Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич - Страница 24

Ну так смотри сколько душе угодно. И полностью убедись: абсолютно ничем. С другой стороны, помимо того эмоционала, что периодически вижу в зеркале, мне довелось увидеть одного из них единственный раз. Федора Отшельника. Вот у него облик действительно почти демонический. Хотя, возможно, дело в том, что жить ему оставалось всего пару месяцев, и он об этом знал.

— Дима, а ты кого-нибудь из них видел?

— Однажды на Вокзале. — Лгать не имело ни малейшего смысла. К эмоционалам если и не очереди, то посетителей хватает. Так почему бы и мне не побывать?

— Его не Отшельником звали?

— Именно.

— Говорят, он уже умер. Теперь там другой.

На его месте должен был быть я. Вспомнив предложение Сноудена, я не смог удержаться от улыбки. Гриша оказался прав: стоило нам там задержаться, и, вполне могло такое случиться, место эмоционала на Вокзале стало бы моим. Задержаться совсем немного. Не прошло еще с момента нашей встречи двух месяцев. А если учитывать, как медленно доходят новости — именно доходят, не доезжают и тем более не долетают, ножками они распространяются, ножками, — умер Федор чуть ли не сразу же после того, как мы с ним расстались.

— Он точно сам умер? Его не убили?

Обычная среди эмоционалов история. Нет чтобы профсоюз какой-нибудь создать. Поделить поле деятельности и жить себе припеваючи.

— Точно сам умер. И еще рассказывают, очень он мучился перед смертью.

Что не исключает — его отравили. Каким-нибудь местным кураре или соком анчара. Хотя последнее — бред, не настолько тот и ядовит.

— Жанна, — вспомнил я реакцию Ивана на жадр, вернее, практически полное ее отсутствие, — а что, у вас здесь жадрами не пользуются?

— Конечно, пользуются. Куда же без них?

— А почему тогда они не заинтересовали?

— Их у нас и без того хватает. — И внезапно, как будто сказала лишнее, сменила тему: — Ой, что-то заболталась я совсем. Вон и Олег идет. Пока-пока!

Судя по тому, как по-хозяйски Олег обнял девушку, а затем положил руку пониже ее талии, он точно был не просто другом.

«Нет уж, доберусь до Вокзала, черта с два когда за его пределы выйду! И совсем не потому, что для меня в моем нынешнем положении Вокзал — самое безопасное место. Хотя и потому тоже. Там и электричество есть, и музыку послушать можно, и фильм посмотреть, и даже потанцевать при желании. А самое главное, девушек там куда больше, и не все они заняты. Нужно как можно быстрее отсюда убраться, здесь только от скуки помирать», — такие мысли упрямо лезли мне в голову уже на четвертый день пребывания на Хуторе.

Первые три я наслаждался тем, что снова попал в общество людей. В безопасное место, где есть и крыша над головой, и мягкая постель, и баня. И еще я был объектом всеобщего внимания, рассказывая о перипетиях своего вынужденного путешествия в одиночку. Затем интерес к моей персоне значительно угас, да и самому мне смертельно надоело трепать языком. Тогда-то и пришла скука. Особенно по вечерам. Днем занятие всегда находилось. В основном я занимался тем, что помогал Ивану.

Несмотря на то что он был здесь главным, Иван не проводил все время в ожидании того, что кому-нибудь понадобится его мудрый совет или жесткий приказ, — он плотничал. Когда я начал напрашиваться к нему в помощники, не сказать, чтобы просьба его обрадовала, но, по крайней мере, он не отказал. Своим главным и едва ли не единственным инструментом Иван действовал виртуозно.

«Вот чего бы точно никогда не подумал раньше, — размышлял я, глядя, как ловко он им орудует, — так это то, что освоение новой планеты будет происходить не терраформированием, не всякой сложной техникой, а обычным стальным топором».

— Чему улыбаешься? — поинтересовался Иван, обнаружив на моем лице то ли улыбку, то ли ухмылку, то ли гримасу.

А когда ему рассказал, усмехнулся сам.

— По-хорошему, Дима, тебя бы на карантин посадить.

— Это еще зачем?

— На всякий случай. Мало ли какую заразу ты с собой принес?

— И что, бывали случаи?

— Сам не встречался, но слышать о таком приходилось.

