Аллигат (СИ) - Штиль Жанна - Страница 29

— Я выучила всё, как вы велели. Даже больше, — смутившись от её пристального взгляда, густо покраснела и опустила голову.

Ольга поняла, что слова предназначены ей, и она должна проэкзаменовать девочку. Мягко ответила:

— Очень хорошо. Хочешь рассказать мне сейчас?

— Не сейчас, — возразил граф. — Иди, Тауни. Придёшь сюда вечером, и миледи тебя обязательно спросит, если будет чувствовать себя хорошо. Ты ведь помнишь, что она тяжело болела и ей нужен отдых?

Девочка кивнула, старательно присела в реверансе и поспешно вышла.

Ольга смотрела ей вслед, на её гладко зачёсанные русые волосы, собранные на затылке в строгий тугой пучок, скрепленный узким гребнем, и гадала, кем она приходится Шэйле? Кто она — воспитанница графа, племянница, постоянно проживающая в поместье, или иная родственница, находящаяся в гостях?

Ольга подошла к окну, где сидела Тауни и, поправив портьеру, взяла с подоконника другую книгу:

— «Невероятная история о великанах и эльфах». Кэтрин Синклер. Сказка.

— Нелепая сказка, — поправил её граф Малгри, забирая книгу. — Где она её нашла?

— Нелепая? Вы её читали и до сих пор помните?

Лорд усмехнулся:

— Так сказал Стэнли. Он тогда не расставался с «Приключениями Робинзона Крузо», и эта сказка вызвала в нём бурю негодования.

— У вас хорошая память, — Ольга внимательно присматривалась к мужчине.

Его сиятельство окинул книжные шкафы долгим задумчивым взором:

— Иногда мне думается, пусть бы она была гораздо хуже. Было бы легче жить. Есть события, которые хочется вычеркнуть из памяти навсегда.

— Мучительные и мрачные воспоминания есть у каждого, — тяжело вздохнула «виконтесса». — И только от нас зависит, каких в нашей жизни будет больше — плохих или хороших. Не нужно портить себе настроение тем, что уже прожито и непоправимо. Горький опыт — это тоже опыт. А Тауни больше бы подошла «Алиса в стране чудес». Девочки любят читать подобное.

— Пустое, — возразил граф, — вот учит она «Правила вежливости и этикета для юной леди» и пусть учит. — Бросил сказку на подоконник.

— Не могу согласиться с вами, — подхватила Ольга редкое издание, изучая обложку. Зачем-то понюхала её и упрямо вернула разговор на волнующую её тему: — У ребёнка должно быть детство, его волшебный мир. Сказки мудры, вечны и прекрасны. Это золотой ключик к душе ребёнка. — Она, не обращая внимания, что мужчина молчит и удивлённо смотрит на неё — Ольга давно привыкла к тишине вокруг себя, — листала книгу с «нелепой» сказкой в поисках картинок. Назидательно говорила: — Они помогают ребёнку стать добрее, отзывчивее, смелее. Учат разбираться, что такое добро и зло. И, главное, они всегда имеют жизнеутверждающий финал.

Наконец, она подняла глаза и встретилась с бархатной зеленью глаз графа Малгри. Забыла, что ещё хотела сказать.

— Почему вы так на меня смотрите? Я что-то сказала не то?

Конечно, она сказала не то. Ей бы помалкивать, но слабые отголоски алкоголя ещё хозяйничали в крови, а заинтересованный взгляд мужчины придал уверенности и дерзости.

— Вот, вы, верите в чудо? — бесконтрольно вырвалось у неё.

Его сиятельство хмыкнул:

— В чудо?

— Не в сказку, а в чудо, — уточнила Ольга и с любопытством уставилась на графа.

Верил ли он в чудо — необъяснимое и маловероятное событие? Ещё вчера он сказал бы «нет», а сегодня перед ним стоит женщина, которую накануне он мысленно похоронил и оплакал. И она с ним спорит, возражает ему. Пьёт эль и просит заменить блюда, которые всегда ела молча, полагая, что они полезны для здоровья, никогда не показывая, что они ей не пришлись по вкусу. Перед ним другая, непривычная Шэйла, с живым взглядом и горячим румянцем на щеках. Или во всём виноват крепкий Индийский эль?

