Академия Льда (СИ) - Верх Лика - Страница 28

Ветер ударил в спину, подсказывая: "Под тобой ничего нет. Сотни, тысячи метров вниз".

Крик вырвался наружу вместе со страхом. Я над обрывом, где видно только белый туман, а Санта совершенно спокоен.

— Я же упаду!

— И что? Ты просто отодвигаешь момент смерти. Зачем тянуть?

Нога скользнула по снегу, зацепила камень и он полетел вниз.

Мамочки!

Кажется ногти впились в кожу Санты.

— Нет! Нет, пожалуйста, мне страшно!

— А чего ты боишься? Ты ведь уже сдалась, Уилсон. Смирилась. Так чего ты ждешь? — он не шелохнулся, а я в ужасе смотрела вниз. — Давай, отпусти руки. Уйди красиво, а не в пьяном угаре. Ну же!

Вцепилась еще крепче, хотя куда уж сильнее.

— Нет!

От крика птица вспорхнула с макушки дерева и закрутила виражи, наслаждаясь полетом. Ей все равно что под ней — бездна, а внизу, возможно, острые камни. Полет — ее стихия. Ее, не моя.

— Санта, пожалуйста… — капли скользнули из глаз. — Я хочу жить!

— Нет, Уилсон. Когда хотят жить — не сдаются, не опускают руки, не гасятся алкоголем с люмпенами. Ищут возможности, до последнего, до края, — продолжал резать словами ректор. — Ты не хочешь жить. Вот тебе шанс раз и навсегда покончить с проблемами, давай, используй его! Ну же!

Он сделал шаг назад, а я поняла, что еще сантиметр и я сорвусь вниз. Просто полечу, рассекая воздух в последний раз.

— Нет! — вцепилась мертвой хваткой. — Я не хочу умирать! Не хочу…

Пальцы обхватили запястье и дернули на себя.

— Тогда борись! Ты только что почувствовала дыхание смерти, но не попробовала на вкус.

— А вы пробовали?

— Да, — невозмутимо и без раздумий ответил он.

— Вы же бессмертный, — и откуда только ирония взялась в голосе, тело все еще сотрясает дрожь.

— Это не значит, что я не пытался. Просто меня не взяли. Говорят "мест нет, приходите в следующий раз".

Посмеяться не получилось. В ярких льдинках глаз напротив тоже не отражалось ни капли веселья.

С одной стороны — обрыв, с другой — Санта.

— У меня же нет выбора, — голос скатился до шепота.

Его тут же подхватил ветер и унес, рассеивая между деревьев.

— Я вижу минимум два, — Санта ладонями сжал мои продрогшие плечи и наклонился… — Мир простирается дальше твоего носа.

Он развернул меня лицом к обрыву. Спиной чувствовала касание его груди и от этого немного спокойнее.

— Прямо перед тобой — один выход, — рука вытянулась над плечом, указывая вперед.

— Н…не…нет, — яростно замотала головой, четко помня ощущения ужаса, окутывающего страха и захлестывающей паники.

— Почему нет, Уилсон? Метафорически ты неумолимо движешься к краю. Шаг за шагом каждый день.

Да, наверное… Наверное Санта прав. И я думала, что смирилась. Я думала, что готова встретить смерть лицом к лицу…

Теперь понимаю, что не готова. Ректор столкнул меня с моими же страхами.

Узоры на коже волшебника засияли мягким голубоватым светом, постепенно набирая яркость.

Фокус внимания сразу сместился с бесконечного пространства, засасывающего вниз, на Санту.

Так близко и невероятно красиво. Кто сотворил это чудо? И почему здесь, в этом жестоком мире, полном зависти, злобы и соблазнов?

— Уилсон, я не разрешал меня трогать, — немного укоризненно осадил ректор.

— Простите, — одернула руку, — вы не давали инструкции по применению.

— Я не утюг, чтобы мной пользоваться по инструкции, — съехидничал он.

— Да, вы не утюг. Вы — холодильник, — все-таки позволила себе засмеяться.

Отрывистые смешки переросли в легкий сплошной поток смеха. Вместе с вырывающимися наружу звонкими переливами постепенно отпускало и напряжение.

Ирония судьбы — стоя на краю обрыва, смеясь во весь голос смерти в лицо, почувствовала себя живо. Живее всех живых.

Передо мной под шеей перекрестились руки, обнимая за плечи, а в макушку уперся подбородок.

