Найденыш 5. Чужемирец (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 95

— Чем-то не угодил нашему князю? Или другая причина, что главный «кромешник» самолично наведался?

— Эх, Петр, — поморщился Вяземский, — все по старинке привык нас «кромешниками» обзывать. Сам-то помнишь, что твой дед в Опричной Службе не на последних ролях был?

— И помню, чего не помнить-то, — хмыкнул Анциферов. — Было дело. Слово боялись произнести, не то что подумать плохое. Уважение великое… Значит, все? Пора на покой? И слава Перуну, а то заждался.

— Да погоди ты, — князь Андрей Спиридонович махнул рукой, а Никита едва заметно улыбнулся, особенно налегая на соленые грибочки, видать, из свежего посола. Здесь тебе и рыжики, и грузди, усыпанные белыми колечками лука. Выбирай, что душе угодно. — Покой ему. Рановато собрался.

— А что тогда? — не угомонился хозяин. — Вон, молодого зачем-то с собой взял. Кстати, не пояснишь, откуда у Назаровых наследник взялся?

— Короче, Петр, остаешься ты на своем месте, — припечатал Вяземский, глядя на твердую руку наместника, разливающего из графина водочку. — Никто тебя не просит с казенного кошта. У тебя ведь внучки растут, учатся. Вот закончат свои науки изучать, выдашь их замуж — тогда и подумаем. А насчет Никиты Анатольевича… Слушай, да мотай на свой седой ус.

Через несколько минут, в которые уместился краткий рассказ Вяземского, Анциферов недоверчиво покрутил головой, снова налил в пустые рюмки горячительного.

— Ну-ка, молодой, выпей, — приказал он Никите. — Сидишь, скромничаешь. Ух, огорошил ты меня, Андрей Спиридонович. Такую сказку завертел — с трудом поверишь.

— Так поверил же?

— Может быть, — неопределенно ответил Петр Григорьевич, вперив тяжелый взгляд в Никиту. Он как будто хотел пронзить молодого волхва насквозь, пройдя через все закоулки души, заглянуть в неведомый резервуар неисчерпаемой Силы, словно в тот пресловутый Источник, с которого на земле началась магия. — Так-то вижу, что непрост паренек, ох, непрост. Все чакры открыты, прокачаны на уровне. Четыре Стихии с многочисленными аспектами. Многослойная защита, особенно последняя, «кольчуга». Берегиня ставила. Хм, надо же! И где отыскал только? Такую вязь тяжело спутать с чем-то другим. Иерарх?

— Нет, ранг не подтвержден, — отрицательно качнул головой Никита, выбрав себе пышный пирог с мелко порезанными кусочками дичи. — Но, как минимум, архимаг. Не знаю. Сертификацию не проходил.

По-простецки почесав затылок, Петр Григорьевич отбросил попытки ощупать светящий кокон молодого гостя.

— Говоришь, из иномирья вывалился, — проговорил он, цепляя вилкой кусок холодной буженины с прозрачным жирком по краям. — Телепорты испытывал, значит. Не повезло тебе, паря.

— Почему?

— Врата наводятся по маяку, так?

— Так.

— Сюда, — старик постучал крепким пальцем по столу, — сюда ты никак не мог навести маяк. А, значит, притягивала тебя чья-то другая кровь. У тебя нет детей в своей Яви, так? Иначе бы сюда не попал, а навелся на свой дом.

— Правильно. Детей нет, — подтвердил Никита, ощущая необъяснимое волнение. Анциферов мог дать подсказку, ту ниточку Ариадны, которая выведет из запутанного лабиринта. — У меня есть предположение, что наводку сыграла кровь отца.

— Если князь Андрей говорит правду, — тяжело посмотрел на Вяземского старик, нисколько не боясь, что практически обвиняет государственного чиновника во лжи, — то твоим батькой является кто-то из нашего рода, но в то же время и не нашего.

— Такая вот путаница, — Никита неожиданно полез за пазуху, чем мгновенно насторожил охрану Вяземского. Мишка Печенег шагнул в сторону молодого гостя, чтобы сразу пресечь враждебные намерения. Но волхв достал сложенный вчетверо листок бумаги и подал Анциферову. — Это копия лабораторного исследования, сделанного в Вологде. Прочитайте, Петр Григорьевич. Здесь все сказано.

