Драконам слова не давали! (СИ) - Ночь Ева - Страница 21

— Где у вас чистые простыни? — спрашивает, усаживая меня на стул. Машу рукой в сторону шкафа и наблюдаю, как она деловито сдирает старую и, выбрав, стелет новую. Оглаживаю взглядом её задницу под пышной юбкой. Почему-то меня совершенно не раздражает её кричаще-дешёвый наряд. Может, потому что она в нём напоминает балерину? Ну, с большой натяжкой, конечно. Но я легко могу это представить.

Руки её двигаются споро и ловко. Интересно, есть ли хоть одно дело, которое бы она делала плохо? Ника Лунина — мешок, полный талантов и сюрпризов. Она укладывает меня как ребёнка. И не хочется ей сопротивляться. Снова щупает лоб. Убегает. Появляется с лекарствами. Меряет температуру — она даже градусник купила. Хмурит брови, разглядывая цифры. Снова исчезает. Возвращается со стаканом и заставляет пить какую-то гадость. Но я пью. Я бы даже сейчас яд из её рук принял. Мир кружится каруселью, и так приятно закрыть глаза.

Она тормошит меня, и я с трудом открываю чугунные веки.

— Вам надо много пить, Дмитрий Иванович, — приподнимает меня, ловко поправляет подушку, заставляя сесть. — Я тут лимоны у вас нашла. Вы уж простите, пришлось в холодильник заглянуть. Сделала напиток, — суёт в руки чашку с какой-то горячей бурдой. Но я и впрямь мучаюсь от жажды, поэтому припадаю сухими губами к питью.

В это время раздаётся звонок в дверь.

— Гони всех в шею. Меня нет, — бурчу зло, понимая, что за дверью кто-то из своих: мимо Екатерины Порфирьевны муха чужая не пролетит.

Ника качает головой. Она тоже понимает. Я вижу это по её глазам. Откуда у девочки на побегушках такой богатый жизненный опыт? Она уходит и возвращается с Ильёй.

— Ну нифигасе, — свистит он, рассматривая меня со смесью иронии и беспокойства в глазах. — Железный Дровосек свалился. Неужели?

— Не рад тебя видеть, — пресекаю его ёрнические прыжки.

— Да не больно-то и хотелось, брателло, — Илья приподнимает бровь. — Я за Никой приехал. Вещи ей привёз, — он оборачивается и трясёт пакетом: — Переодевайся, Ник. И поедем. Я тебя домой отвезу.

Так и хочется вскочить, и дать в глаз. Нет, отвесить затрещину, чтоб аж дёрнулся. Или пнуть под зад.

— Расслабься, Дим, — похлопывает меня по плечу Илья и выдирает из рук намертво зажатую полупустую чашку. — Лечись лучше давай.

Он разваливается на стуле. Несёт какую-то чушь. И я замечаю, что Ники в комнате больше нет.

Собственно, приход Ильи стал приятным сюрпризом. А мои вещи в пакете — дополнительным бонусом. Как бы я уже решила проблему с одеждой: пока рассматривала кусочек рая на крыше Драконовского жилья, позвонила Тине и попросила подъехать, взяв с собой какие-нибудь вещи.

— Ты там голая? — в голосе сестры — всплеск жадного интереса.

— Не совсем, но тебе понравится, — пообещала многозначительно, чувствуя, как от любопытства у Тинки меняется лицо.

— Что-то тебя слишком много стало в моей жизни, — ворчит она, деланно вздыхая. Театр — наше всё. Я знаю: она примчится так быстро, как только сможет. И потребует подробностей. Жаль, позабавить будет её нечем, но всегда можно что-нибудь сочинить на ходу, чтобы не оставить Тинку разочарованной.

Переодеваясь в большой комнате, я с тоской вспоминала уютную лесенку, ведущую на крышу. Там жила моя Мечта. Я теперь точно знала: она есть. Настоящая. Воплощённая, материальная.

Как хорошо, что он не натянул стеклянный купол. Оставил воздух и солнце. И небо, падающее на голову. Там много растений. Пышные плети роз свисают почти до пола. Туи, выстриженные шарами и пирамидами, живыми стражами стоят по периметру. Можжевельник любопытными кустиками прорывается сквозь пышную зелень аккуратно проложенных дорожек из дёрна. Я ходила по ним босиком.

Чёрт. Балетки из реквизитной одежды. Я забыла их там. И я почти счастлива, что у меня есть возможность снова хоть одним глазом посмотреть на неземное великолепие. Задерживаюсь на несколько минут. Ловлю лицом ветер. Вздыхая, окидываю ещё раз взглядом ожившую сказку, забираю туфельки Феи Веснушки и спускаюсь вниз.

