Щит Королей (СИ) - Войкин Александр - Страница 19

— Какой способ предпочитаете вы? — сощурившись, спросила Настя. Альберт Фёдорович коротко рассмеялся.

— Естественно, первый. Всегда лучше попробовать сначала его, а уже затем, если не получилось, переходить к давлению. Запомните: слово можно забрать, а вот выпущенная из пистолета пуля обратно не вернётся. Разве что, вылетит из другого пистолета.

Он замолчал, позволив нам посидеть и обдумать услышанное. Я не слишком загружался, больше наблюдая за преподавателем. Интересный дядька. Умело владеет мимикой, голосом и не позволяет себе использовать лишние слова. Можно предположить, что он не просто кандидат наук, а человек, тесно связанный с организацией, чья деятельность предполагает незаметность и убеждение. Спрашивать о таком, разумеется, я не стану.

— Теперь, пожалуй, я хотел бы предложить вам небольшое задание, — сказал Зайцев. В нарисованный на доске круг он вписал наши имена. Подчеркнул моё.

— Ситуация: Юра — аутсайдер, чужак, попавший в группу и сходу вызвавший конфликт своим поведением. Он неуравновешен, нестабилен, часто психует и неспособен уживаться с остальными. Вопрос: что можно сделать, чтобы разрешить этот конфликт? У вас есть полчаса на обсуждение и раздумья, затем расскажете мне свои версии.

Он положил маркер на стол и вышел из кабинета. Мы переглянулись.

— Здесь всегда так? — спросил я. Миша рассмеялся, девчонки поддержали его. Даже Илья улыбнулся.

— Альберт Фёдорович — своеобразный препод, — пояснил здоровяк. — Но вещи рассказывает полезные. Жизнеутверждающие. Давайте думать, что ли?

Мы сели вокруг первого стола в среднем ряду, склонились над тетрадкой Насти. По обрывкам фраз я понял, что моя соседка выполняет в группе роль старосты, Миша — эдакий заводила, а все остальные идут на поводу. Ко мне они относились доброжелательно, при обсуждении интересовались мнением, да и в целом оставили впечатление хороших ребят.

Спорили долго. Дана гнула свою линию, Миша — свою. Настя записывала, изредка корректируя мысли товарищей. Я старался молчать, позволив им самим найти выход из ситуации. Мне кажется, Зайцев хотел именно этого. Разумеется, у меня был свой вариант развития событий, но озвучивать его я не собирался.

Альберт Фёдорович вернулся ровно через полчаса. Встал на прежнем месте, обвёл нас внимательным взглядом. На мне задержался чуть дольше, едва заметно усмехнулся.

— Итак, господа и дамы! Чем порадуете?

Первым вызвался отвечать Миша.

— Самый простой и очевидный вариант — изгнать Юру из группы. Но мы все от него отказались, поскольку он всё же член коллектива, и это неправильно. Поэтому остановились на том, что необходимо отправить Юру к психологу, чтобы он разобрался в себе и научился усмирять гнев.

Преподаватель задумчиво кивнул.

— Хорошо, вариант, в принципе, рабочий. Есть ещё?

Следующей была Дана.

— Можно просто поговорить с Юрой, попытаться выяснить причину поведения самостоятельно. Рискну предположить, что у него могут быть проблемы в семье и личной жизни, что привело к конфликтному поведению с окружающими.

— Недурно, — одобрил Зайцев.

— Ещё можно набить ему морду, — хмыкнула Настя, покосившись на меня. Я подавил смешок. — Иногда, вроде как, помогает.

Альберт Фёдорович рассмеялся.

— Насилие — негуманный метод решения проблем, но, соглашусь, бывают случаи, когда иные способы недейственны. Что ж, полагаю, больше идей вы за полчаса не придумали?

Ребята молчали. Преподаватель вновь глянул на меня.

— Что скажет виновник?

— Я бы просто сделал такого человека лидером группы, — пожал я плечами. Во взгляде Зайцева появилась искренняя заинтересованность.

— Объяснишь, почему?

Мои одногруппники тоже косились с любопытством. Такой выход не приходил им в голову.

— Ну, скорее всего, у нашего Юры целый букет проблем, в том числе и с самооценкой. Если дать ему, пусть небольшую, но власть, он в лепёшку разобьётся, но будет стараться её удержать. И, что забавно, действительно станет отличным лидером, со временем изменится, обретёт уверенность и поведёт группу к светлому будущему.

