Аллигат (СИ) - Штиль Жанна - Страница 15

— Отец…

Траффорд услышал громкий скрип ножек отодвигаемого стула.

— Не спорь! И помни, защищая её, ты защитишь своё будущее. Женщина всю жизнь должна находиться под защитой: сначала — отца, затем — мужа, потом — сына. И как бы ты ни относился к своим обязанностям по отношению к своей жене, запомни — два года назад поместье Малгри-Хаус стало для неё родным домом. Теперь это навсегда! Господь даёт тебе шанс всё исправить. Если ты им не воспользуешься, что ж… Ты можешь уйти, когда пожелаешь, но она останется здесь. Если ты не способен дать ей опору и защиту в жизни, то это сделаю я. Как её второй отец. И всё же я очень надеюсь, что от тебя она родит защитника для себя, а мне — внука и помощника.

Поднос в руках Траффорда подрагивал. Сахарница дребезжала, касаясь тарелки с остывшим завтраком. В уголках глаз старого слуги блестели слёзы гордости — его хозяин, как всегда, был на высоте.

— Траффорд, подавай завтрак, — услышал он спокойный голос графа.

Предусмотрительно отступив от двери на два шага, дворецкий повернул поднос в сторону. Он и в этот раз не ошибся: из резко распахнувшейся двери выскочил бледный виконт и, бурча под нос ругательства, поспешил в сторону лестницы.

Вынырнув из забытья и в очередной раз убедившись, что вокруг те же декорации, Ольга мрачно наблюдала за Мадди. Оказавшись личной горничной леди Хардинг, она сновала туда-сюда, действуя на нервы и мешая сосредоточиться. Больная желала полного уединения, чтобы без внешних раздражителей обдумать, как вести себя дальше.

Худощавая Мадди не выглядела старше Шэйлы, но невыразительное узкое лицо, плотно сжатые губы и уложенные венцом на голове чёрные косы старили её. Одетая в тёмно-серое форменное платье с белым фартуком, она утром расчесала миледи волосы и заплела их в косы; сложила в комоде принесённое с собой чистое бельё и пересчитала кипу салфеток; перенюхала не одну пару перчаток и отложила в сторону нуждающиеся в чистке; зачем-то перетрясла платья на полках и переставила обувь в нижних ящиках шкафа. Вроде, все дела сделаны, но уходить горничная не спешила, молчаливо и выжидающе посматривая на хозяйку.

Ольга тяготилась навязчивым обществом незнакомых людей, их повышенной заботой и чрезмерным вниманием. Редкие приступы сильнейшего возбуждения сменялись апатией. Вот и сейчас наплывало равнодушие. Она села на постели и прислушалась к себе. Снова клонило в сон. Нарушить накатывающую неподвижность можно было лишь действием.

Не терпелось заняться обследованием спальни. Ничто не расскажет о человеке лучше вещей, которыми он себя окружил. Есть надежда найти записки, письма, наконец, дневник, который охотно ведут некоторые не особо занятые дамочки. Из него она узнала бы много полезного.

Ольга остановила взор на секретере. Поиски следовало начать именно с него. Предвкушала момент, когда без свидетелей сможет обследовать каждое его отделение. Казалось, что именно там она найдёт ответы на многие вопросы.

Видя, что горничная выдвинула ящик комода и опять запустила туда руки, Ольга, так и не дождавшись, когда та уйдёт сама, не выдержала:

— Мадди, можешь идти.

— Идти? — обернулась женщина, не вытаскивая руки из ящика.

— Да, — спокойно подтвердила Ольга. — Не думаю, что перекладывание белья из одного отделения в другое так уж необходимо именно сейчас. Когда ты мне понадобишься — я позову.

Прислуга неохотно кивнула и, слегка присев, поспешила к двери. По пути метнула быстрый взгляд на свисающую у изголовья кровати вышитую узкую полоску ткани с кольцом на конце.

Сонетка — комнатный звонок для вызова прислуги, приводимый в движение шнурком. Ольга знала, что это такое, но вживую видела впервые.

Если от Мадди удалось отделаться практически одним щелчком пальцев, то с сиделкой дело обстояло сложнее. Она по-прежнему дежурила у кровати, готовая в любую минуту прийти на помощь больной.

