Сначала жизнь. История некроманта (СИ) - Кондаурова Елена - Страница 68

Однако самое неприятное началось позже, когда Ула заметила Рося, сидевшего за изголовьем ее кровати так, чтобы на него не падал свет от свечи.

Она вскрикнула и переметнулась к противоположной спинке кровати, изо всех сил натягивая на себя одеяло.

— Что он здесь делает??? — в ужасе завопила она. — Не отдавайте меня ему, умоляю, не отдавайте!!!

Мира схватила ее за руки, пытаясь успокоить и удержать на кровати.

— Ула, успокойтесь, он не причинит вам вреда! Вам нельзя вставать, ну будьте же благоразумной!

Увы, для пережившей пытки девушки благоразумие было пустым звуком.

— Оставьте меня, вы заодно с ним! — закричала она, вырываясь из Мириных рук. — Я не буду оборачиваться, слышите! Хотите пытать, пытайте так!!!

— Ула, я не собираюсь вас пытать, — попытался урезонить ее Рось. — Поймите, я не он! Мне совсем не надо, чтобы вы оборачивались!

— Вы врете! — закричала почти ничего не соображающая от ужаса Ула, слетая с кровати. — Лучше убейте, чем!….

Она вдруг молнией метнулась к дверям, но Мира, к счастью, успела схватить за длинную и широкую мужскую рубаху, которой ее накрыл сердобольный деревенский парень, и в которую Ула сейчас была одета.

— Да послушай же ты! Тебя никто не собирается пытать! Ты не понимаешь! Это не он!!!

Эти слова остались без ответа, потому что Ула вдруг резко обернулась к Мире, и та, выпустив рубаху, невольно попятилась. И было отчего. Вместо девушки, которую Мира недавно буквально вытащила с того света, на нее наступала неведомая отвратительная тварь, уродливая помесь птицы и ящерицы, вызывавшая чувство потустороннего ужаса вперемешку с гадливостью. Кожистые крылья твари были настолько велики в размахе, что касались кончиками стен небольшой комнаты, в которой они находились.

Мира сделала шаг назад, а тварь подалась вперед, и из ее клюва вырывался громкий клекот.

— Стой! Не надо! — Рось неожиданно оттолкнул Миру и встал на ее место. — Ула, я знаю, что ты меня слышишь! Не дури, я сказал!

Услышав его голос, полуптица-полуящерица заклекотала так, будто впала в истерику. И вдруг сделала молниеносное движение, метя клювом в лицо стоявшему перед ней парню. Тот отклонился, клюв только скользнул по щеке, оставляя царапину. Поняв, что уговоры бесполезны, Рось резко сорвался с места и бросился на взбесившуюся крылатую тварь, собираясь повалить и обезвредить.

И тут случилось невероятное, то, чего не ожидали ни он, ни заключенная в теле монстра Ула. От одного его прикосновения она снова превратилась в человека. И Рось, не сумев остановиться, со всего размаха впечатал в стену хрупкую девушку в разодранной в клочья рубахе. Разумеется, он мощного удара она снова потеряла сознание и безвольно сползла на пол, вся в какой-то мерзкой слизи и в шерсти.

— Что ты с ней сделал? — спросила подбежавшая Мира, быстро проверяя пациентку на предмет новых повреждений.

— Ничего, — ответил тот, с огромным удивлением разглядывая свои руки. — У него так никогда не получалось, — задумчиво произнес парень. — Обычно она оборачивалась в это либо сама, либо по приказу, а в человеческий облик возвращалась только на рассвете, не раньше. Он работал над этим, но….

— Очень интересно, — ощупывая наливающуюся шишку на затылке Улы, сказала Мира. — Помоги-ка мне перенести ее в кровать. Сначала вылечим, а потом подумаем, что нам со всем этим делать.

«….вот уже несколько дней, как я начал всерьез задумываться о том, не прогневил ли я богов какими-либо своими мыслями или деяниями. Ибо слишком уж они жестоки ко мне в последнее время. Стоит мне только начать надеяться на исполнение моих желаний, как каждый раз происходит нечто, что разбивает их вдребезги. Вот опять, стоило мне обрести надежду на воссоединение с моей дорогой дочерью, как снова исполнение этой мечты откладывается на неопределенный срок.

