Принцесса для вампиров (СИ) - Рыськова Светлана - Страница 10

— Я тоже рад, что успел вовремя.

Мы проговорили с Владом Аристарховичем еще полчаса. Затем его срочно вызвали на работу. Я пообещала больше не капризничать и принимать все прописанные лекарства вовремя.

Уже позже, готовя ужин и слушая счастливый рассказ Алисы о спектакле, который показывали в детском саду, я осознала, что так и не спросила у Влада Аристарховича о том, зачем он следил за мной и бежал следом. Ведь любой нормальный человек вместо того чтобы бежать за другим, просто окликнул бы его. Но по какой-то причине я так и не узнала мотива такого странного поведения, а ведь пару раз собиралась задать этот вопрос. Рыжеволосый доктор так ловко заговорил меня, словно знал, о чем я хочу его спросить. И только теперь я поняла, что он, видимо, не хотел отвечать на неудобный вопрос.

Странным было еще и то, что после того разговора я успокоилась. Перестала искать ответы, выяснять подробности своей болезни, добиваться следующей встречи с доктором. Я просто стала жить так, как раньше — до необъяснимого несчастного случая и такой же таинственной болезни.

Поменялось лишь то, что я прилежно принимала предписанное лекарство и выпивала свежий коктейль. Да еще и записалась на фитнес в ближайший к дому клуб. Сначала начала ходить туда из-за появившегося свободного времени, начальник и думать запретил выходить на работу, а потом уже втянулась.

Через пару лет обычной человеческой жизни, я начала отличать взгляды, которые сопровождали меня везде, кроме дома. Поэтому выражение: мой дом — моя крепость, для меня было не просто поговоркой. Это стало правилом, которое невидимый соглядатай никогда не нарушал. Взгляды были самые необычные. И хотя я не могла объяснить, но я чувствовала их окраску.

В основном они были любопытными, иногда обеспокоенными, словно тот, кто наблюдал за мной, окидывал мою фигуру пристальным взглядом, пытаясь выяснить все ли со мной в порядке. Я почему-то была уверена, что это тот самый рыжеволосый доктор и пружина, постоянно скрученная внутри меня, немного расслаблялась. Я успокаивалась и чувствовала себя в безопасности даже вне стен своего дома.

А несколько месяцев назад, в конце февраля, когда на улице выла злая вьюга, а мороз зло щипал нос и щеки, я почувствовала новый пристальный взгляд-укол. Его владелец таил в себе опасность и ненависть по отношению ко мне. Я как раз возвращалась с тренировки домой, когда ощутила враждебный взгляд. Меня окатило холодом и не ледяной ветер, зло рвавший полы моей шубки, был тому причиной. Казалось, пружина внутри меня сжалась до предела и была готова в любой момент распрямиться и выстрелить в невидимого неприятеля. Все волоски на теле встали дыбом, а голова взмокла от напряжения.

Я, не помня себя, бегом добежала до дома и, еще долго стоя у окна в собственной кухне, всматривалась в темноту, пытаясь сквозь круговерть снежинок рассмотреть того, кто до сих пор (я это чувствовала) наблюдал за мной из темноты.

Только через десять минут, когда обеспокоенный супруг зашел на кухню, чтобы проверить, чем я так долго занимаюсь, почувствовала, что взгляд вместе с его неприятным владельцем исчез.

На следующее утро я долго стояла у двери, не решаясь выйти за пределы своей крепости. Но только мысль о том, что муж и дети вполне спокойно добрались до своих учреждений (я обзвонила и супруга, и классных руководительниц детей), заставила меня переступить порог дома. На улице, почувствовав обычный, ставший привычным обеспокоенный взгляд, я расслабилась.

Но такая ситуация повторялась еще дважды. А ближе к концу весны добавился и третий соглядатай. Его взгляд я впервые почувствовала в фитнес-клубе: раздевающий, жадный, собственнический, ревнивый, страстный. Это был коктейль не самых приятных эмоций. После таких взглядов хотелось срочно в душ, чтобы смыть с себя липкие ощущения грязи и сладости, больше похожей на деготь. Этот взор был даже неприятнее того опасного, наполненного глухой ненавистью.

