За Веру, Царя и Отечество! (СИ) - Кисличкин Михаил - Страница 59

– Легко, Матвей Филиппович. Только назовите точное место и время.

– Сейчас назову, не беспокойся. Еще одно дело – мне надо завтра скрытно поговорить с замминистра внутренних дел Виленским, командующим Питерским военным округом Ташенковым и министром по делам печати Поленовым. Так чтобы ни одна посторонняя живая душа о разговоре не узнала… Я их и сам прикрою маскировкой, но нужно, чтобы их кто-то доставил по воздуху в Павловск. При этом их иллюзии во время нашего разговора должны сидеть в своих министерских кабинетах и создавать эффект присутствия.

– Тоже не проблема. Сильнейших магов из своего батальона для операции отберу лично. И сама поучаствую. Вам давно следовало на меня больше полагаться, Матвей Филиппович.

– Хорошо, Таня, действуем по нашему первоначальному плану, – рубанул воздух рукой генерал. – Начинай подготовку своего батальона, отзывай всех, кого только сможешь, из отпусков. В среду триста второй понадобиться нам во всеоружии. А там или голова в кустах или грудь в крестах – тянуть нам уже некуда. В день суда все и решится.

– Так точно господин генерал, – твердо ответил я. – Прорвемся, Матвей Филиппович.

Когда я в начищенном и отглаженном парадном мундире, при всех орденах и положенной офицеру шашке на поясе, прибыл к зданию Питерского офицерского собрания, в котором должен был проходить суд, то обнаружил там самый настоящий ажиотаж. У дома было полно офицеров – сотни две не меньше. И вся эта толпа встретила мое появление одобрительным гулом. Флотские, пехотинцы, кавалеристы – пока я шел от извозчика к крыльцу, офицеры в званиях от поручика до полковника подходили ко мне поздороваться и сказать пару слов поддержки. Путь метров в пятьдесят занял у меня из-за этого с четверть часа. Откровенно говоря, такой популярности я не ожидал. Кроме офицеров был и простой народ и газетчики. Похоже, господа либералы сами себя перехитрили, устроив показательный процесс…

Внутри тоже было полно народу – зал собраний был битком набит людьми. Преобладали мундиры, но были и гражданские из чистой публики. Коротко поклонившись собравшимся и поздоровавшись с Ребровым, я молча занял место на скамье сбоку, где обычно сидели обвиняемые. До суда оставалось еще минут десять, и секретарь уже раскладывал бумаги на покрытый зеленой скатертью длинный стол с неизменным графином с водой посередине.

Судьи вошли ровно в десять. Всего шестеро полковников и подполковников, выбранных от всего Питерского округа, которым предстояло разбирать тяжкие Танечкины грехи. Гвардейский полковник недобро посмотрел на меня, занимая свое место за столом, но то ладно – видали мы инквизиторов и пострашнее. От гвардии мне пощады ждать не приходиться, да я и не собирался просить чьих-либо милостей. Вторым вошел представитель спецотдела – немолодой подполковник, один из доверенных сотрудников Реброва, участвовавший еще при нашем штурме Смольного. Тот сразу же ободряюще улыбнулся мне, подходя к краю стола. Двое полковников – пехотинец и артиллерист были мне незнакомы, а вот лицо кавалериста я где-то точно видел, только никак не мог припомнить где. Последним к столу подошел представитель флота, и тут мое сердце радостно екнуло. Шестым моим судьей мореманы выбрали не кого-нибудь, а моего доброго знакомца, капитана первого ранга Валка. И если Зиновий Федорович меня засудит за пьянку, то я уже даже не знаю… Впрочем, вряд ли, учитывая что он смотрит на гвардейца как на нечищеный гальюн.

Десяток генералов, включая Реброва и командующего гвардейцами Родзинковского, сидели тут же – в первом ряду, но они были вроде как зрители – считалось, что судить меня должны равные, а высокое начальство не при чем. Ну-ну, посмотрим… Представление обещало быть интересным.