— Мне уже значительно лучше, — издалека начала Ольга, продумывая дальнейший диалог. Обидеть неосторожным словом ответственную и старательную женщину, как минимум в два раза старше её, не хотелось. — Я могу встать и немного походить? — улыбка вышла вымученной и, скорее всего, неестественной.

Застывшие мышцы лица плохо слушались новую хозяйку. Неприятная стянутость сухой кожи раздражала. Не меньшее неудобство вызывали руки. Поняв, что Шэйла правша, Ольга — будучи левшой — вполне ожидаемо запуталась.

Скрытая память тела прежней хозяйки давала о себе знать. Ольга неосознанно тянулась за чашкой обеими руками. Если на лицо падали волосы, спешила их убрать обеими руками. Правая рука не сжималась с достаточной силой — ложка выпадала из непослушных пальцев или проскакивала мимо рта. Правда, это быстро пришло в норму, стоило лишь сконцентрироваться на неуклюжей правой конечности, теперь ставшей главной.

Для сохранения конспирации требовалось привыкнуть ко многому, контролировать не только свою речь, но и движения рук. С новым именем Ольга свыклась гораздо легче и быстрее. Оно ей нравилось.

— Миледи, доктор Пэйтон не велел вам вставать, — ласково ответила сиделка, доставая из коробки широкий ремень. — Позвольте надеть на вас пояс.

Она шагнула к Ольге и откинула одеяло. Захватила край её сорочки, потянув вверх.

— Что за пояс? — переспросила «миледи», с любопытством присматриваясь к вещи, которой женщина опоясывала её талию.

— Электропатический.

— Электро? — выискивала она полагающийся в таком случае провод со штепсельной вилкой. Недоумевала: есть электричество, а на столике керосиновая лампа? — Как он работает? — заинтересовалась она, вдруг подумав, что пояс на батарейках или вовсе магический. А что? Вдруг она оказалась в мире, полном магии и волшебства?

— Это связано с пластинами, что находятся на его внутренней стороне. Там блуждают целебные токи, и они лечат, — пояснила женщина с умным видом, приговаривая: — Вам несколько дней назад очень помогло.

— От чего помогло? — скептически хмыкнула больная, разочаровываясь. Она ничего не ощутила, кроме противного касания к голому телу металлических дисков на внутренней стороне пояса, соединённых между собой проводками.

— От вашего нервного расстройства.

Как знать, — подумала Ольга, — возможно, именно эта штука и убила Шэйлу.

— И долго его нужно держать на себе? — следила она за руками сиделки, застёгивающими пряжку. — Когда можно будет отменить его ношение?

— Это решит доктор Пэйтон, миледи. Я лишь следую его указаниям.

— Хорошо, — не стала спорить больная, сообразив, что избавиться от опеки Айболита, будет непросто. Не Ольге решать, кто и что будет делать в этом доме, а тому, кто оплачивает услугу доктора. Был ли им Айсберг или его отец — неважно. Бесконечно продолжаться лечение не будет. А вот результат может оказаться плачевным уже для неё. — Не могли бы вы позвать милорда?

Чуть помедлив, словно раздумывая над словами виконтессы, женщина переспросила:

— Милорда?

— Пожалуйста. Прошу вас, — отрезала Ольга путь к отказу в своей просьбе. Она могла вызвать прислугу с помощью сонетки, но хотела на время избавиться от сиделки и встретить мужчину не в постели.

— Которого? Вашего мужа или графа Малгри?

Ольга не колебалась ни секунды:

— Графа Малгри.

Именно это имя всколыхнуло в душе приятную тёплую волну. Перед взором всплыла доброжелательная улыбка и излучающий теплоту взгляд мужчины. Его внешний домашний вид предполагал простоту общения.

Как только за сиделкой закрылась дверь, «миледи» села на край кровати и перевела дух. Сняла пояс и затолкала его под одеяло подальше от себя. Встав, обнаружила под ногами домашние тапочки без задников с яркой вышивкой, смахивающие на современные мюли. Разумеется, уже её тапочки. Оставалось найти халат.

Чуть кружилась голова и от слабости дрожали ноги. Решив, что «чуть» не считается, Ольга шагнула к шкафу и распахнула его дверцы. Как же максимально быстро найти нужную вещь в многочисленных ящиках и на полках с громоздкими стопками сложенной одежды? Если бы она висела на плечиках, то это не составило бы труда. А здесь… Глаза блуждали по ровным рядам знакомых тканей: однотонных, в мелкую неброскую полоску, с цветочным рисунком.