— А, вот ты где! — кричит Драконов-средний и легко подхватывает меня за талию, снимая с последних ступенек. У него такие ручищи. А ещё он зачем-то кружит меня, прижав себе. Заглядывает в глаза. И взгляд у него жадно-оценивающий. Мужской. Воздух булькает где-то в горле.

Красавчик. У них это семейное. Они с боссом не очень похожи, но красота — фамильное, по всей видимости, достояние. У них и папа импозантный. И мачеха яркая. Мелкий Рыжик немного подкачал, но кто его знает, что из него вырастет в последствии. Там харизма с ног валит. Что не добрал во внешности, обязательно доберёт магнетизмом.

У Ильи другие глаза. Почти голубые, с серыми искрами. В них нет ничего от грозовых туч. Скорее — мягкая дымка предрассветного чистого неба. И ресницы длинные. У старшего Драконова — короче, прямее и жёстче.

Илья медленно опускает меня на пол, и я вынужденно скольжу телом по его груди — руки его не дают возможности отстраниться. Драконов-средний с интересом заглядывается на мои губы. Тёмная чёлка ровным полотном падает ему на глаза.

— Отпусти девушку, — командует Драконище, что стоит, тяжело привалившись к дверному косяку спальни. Илья нехотя разжимает руки, и я поспешно делаю шаг назад. Зачем-то поправляю кофточку на груди, оглаживаю джинсы на бёдрах одной рукой. В другой у меня феечкины балетки.

— Зачем вы встали? — упрекаю я босса, но в воздухе явно холодает. Как снег не повалит — столько арктической ярости в его взгляде.

— Я сам разберусь, Лунина, что мне делать. Не забудь умыться, перед тем, как уйти.

Я невольно трогаю своё лицо. Веснушки. Ну, конечно.

Вкладываю балетки в пакет, где уже аккуратно сложен мой сценический наряд, и направляюсь в ванную комнату. Братьям сейчас не до меня: меряют друг друга глазами.

— Оставь свои дурацкие поползновения при себе, — слышу, как рычит Дракон. — И руки не распускай!

— Какая вожжа тебе под хвост попала? — возмущается Илья. — Я всего лишь помог девушке с лестницы спуститься!

— Я видел. И слишком хорошо тебя знаю.

— А в чём, собственно, дело?

— Она моя сотрудница, бабник ты хренов! — босс уже не рычит, а, наверное, огнём плюётся. А может, ледяными глыбами.

Отдираю последнюю веснушку и включаю воду. Смешные. Оба. Два дракона с павлиньими хвостами. Ишь, распушились во все стороны. Шум воды заглушает их спор. Но мне абсолютно без разницы, чем закончится их семейная «стенка на стенку».

Как раз, когда вытираю лицо пушистым полотенцем стального цвета, в кармане вибрирует телефон. Отлично. Это «скорая помощь» прибыла, по всей видимости.

— Тебя откуда вызволять, голая принцесса Ника? — ржёт Тинка.

— Ниоткуда. Жди. Я скоро буду. Надеюсь, ты на машине? — уточняю на всякий случай.

— Обижаешь! — я так и вижу, как она картинно закатывает прекрасные глазки.

Они по-прежнему стоят друг напротив друга. Босс — сжав кулаки. Илья — заложив руки в карманы джинсов. Он дёргает головой, откидывая чёлку назад. Глаза у него блестят, как у игрока, который чует крупный куш. У Драконища очи тоже сверкают, но совсем по-другому.

— Шли бы вы в постель, Дмитрий Иванович, — указываю рукой на спальню. — А я пойду. Бесконечный день какой-то получился. Выздоравливайте!

Илья фыркает, выхватывает из моих рук пакет с вещами и открывает дверь. Я так и ухожу, чувствуя, как в затылок давит тяжёлый булыжник драконовского взгляда.

— Ты на него не обижайся, Ник, — просит Илья, пока мы едем на лифте вниз. — Он иногда таким злобным бывает. Особенно, когда болеет.

Он улыбается так, что лифтовые лампочки обиженно мигают и тускнеют, завидуя.

— Босс никогда не болеет, — отвечаю, пытаясь справиться с дыханием. В кабинке слишком тесно, и мне стоит большого труда держаться от Драконова-среднего на расстоянии. Чересчур уж его много.

Илья пренебрежительно фыркает и заразительно хохочет.

— Ты его слушай, засранца. Он жутко болел в детстве. Трепал всем нервы. Родная мать сбегала в ужасе из дома, лишь бы не находиться рядом с этим занудой. И фишка у него такая. Он постоянно твердит, что никогда не болеет.