Неделю назад я получил от Миры очень длинное послание, повествующее о некоем произошедшем в ее жизни событии, которое подвигло мою дочь на то, чтобы кардинально изменить планы на будущее. Событие это, а именно встреча с молодым человеком, являющимся, по утверждению Миры, светлым двойником ее темного братца, является настолько удивительным и неординарным, что, если бы не узнал о нем от Миры, то никогда не поверил в его реальность.

Моя дочь сообщила мне также еще одну необыкновенную вещь — оказывается у ее нового знакомого есть дар исправлять все те злодеяния, которые совершил его проклятый светлыми богами темный двойник.

Это невероятно, но, по всей видимости, так оно и есть. Моя драгоценная дочь пишет, что несколько раз проверяла его способности, обнаруженные, как она утверждает, чисто случайно, и каждый раз результат был совершенно однозначен. Колдовство некроманта разрушалось, а люди, имевшие несчастье попасть под его злые чары, возвращались в первоначальное состояние. Так девушка-оборотница, та самая, которая свидетельствовала против некроманта на заседании Совета (я помню ее лицо), перестала оборачиваться после всего лишь одного прикосновения этого человека. Более того, зов ее хозяина теперь не властен над ней. Мира утверждает, что им стало доподлинно известно, что некромант несколько раз призывал ее, но девушка никак этого не ощутила.

Но не это самое удивительное. Всего лишь два дня назад этот молодой человек вернул к жизни и избавил от подчинения двоих зомби, кои находились в услужении у поднявшего их некроманта. Это не укладывается у меня в голове, этого просто не может быть. Однако данное событие полностью подтверждено людьми, достойными всяческого доверия — а именно, братьями-инквизиторами Данелием, Сервием и Авлалием, кои были сразу же вызваны на место происшествия и засвидетельствовали, что сие событие действительно имело место быть. Ожившие зомби были в этот же день привезены ими в Тирту и подвергнуты самому тщательному обследованию, которое только можно осуществить. На него были приглашены многие уважаемые люди города, достойные дочери Милосердной Анивиэли, профессора из университета, и один скромный эльф, то есть я.

И теперь я со всей ответственностью могу заявить, что сотворенное появившемся в Белых Ключах молодым человеком деяние есть величайшее чудо, явленное светлыми богами для всех нас. Ибо освободить даже одного зомби от подчинения — это уже невероятно благое дело, а вернуть его к жизни — такого не случалось со времен Исхода, когда Создатель еще освещал мир своим присутствием.

Разумеется, в таком случае мне не остается ничего, кроме как согласиться с решением Миры остаться пока в Белых Ключах, дабы оказывать всемерную помощь и содействие сему удивительному молодому человеку. Как настоящая дочь Милосердной Анивиэли она в настоящий момент не проявляет ни своеволия, ни неуважения к своему старому отцу. Мира всего лишь следует завету нашей богини — сначала жизнь, а все остальное потом.

Но как же сердце мое болит и томится страхом за мою бесценную дочь! Ибо в невероятно опасную игру ввязалась она — вряд ли ее темный брат будет долго терпеть противодействие своим планам. Сегодня утром Этический Совет Тирту собрался на очередной заседание (хотя и в сильно урезанном составе), дабы решить, каким образом использовать неожиданно попавший нам в руки козырь. Я не знаю, какое решение они примут, но сегодня же я обращусь к главе города с просьбой выделить моей дочери хотя бы небольшую охрану. Я даже готов сам ее оплатить, лишь бы они направили туда достойных и хорошо подготовленных людей. Если бы можно было напрямую обратиться за помощью в храм Войтаррана Доблестного, то я не стал бы медлить и беспокоить почтенных отцов Тирту. К сожалению, по человеческим законам для такого обращения необходимо посредничество властных органов, иначе со мной просто не станут разговаривать.

Я настолько нервничаю после получения Мириного письма и последовавших за ним событий, что не вижу ничего вокруг себя. Я почти не заметил приезда моего брата, лишь только мельком удивился по поводу того, что он явился в Тирту не один, а в сопровождении друзей — двух сынов и дочери дома Эминаэль. Обычно дети этого дома (особенно дочери) весьма консервативны и редко покидают благословенные эльфийские леса. В другое время я бы задумался над тем, какая причина подвигла их на столь далекое и опасное путешествие. Но сейчас я не могу думать ни о чем, кроме моей любимой дочери. Милосердная Анивиэль, умоляю, защити Миру от всякого зла!….»