Несколько минут над столом висела тишина. Никита с удовольствием угощался разнообразными солениями, запеченными в тесте рябчиками, холодцом, запивая все брусничным морсом, пока наместник изучал бумагу, внимательно просматривая каждую строчку заключения.

Потом, забавно шевеля бровями, отложил ее в сторону, словно делая намек, что хочет на досуге изучить ее подробнее. Никита не возражал. Он и предполагал такое развитие ситуации, поэтому наделал несколько копий.

— Ишь ты: значит, твой батька — Мишка-племяш, — пропыхтел Анциферов. — Михаил Федорович. Молодой совсем был, когда умер от тяжелых ран. У него даже женщины не было. Детей не оставил. Вот же Макошь как играет с нами…

— Да, — кивнул Никита. — Но надо четко понимать, что он является моим отцом там, а не здесь. В своем мире эту информацию, скорее всего, утаили по просьбе моего прадеда — Патриарха рода. Сколько я не пытался получить точные результаты из Боярского архива, честного ответа не дождался. Там все ссылки шли на невозможность провести актуальные исследования по причине моего статуса — обладателя Пяти Стихий. Якобы, мощные маркеры Назаровых перебивают ничтожную долю крови отца.

Анциферов переглянулся с Вяземским. Князь-опричник тоже был немало удивлен открывшейся тайной. Пятая Стихия — энергия Космоса — неподвластна живому человеку. А обладатели сей являлись легендами, затерявшимися в веках, чуть ли не полубоги, дети Дажьбога, а мы все внуки его, только не каждому перепала искра одаренности.

— Да бред это все! — фыркнул Анциферов. — Кровь не водица, по ней хорошо видно, кто твои предки. Чтобы не найти отцовских маркеров в лаборатории? Не поверю!

— Вот и я не поверил, — улыбнулся Никита. — И благодаря попаданию в вашу Явь, узнал, кто мой отец.

— Пей! — придав голосу властности, сказал старик и первым опрокинул в себя рюмку. — Ибо без бутылки не разобраться!

Никита не стал кочевряжиться, хоть и не любил водку. Однако сейчас требовалось показать Анциферову нечто такое, что идентифицировало бы его как своего человека, которому можно доверить некие тайны, хранящиеся в роду старого новгородского рода. Алкоголь пришлось нейтрализовать с помощью своих верных «амеб» и «каракатиц», абсорбирующих излишки ударных доз. Совсем трезвым выглядеть не стоило, но и «плыть» казалось слабостью для мага.

Анциферов зорко следил за малейшими колебаниями на лице молодого волхва, и, кажется, вычислил хитрости Никиты. Ничего не сказав, усмехнулся в густые усы.

— Есть только один способ точно узнать, чьей крови в тебе больше: нашей или назаровской, — стукнул донышком рюмки по столу Анциферов.

— За этим, собственно, мы и приехали сюда, — оживился Вяземский. — Ты же, Петр Григорьевич, «звериной магией» владеешь. Посмотри, на что способен Никита.

Ладонь старика грохнула по столу.

— Пойдем во двор! — ухарски воскликнул Анциферов. — Посмотрим, на что годен «родственничек»!

Признаться, Никита был ошарашен. Он никак не мог себе представить, что Вяземский так хитро подставит его перед наместником Боровичей. Говорил о каких-то методах сравнения и признания, коими владел старик, а на деле оказалось совсем иное. Анциферов владел древней магией призыва звериной сущности, а Никита ни ухом, ни рылом, грубо говоря… в этом вопросе.

— Мишка, бегом на двор, скажи Леонтию, чтобы расчистил площадку за гаражами. И прикажи туда не соваться, кому не положено.

— Сделаю, хозяин, — легонько поклонился Печенег, и опережая выходящих из-за стола гостей, вывалился на улицу.

Анциферов, по-молодецки подмигнув Никите (не дрейфь, салага!), затопал по жалобно заскрипевшим половицам, кряжисто переваливаясь с боку на бок как настоящий хозяин лесов — бурый мишка. У волхва неприятно заныло под ложечкой. Черт его знает, как противостоять такой машине, если придется драться.

Они вывалились во двор, залитый вечерним солнцем. Золотистые потеки закатных лучей подкрасили крыши домов и кромку облаков, сгустившихся над Боровичами. Стало немного прохладно, но разгоряченные Анциферов и Вяземский ничего не замечали в своих легких рубашках, широко вышагивали и о чем-то оживленно разговаривали.