Раздались хлопки. Я вопросительно взглянул на Альберта Фёдоровича. Он перестал аплодировать, сложил руки на груди.

— Да, способ и впрямь неплохой. Но, опять же, является палкой о двух концах. Если ты ошибся с оценкой, то Юра лишь приведёт группу к краху, загонит в такое болото, откуда не будет ни единого выхода. Подумай об этом. На сегодня у нас всё, увидимся в пятницу!

Ребята зашевелились, начали собираться. Я поднялся последним, неторопливо зашагал к выходу, но был остановлен преподавателем.

— На пару слов, — тихо попросил Зайцев. Я не стал отказываться, кивнул Насте и, проследив за покинувшими кабинет одногруппниками, повернулся к наставнику.

Он едва заметно улыбнулся, достал из кармана телефон. Через мгновение воздух поплыл, пошёл рябью — и в класс шагнул Лёха.

— Не ожидал, салага? — оскалившись, радостно приветствовал меня друг. Но, наткнувшись на мой спокойный взгляд, вздохнул. — Ладно, идём. Есть разговор. Альбертик — спасибо, буду должен.

«Альбертик» кивнул, вернулся к своим делам, не обращая на нас никакого внимания. Я скомкано попрощался, вышел из кабинета вслед за Лёхой.

— О чём ты хотел поговорить? — спросил, когда мы свернули за угол. Друг задумчиво пожевал губами, бросил взгляд на бездушный глаз камеры наблюдения. Наконец, посмотрел на меня.

— Тебе нужно отсюда валить.

— Неужели? — хмыкнул я. — И почему же?

— Потому что Лисицын — непредсказуемый тип. И уж точно не альтруист. На его месте я бы держал тебя на прицеле двадцать четыре часа в сутки, и почти уверен, что за тобой организовано пристальное наблюдение.

— Его можно понять, — я покосился на камеру. — Я ведь тёмная пташка. Память, вроде бы, при мне, но есть ещё что-то, скрытое за блоком. И кто знает, какой человек я на самом деле? Может, серийный убийца. Или садист.

— Вовсе нет, — ляпнул Лёха, но тотчас скривился. Я вперил в друга внимательный взгляд.

— С этого места подробнее, пожалуйста. Пока что, если честно, Александру Сергеевичу я доверяю больше, чем тебе. Он хотя бы не скрывает от меня важных деталей.

— Не будь так уверен, — фыркнул Лёха. — И вообще, я ведь твой друг!

— Знаешь, в свете последних событий я полагаю, что друзей у меня в этом мире в принципе нет.

Он покачал головой, глянул исподлобья, явно недовольный моими словами.

— Так, значит? Ладно. Но, сам понимаешь, всей правды рассказать не могу.

— Почему? — сощурился я. — Вот это больше всего бесило в разных фильмах и книгах. Почему нельзя сразу рассказать всё, если ты обладаешь информацией? Зачем разводить бессмысленную таинственность на пустом месте?

— Потому что это не моя тайна, — вздохнул Лёха. — И вообще, после детального рассказа могу не дожить до следующего утра.

Я недоверчиво хмыкнул, но вид у друга был самый серьёзный — и меня проняло.

— Ты ведь Король. Неужели есть кто-то, способный поставить тебя на колени?

Он кивнул.

— Всегда есть кто-то, чья сила превосходит твою. Грёбанное равновесие, прикинь. Но его имя тебе сейчас ничего не скажет, да и раньше, наверное, вряд ли помогло бы. Ладно, если кратко, до получения блокиратора воспоминаний ты был телекинетиком. Самым сильным из всех, кого я знал.

— Прикольно, — протянул я, даже остановившись. — Но почему способности исчезли? Разве есть возможность лишить мага его дара?

Лёха сумрачно пожал плечами.

— А хрен его знает. Сам понимаешь, о таком вряд ли кто-то станет болтать. Но твой пример показателен. Выходит, есть где-то в городе маг, в чьей власти сделать телекинетика уровня Короля простым смертным.

Фига себе! Уровень Короля. Я был крут. Вот только ничего не помню, и даже намёка на воспоминания нет — ни тумана в голове, ни боли, ничего. Словно я всегда был только студентом Юрой Костровым.

— Чушь какая-то, — пробормотал я. — Смотри, если у меня стоит лишь блок, по идее, всё равно должны пролезать фрагменты памяти, какие-то сны, головные боли и прочее?