На какое время, осознав, что преследователь наблюдает за мной только по четвергам, а по вторникам его не бывает, я решила перенести занятие с четверга на субботу. Два месяца после этого я больше не ощущала липкого жадного взгляда.

И когда я уже расслабилась и посчитала, что жизнь вновь наладилась, он вернулся. Страсть пополам с ненавистью, словно двое соглядатаев объединились в своем стремлении довести меня до нервного срыва. И уже обеспокоенные взгляды, приносящие ранее успокоение, начали раздражать.

— Тебе надо бы сходить к психологу, — посоветовал как-то муж, когда я поделилась с ним своими переживаниями.

— Думаешь, что моя болезнь прогрессировать начала? Может, лекарства перестали справляться? — доведенная до состояния тихой истерики, я цеплялась за любую мысль, кроме той, что так навязчиво в последнее время посещала меня. Мысль о собственном сумасшествии.

— Не знаю, — читая газету, пожал плечами супруг. Затем вдруг по его лицу пробежала судорога, и он, вдруг встрепенувшись, с плохо скрываемым нетерпением предложил: — Давай позвоним Владу Аристарховичу и все ему расскажем. Он точно определит, что не так.

— В последний раз, когда ты звонил ему, он не брал трубку, — напомнила я супругу, который в последнее время, впрочем, как и я, поостыл в чувствах. Мы превратились из влюбленной парочки в лучших друзей. И это обоих более чем устраивало.

— Так это было пару лет назад, — муж не хотел так просто сдаваться, когда речь шла о его кумире. Влад Аристархович просто перестал отвечать на звонки после неожиданной встречи и последующей беседы, как будто исчез из больницы, из нашей жизни, из города. Супруг очень переживал по этому поводу, но, в конце концов, успокоился. — Возможно, сейчас он возьмет.

— Тогда я позвоню сама, — я почему-то была уверена, что на мой звонок рыжеволосый доктор обязательно ответит.

— Как хочешь, — супруг немного приуныл, но постарался скрыть это за газетой, с главной страницы которой на меня глядел очень знакомый белобрысый мужчина. И как я не напрягала память, вспомнить его у меня не получалось. Лишь заработала мигрень и плохое настроение.

Уложив детей спать, я приняла препараты и позвонила Владу Аристарховичу.

— Что у вас случилось, Светлана Михайловна? — голос доктора был сух и официален.

— Добрый вечер! Извините, что беспокою так поздно. Но, поверьте, это очень важно, — начала быстро оправдываться я, сообразив, что если вежливый врач забыл поздороваться, то он, вероятно, очень занят.

— Ничего страшного, — голос Влада Аристарховича немного смягчился, — простите за тон, но у меня… сложный случай и вы немного не вовремя. Если вы не умираете, и ваше дело может подождать, то я позвоню вам, как только освобожусь.

— Нет, все хорошо, — поспешно ответила я, чувствуя, как щекам стало жарко от неловкости. — Буду ждать вашего звонка.

Я еще проговаривала фразу, а в телефоне звучали короткие гудки. «Видимо, там действительно сложный случай и для Влада Аристарховича дорога каждая секунда», — так думала я, забираясь под одеяло и пытаясь разогнать неприятный осадок обиды и разочарования после разговора с доктором.

На следующее утро я встала невыспавшейся и, как следствие того, раздраженной. Муж то и дело заглядывал в лицо, ожидая услышать, что мне сказал его кумир, так как прекрасно слышал мой короткий разговор.

— Я ничего ему не рассказала. У него были дела поважнее, чем мои галлюцинации, — не выдержав, выкрикнула я с обидой супругу.

— Не расстраивайся, дорогая, — по привычке муж продолжал звать меня ласковыми словами, — я уверен, что у него действительно было серьезное дело, иначе бы он выслушал тебя. Может, даже предложил тебе приехать к нему на работу.

— Да, знаю, — успокоившись и устыдившись собственного порыва, я подошла к родному и всегда поддерживающему меня мужу и, обняв, уткнулась ему в шею. — Просто так устала бояться и думать, что я схожу с ума, и что меня положат в психушку, а дети останутся без матери.