Механический Зверь. Часть 6, Тот, кто сражается с чудовищами (СИ) - Розин Юрий - Страница 35

Ушту тяжело вздохнул. Несмотря на то, что Пломар был куда рассудительнее и разумнее многих, он даже не думал отказываться от мести человечеству за смерть святой девы. Он оглядел остальных: недовольно насупившегося Унлома, уязвленного замечанием мага в самое больное место; задумавшегося Зорнала, явно уже прикидывавшего в уме все плюсы и минусы предложения Пломара; Муссу, сидевшего с закрытыми глазами и, казалось, заснувшего прямо посреди заседания, не интересующегося ничем, кроме своих исследований; Диара и Сумоэ, глав флота и наземных войск, соответственно, уже давно высказавших свои позиции и вряд ли готовых их поменять; самого Пломара, бесспорно довольного своей речью и произведенным эффектом…

Очевидно, что ни один из них не встанет на его сторону, не поддержит перемирие с человечеством. Уже, безо всяких голосований, он, Ушту, оказывался в меньшинстве, причем меньшинстве сокрушительном. А Большая Сфера, совет, в который входило больше сотни представителей самых разных организаций, более широкая версия их небольшого собрания, несмотря на де-юро, самостоятельность от Малой Сферы и возможность воспротивиться ее решениям, де-факто никогда бы этого не сделала, так как почти на девяносто процентов состояла из фракций с ними девятью во главе.

“Может плюнуть на все и уйти в отставку?” — промелькнула в голове шальная мысль. Его жена была бы очень рада. Сколько лет она уже талдычила Ушту о том, что в его возрасте не стоит заниматься политикой. Отправился бы куда-нибудь подальше от столицы, может даже купил бы свой личный китон, занялся бы портняжным делом, как в старые добрые времена. Сколько он уже не брал в руки свежих шкур? Уже почти позабыл этот запах, с которым в былые годы был неразлучен.

Однако в следующую секунду Ушту мотнул головой, выбрасывая из черепушки подобные мысли. Рано. Рано ему уходить. Уж точно не сейчас, когда вся Яссания оказалась на грани новой, небывалой войны. Он не имеет права убегать и прятаться, если есть хоть малейший шанс помешать катастрофе.

Ушту придирчиво оглядел двух оставшихся членов Малой Сферы. Као Найан Сион Тивл, самый юный из тройки и, по традиции, самый перспективный маг молодого поколения, был молчалив и задумчив, за все время не сказав и пяти фраз. Однако на него особо надеяться не стоило, слишком большое влияние на юного мага имел Пломар, нашедший юное дарование в трущобах столицы и вырастивший из него лучшего Сиона за несколько последних десятков лет. Тивл был достаточно умен, чтобы не только понимать все детали происходящего, но и, как и Ушту, осознавать выгоду мирного сосуществования двух рас, но, если не случится чуда, против своего учителя он не пойдет.

А вот последний маг, также молчаливый и очень спокойный, уже вполне мог стать союзником старика. Впрочем, по сравнению со старейшим и сильнейшим магом Кетании, восьмидесятилетний Ушту казался просто мальчишкой. Вернее, старейшей и сильнейшей. Не было никакого закона, запрещающего женщинам участвовать в политике и в разные времена Малая Сфера могла состоять из женщин как наполовину, так и почти полностью. Сейчас просто так совпало, что все члены высшего совета Кетании, кроме одного, оказались мужчинами.

Тем не менее, Као Борса Сион Игранта стоила их всех восьмерых. По крайней мере в Малой Сфере она заседала точно больше, чем все остальные тиреи вместе взятые. Ей было уже больше шестисот лет, сколько точно не знал никто, возможно даже она сама уже не помнила, однако на вид Игранте нельзя было дать больше пятидесяти. Лет десять назад Ушту, наблюдавший, как с каждым днем становится все дряхлее, а узоры на его коже продолжают выцветать, чуть не впал в депрессию из-за того, что Игранта за все тридцать с лишним лет их знакомства нисколько не поменялась. Однако, к счастью, довольно быстро понял, что сравнивать себя с Сином попросту глупо и примирился с неизбежной старостью.

