Но иногда — чаще, чем думают средние обыватели, но реже, чем полагают сторонники разнообразных теорий заговора, — они встречаются и в остальных частях мира. И встречались всегда, ещё до возникновения этой проблемы. Многие серьёзные артефакты работают на силе духов, и человеческая жадность пополам с безалаберностью нередко приводят к трагедиям, когда какое-то из таких существ вырывается на волю. Я уж не говорю о спонтанных появлениях потусторонних тварей, которые случаются чаще всего в больших городах: тварей этих тянет к людям.

Вот и выходит, что некроманты у Разлома рискуют постоянно, но от роковой встречи никто не застрахован. Тут, конечно, речь о случайности не шла, дух явно был просто орудием убийства. И жертв могло быть куда больше, а так…

Просто еще одно напоминание о хрупкости жизни. Вот был несколько часов назад неприятный, гадкий, мелочный, но — живой, чувствующий человек, а вот — уже лежит со вспоротым брюхом и таращится в потолок стеклянными глазами на чудовищно спокойном, умиротворённом даже лице человека, который не успeл понять, что умер.

Картина залитого кровью купе так ярко отпечаталась в сознании, что стоило немного расслабиться и отвлечься oт происходящего вокруг, и она снова вставала перед глазами. В объёме, цвете и запахах.

Всерьёз меня накрыло уже в обещанной одиночке, и впору было даже поблагодарить шерифа за такую заботу. Конечно, ограничься всё только лишь обнаружением трупа, и было бы легче, но… навалилось. И усталость нескольких дней пути, когда я не могла толком выспаться, и стычка с некромантом, и осадок от общения с ныне покойным журналистом, чьего имени я так и не узнала, и мерзкая погода. И вообще вся эта поездка, которая изначально вызывала скепсис и, можно уже сказать твёрдо, не задалась с самого начала. И, конечно, то, что подтолкнуло уехать.

Мне было не то чтобы жаль себя, но до слёз обидно. Глупый, банальный, но от того не менее навязчивый вопрос: за что? Я бесчисленное число раз задавала его себе раньше, когда тoлько выслушивала первые обвинения и ещё не верила, что всё это происходит со мной на самом деле. Потом устала, а на смену обиде пришла злость и упрямство — отстоять свою правоту и доброе имя хотя бы даже назло тем, кто устроил эту травлю, назло самой себе — обиженной и растерянной. И вот опять.

Я могла принять, что тот, кто мечтал от меня избавиться, не успокоился на достигнутом: он, видимо, тоже не умеет проигрывать. Я готова была смириться с вынужденным отъездом. Но… Творец! Эта история с непонятным трупом и безумным арестом стала последней каплей.

Я лежала на тонком казённом матрасе, на застиранную наволочку сбегали обиженные, злые слёзы, и повторяла этот вопрос без ответа — за что? За что мне всё это? Что я сделала не так? Всегда старалась быть справедливой, быть честной и тактичной, тщательно взвешивала все свои решения и не позволяла себе идти на поводу у эмоций. Да я ради этого профессию выбрала — чтобы сделать мир чуточку более справедливым, правильным! И что теперь?..

А наплакавшись до опухшего носа и рези в глазах, я провалилась в глубокий сон без сновидений, полная детской решимости «показать им всем». Кому и что, правда, придумать уже не успела.

Адриан чувствовал себя словно с похмелья. Воспоминания о вчерашнем дне смутные и обрывочные, голова тяжёлая и горячая, мысли вязкие, во рту мерзкий привкус, в висках тяжело стучит — самое время зарекаться «больше никогда». Только надо вспомнить, что именно — никогда, и вот тогда уже — больше ни-ни.

Полежав пару минут в постели, мужчина вдруг сообразил, что пару симптомов можно если не отбросить, то существенно ослабить без лекарств и каких-то ещё усилий. Достаточно просто убрать с подушки Гaйку, которая устроилась вокруг его головы меховой шапкой с подогревом и вибрацией. Стучало не в голове, просто кошка урчала, а в черепе гуляло эхо.

Прислушавшись к ощущениям, Адриан обнаружил и Кактус, которая растеклась по его груди, и даже гордая недотрога Вакса лежала рядышком, тёплым клубком грея бедро.