— Так чего же тогда не посадили?

— Сам не знаю. А теперь уже и поздно. — И перевел разговор на другое: — Теперь смотри. И запоминай. Хват тут немного необычный, и на первых порах может показаться неудобным. Но так ловчее будет фаску снять.

Я смотрел и запоминал, совершенно не представляя, пригодятся ли мне такие навыки в будущем. Но, по крайней мере, не оставалось времени раздумывать над тем, как все плохо. И сейчас плохо, и в дальнейшем ничего не изменится. Разве что поверить в чудо, собрать достаточное количество пикселей и попытаться открыть портал домой. Ах да! Есть же еще один способ — пик Вероятности. Но о нем я, кроме названия, ничего не знал.

Жители Хутора не то чтобы держались от меня обособленно, но вели себя так, как будто есть у них какая-то тайна, о которой мне не положено знать. Хотя чтобы не разгадать ее, надо быть полнейшим идиотом. Когда наблюдаешь, как ближе к вечеру откуда-то возвращается половина мужчин Хутора в перепачканной и пахнущей дымом одежде, и вспоминаешь реакцию самого Ивана, все становится предельно ясным. Жадры они здесь добывают, жадры! А дымом от них пахнет по той простой причине, что жадры — не самородки, готовыми их не найдешь. Их выплавляют из какой-то руды. Мне и видеть-то ее до сих пор не приходилось. Знаю только, что можно целыми днями руду плавить, но ни одного жадра так и не получить. К тому же необходимо подходящую рудную жилу найти — экскаваторов-то нет. Иначе цена на жадры была бы как на золото, которого здесь, по выражению Гудрона, — как хорошо всем известной субстанции за баней.

Благо хоть без головы не оставили, чтобы сохранить все в тайне. Теперь уже, наверное, и беспокоиться об этом не стоит.

Все случилось на пятый день моего пребывания в Хуторе.

— Дебилы, какие же вы все здесь дебилы! Что, тяжело было мне продать хоть какое-нибудь оружие? Любое! Наверняка ведь оно у вас есть! Расхлебывайте теперь сами полной ложкой! Мне до вас дела нет! — зло шептал я, судорожно сжимая наган с единственным патроном.

Те несколько человек темной ночью заявились в поселок совсем не для того, чтобы обрадовать жителей внезапным визитом. Они пришли убивать, чтобы завладеть тем, существование чего вы так наивно пытаетесь скрыть, — жадрами.

Игорь, еще не время! Там, где ты находишься, тебя точно никто не увидит. Подожди, пока все начнется, и уже тогда… Начнется заваруха, и напавшим на Хутор людям будет совсем не до того, когда за их спинами легкая тень перемахнет через частокол и скроется в лесу.

Кто же виноват, что они побоялись дать мне оружие? А какая удобная у меня была бы позиция, будь в руках что-нибудь приличное и многозарядное! Минимум половину бы вынес, сколько их там, человек восемь? Жанну жалко — хорошая девчонка. И еще детей. Детей в первую очередь. Но их тронуть не должны: за жадрами сюда полезли, не вырезать же всех под корень? Если только местным они знакомы, тогда им точно никого в живых оставлять не с руки. И все же детей в любом случае не должны тронуть. Тем более маски на лицах. Но это не мои проблемы — у меня лишь наган и единственный патрон. И отличная возможность не влезать в чужие разборки, когда своих проблем по горло. В конце концов, кто они мне? Да никто! Шумнуть или крикнуть, когда окажусь на другой стороне частокола? Как будто бы и совесть чиста, и опасности никакой?

«Так и сделаю, — твердо решил я. — Если у этих имбецилов не хватило ума выставлять по ночам охрану, какого дьявола я должен рисковать собственной жизнью?! Во имя чего?! Жанна? А кто она мне? У нее есть муж, пусть он о ней и заботится! А о детях — их родители. Мне каким-то чудом удалось выжить только для того, чтобы сдохнуть сейчас? Нет, Игорек, это не они идиоты, здесь идиот только ты!»

Как ни старался ткнуть стволом револьвера как можно глубже в основание шеи, выстрел прозвучал куда громче, чем хотелось. Ну да, тут скрип зубов за несколько метров услышать можно — такая тишь, и вдруг выстрел!