Игранта вполне могла перевернуть ситуацию с ног на голову. Заяви она безапелляционно, что поддерживает его, Ушту, решение о перемирии, и Пломар, почитающий древнюю магессу больше, чем Морского Бога, как минимум задумается о пересмотре своего выбора, а там и Тивл перейдет на их сторону, практически сравняв позиции “за” и “против”. Церковь и военных переубедить точно не удастся, юный Зорнал тоже вряд ли переменит свою позицию. Но если получится убедить Муссу в том, что во время войны спокойно заниматься его исследованиями ученому точно не дадут, перевесом пять против четырех удастся пресечь бессмысленное кровопролитие.

Вот только Игранта почти никогда не вмешивалась в политику. В Малой Сфере она состояла по большей части из уважения к ее возрасту и силе, а также потому, что магесса, по факту, являлась живой хроникой Кетании и, если возникали какие-то споры о прецедентах прошлого, всегда могла разрешить конфликт. В подавляющем же большинстве голосований Игранта оставалась “воздержавшейся” и до сих пор Ушту не мог найти никаких способов как-то повлиять на женщину. Прибегать к каким-то нечестным методам, вроде угроз и шантажа Ушту претило, тем более что тот, кто решит шантажировать сильнейшего тирея Кетании — уже заведомо труп. А на любые уговоры Игранта отвечала неизменно лишь одно: “Мне не интересно”, — аргумент, о который разбивались любые, сколь угодно веские доводы. И в напрасном противостоянии, что Ушту вел уже почти год, заручиться поддержкой Игранты было также нереально, как добраться до дна Божественного моря или схватить рукой Ка.

Однако, совершенно неожиданно как для старика Ушту, так и для всех остальных членов Малой Сферы, появился человек, который не только знал их язык, пусть и довольно плохо, но и хотел вести с тиреями переговоры от лица всего человечества. Человек, назвавшийся Лазарисом, смог пройти сквозь защиту ударного корабля, созданного для противодействия монстрам Божественного океана и атакам магов отщепенцев, словно это был воздух, из чего можно было судить: он обладает пространственной магией, причем более могущественной, чем возможности тиреев.

После поднятия некоторых архивных записей десятилетней давности стало понятно, что именно этот человек был в числе тех, кто неожиданно появился в исследовательском куполе континента чудовищ. При этом, судя по отчетам, тогда он еще не был силен в пространственной магии, так как с большим трудом смог выбраться даже из заклинания мага уровня Часм, третьего ранга из пяти. Однако уже тогда обладал некой неизвестной тиреям магией, способной изменять форму и свойства собственного тела по желанию. Так, судя по отчетам, он смог за пару секунд превратиться в тирея, самого обычного, внешне никак не отличимого от других представителей их расы. К сожалению, тогда ему удалось сбежать вместе со своими спутниками, но факт применения им этой магии никуда не делся и вряд ли он разучился ей пользоваться. Если (По версии Пломара “когда”) переговоры зайдут в тупик, этого Лазариса можно будет поймать и вызнать нужную информацию о таинственной магии превращений.

Ушту эта идея не слишком нравилась и, ради блага этого человека он бы посоветовал ему отказаться от своей идеи о переговорах. Но одно он понимал точно: если этот человек не попадет под категорию “интересно” и не сможет привлечь внимание Игранты, то не сможет уже ничто и никто.

-А это что за слово?

-Уважение. Это то чувство, что ты испытываешь по отношению к кому-либо из-за его умений, статуса, возраста.

-А, я понял.

Мугок довольно кивнул. Он был учителем тирейского языка, одним из лучших в столице их главного государства, носившим ранг мастерства Меу, и к обучению своего самого странного ученика отнесся с полной серьезностью. То, что Лаз принадлежал к расе, убившей их святую деву, Мугока не волновало. Его вообще мало что волновало помимо его работы и поиска по древним книгам новых, неизвестных тирею слов.

-Ты делаешь большие успехи, — довольно закивал Мугок, наблюдая, как Лаз двигает пальцем по спиральным строчкам.