— Значит вам прикасаться ко мне можно, а мне к вам — нельзя?

— Да, ты все правильно поняла, — охотно подтвердил Санта.

— Это несправедливо.

Я же просто в исследовательском интересе дотронулась. Ну, волшебство ведь! В чистом виде.

— Жизнь вообще несправедлива, и ты уже в этом убедилась.

Да, убедилась… Хотя еще месяц назад думала, что моя жизнь — эталон идеальности. Счастливое детство, беззаботная юность, любящие и любимые родители, куча подруг и друзей, самая прекрасная Академия и ректор — Санта Клаус. Разве не идеально?

Увы, детство прошло, беззаботность осталась за плечами, родители далеко, подруги не прошли проверку на профпригодность, из Академии меня отчислили и сделал это ректор — сам Санта Клаус. Он же и восстановил, но осадок остался.

— А второй вариант? Вы сказали "минимум два".

Заснеженный горизонт где-то далеко-далеко, вековые ели вокруг и иллюзорное чувство свободы… Даже почти невинные объятия Санты кажутся правильными, нужными в этот конкретный момент.

— Второй у тебя за спиной. Но, раз спать со мной ты не станешь даже под страхом смерти, придется тебе поднапрячься и поискать другой. Я тоже не горю желанием с тобой спать.

То прекрасное чувство, когда понимаешь: так и должно быть, но все равно неприятно. Это — оно.

— Я настолько страшная и непривлекательная? — в голосе скользнула поистине детская обида.

В иных обстоятельствах я ни за что бы не задала этот вопрос, но я едва не упала с обрыва и провела последние дни в компании далеко не пай-мальчиков и девочек…

— Если смотреть под таким углом, я могу задать тот же вопрос: я настолько страшный и непривлекательный? — усмехнулся Санта.

— Я первая спросила.

— Я первый ответил вопросом на вопрос.

Кто из нас студент Академии? Все взрослые ведут себя как дети? А если этому взрослому больше тысячи лет?

— Нет, вы не страшный, вы очень даже привлекательный, ваша харизматичность просто сносит крышу, но… — неожиданно оказалась лицом к лицу с Сантой и закончить мысль, глядя ему в глаза, намного сложнее.

— Но? — подтолкнул к продолжению с легкой улыбкой.

Кажется, прыгнуть с обрыва намного проще. В принципе, он никуда не делся и я спокойно могу разбежаться и…

Нет. Там — страшнее, чем здесь.

— Я не хочу… так. Я еще даже не знаю, что такое серьезные отношения… со всеми вытекающими, а меня уже заставляют соблазнять… вас.

Санта перестал улыбаться, под аккомпанемент ветра всматриваясь в глаза.

— Твои подруги, разумеется, об этом знали?

— Конечно, знали!

Упоминание предательниц подняло спящую волну негодования, злости и обиды. И пусть одна из них до сих пор не пришла в сознание, ее вины это не отменяет.

— Ты злишься и держишь все в себе, — участливо произнес Санта. — Хочешь покажу способ, как выплеснуть ярость без вреда для себя и окружающих? Даже получишь… м-м… удовольствие.

Блеснувшие голубые глаза придали ему сходства со змеем-искусителем. Наверно все мы дети Евы, потому что у меня возникло острое желание узнать, изучить и распробовать этот способ.

— Хочу, — уверенно кивнула.

Санта удовлетворенно улыбнулся, будто разочаровался бы другим ответом.

— Дай руки, — он протянул раскрытые ладони, предлагая самой сделать выбор.

А что я теряю? У меня уже стоит на кону самое дорогое — жизнь, и от загадочных манипуляций Санты хуже не станет.

Прохладная кожа рук в сочетании с холодным ветром, вызвала озноб по коже. Я стойко не подала виду. Или мне хочется думать, что ректор не заметил. Или хотя бы сделал вид, что не заметил.

Его глаза совершенно точно обладают гипнотическим эффектом. Стоит поймать взгляд, установить зрительный контакт и как не старайся, отвести глаз не сможешь, пока он не позволит. Не отпустит.

Будешь изучать каждую голубую впадинку, каждую темную прожилку, ободок радужки на чуть темнее, светлую полоску по центру, витиеватые контуры, обрамляющие зрачок. Кажется еще мгновение и глаза тоже засветятся. И чтобы не пропустить момент попадаешь под влияние любопытства, страха перед чем-то необычным, и волнения.