Сначала я ответил на формальные вопросы. Да, я подполковник Татьяна Алексеевна Дергачева, командир отдельного триста второго батальона боевых магов. Крещеная, православная. Виновной ни по одному из пунктов обвинения себя не считаю, уронившей честь мундира – тоже. Встречные обвинения? Нет, не выдвигаю – подлецы получили от меня по заслугам, а дважды за одно то же наказывать не по-христиански. Имею ли желание сообщить о себе суду что-то дополнительно? Нет, не имею.

Затем председательствующий на суде полковник-пехотинец опросил полковника Ивачева и штабс-капитан Калинского и предложил гвардейцам немедленно перейти к сути дела. И тут начался самый цирк.

Судья-гвардеец вдруг заявил, что до обсуждения дела об оскорблении все присутствующие должны ознакомиться с моральным обликом обвиняемой, чтобы лучше представлять, с насколько павшей и греховной личностью они сегодня имеют дело. Поэтому он настаивает на выступлении свидетелей обвинения. Председатель не возражал, а вот Валк тут же выступил против, заметив, что тут собрались офицеры, а не священники и до морального облика Дергачевой ему лично дела нет. Офицер она блестящий, а пансион для благородных девиц находится по другому адресу. Представитель спецотдела его поддержал и кавалерист неожиданно тоже, при одобрительном гуле зала. Сразу же вышла патовая ситуация – три голоса против трех, и лишь заявление гвардейца о том, что эти показания необыкновенно важны для следствия, заставили председателя дать слово Клобичу и Ваузе.

Тем пришлось откровенно плохо. Одно дело врать газетчикам и другое дело – лгать перед лицом обвиняемого, в зале полном людей, в том числе магов из моего батальона. Да и вопросы судей не давали разгуляться фантазии. – Дергачева пьет? Вы лично ее в пьяном виде видели, или наблюдали, как она это делает? Где и когда конкретно, при каких свидетелях? Ах, это ваше оценочное мнение и вы не можете вспомнить всех деталей? А может быть проблема в том, что она ваш командир и чем-то вам лично не нравится? Срывается на подчиненных и оскорбляет их? Правда? А вот у нас целое коллективное письмо от магов, где все это называется ложью. Есть и заключение от медиков о том, что признаков постоянных запоев у обвиняемой нет – слизистая горла здоровая и не имеет следов от характерного частого спиртового ожога, реакции в норме. И вообще, будем говорить откровенно – ваши показания против Дергачевой единственные, а вот под характеристикой о ее достойном офицера поведении подписались десятки знающих ее по службе и в быту людей. Они все лгут?

– Говорите, что подполковник запугала подчиненных в батальоне и бесчинствует? – Неожиданно вмешался в опрос свидетелей кавалерист. – Что за бред? Мы о ком говорим, о русских боевых летающих магах или о детях малых? Я был в окружении во время суомской кампании и видел их в деле. Нас тогда с передовым отрядом суомы поймали в огневой мешок по дороге в Яваталлаа. От трех эскадронов осталось с полсотни человек, мы отстреливались из-за трупов лошадей. Я думал уже все, отвоевался… Десяток магов во главе с Дергачевой разнесли северян, оседлавших дорогу за нами в считанные минуты, и вывели нас из кольца, прикрыв огнем. Там такое было… Гром и молнии, земля горит, суомы бегут врассыпную как мыши от кота. Если этих офицеров можно так легко запугать, то я даже не знаю… Элитных фронтовиков, магов, каждый из которых может сам вжарить заклятьем обидчика? Не верю. Как и прочим вашим россказням господа…

А я наконец-то вспомнил кавалериста. Действительно, было такое. Мы возвращались с задания и увидели попавших в ловушку своих бойцов, ну и помогли им конечно… Я уж и забыл об этом, таких случаев во время суомской кампании было немало. А оно вон как все повернулось.

Короче говоря, мне даже оправдываться толком не пришлось. Все обвинения в пьянке и аморалке слетели с меня сами собой после голосования, мне даже не предоставили слова в свою защиту. Четыре голоса за "немедленно оправдать": от флота, от спецотдела, от кавалерии и от артиллерии, при явном одобрении зала. Председатель – пехотинец воздержался, и гвардеец с его голосом "против" остался в явном меньшинстве. У газетчиков карандаши дымились в руках, с такой скоростью они писали что-то в своих блокнотах.