— Не знаю. Не думал об этом, — тихо обронил он. Качнул головой и непослушными пальцами распустил душивший его шейный платок. Поспешил сменить тему разговора: — Но ты правильно делаешь, что заставляешь Тауни учить этикет. Траффорду некогда заниматься внучкой. Я посоветовал ему досрочно отправить её в хороший пансион. Так будет лучше. Там режим, дисциплина, присмотр. Старик вполне справится с оплатой. Если нет, то всегда может рассчитывать на мою помощь.

Граф перевёл дух. От того, с каким скепсисом посмотрела на него «виконтесса», ему стало не по себе.

— Досрочно, — эхом отозвалась она и отвела глаза. Значит, верно она определила — Тауни нет десяти лет и девочка в скором времени надолго лишится общества ещё одного близкого ей человека. И кто знает, как это скажется на неокрепшей психике ребёнка.

Пока мужчина рассуждал о судьбе внучки Траффорда, по всему видно — сироте, Ольга медленным взором скользила по пространству читального зала — царству тишины, покоя и приятного полумрака. Тёплого и обжитого. Густой и чуть влажноватый дымный древесный запах шёл от едва тлеющих углей в камине. Он смешивался с другим запахом: специфическим, горьким, кожаным. Пахло мистическим ароматом тайны. Пахло старыми книгами.

Стены просторной комнаты с высоченным потолком и узкими окнами, похожими на бойницы, были заставлены многоярусными шкафами. Между ними в нишах — портреты аристократов в царственных позах и одеждах, подчёркивающих их высокий социальный статус.

Книжные шкафы, украшенные витой резьбой, были именно той глубины, которая требовалась, чтобы книги стояли в один ряд, не теснясь и не закрывая друг друга. На нижних полках лежали тяжеленные фолианты в потускневших золочёных и в не менее ценных потёртых кожаных переплётах, папки с рукописями, свёрнутые карты и гравюры.

Главная реликвия аристократического дома — огромные напольные часы в фигурном корпусе с цветочными маркетри (инкрустацией, прим. авт.) — возвышались на самом видном месте. Металлический циферблат с римским вариантом индикации времени мягко отражал свет.

Громоздкая дубовая мебель, неподъёмные стулья и кресла. Напольный пюпитр для удобства чтения увесистых старинных изданий. Собранная ширма. Коротковорсовые тёмные ковры на полу. Обилие ламп, настенных подсвечников с зеркальными отражателями, напольных канделябров.

Недалеко от камина стояли два широких, похожих друг на друга письменных стола. Кому принадлежал который — отцу или сыну, — догадаться не составило труда. На одном из них властвовал относительный беспорядок, а на другом высились аккуратные стопки книг. Из дорогого настольного кожаного бювара с бронзовой накладкой — простого и строгого — выглядывала промокательная и писчая бумага. Письменные приборы на обоих столах, пресс для бумаг, подсвечники — всё было выполнено в едином стиле и как нельзя лучше отражало образы своих владельцев.

Внимание Ольги привлекла внушительных размеров передвижная стремянка из тёмного дерева, вовсе не похожая на стремянку. Конструкция напомнила огороженный лестничный марш наверху с площадкой, достаточной для того, чтобы даже самый крупный мужчина чувствовал себя там комфортно, не заботясь о своей безопасности. Будь такое сооружение в библиотеке мебельной фабрики, Ольга бы никогда не упала с него. А вот как умудрилась скатиться Шэйла, да с такими роковыми последствиями, Ольга не понимала. Если только у неё не закружилась голова и она внезапно не потеряла сознание. Или кто-то помог ей упасть. Преднамеренное убийство?

Его сиятельство заметил, как Шэйла, глянув на стремянку, изменилась в лице.

— Здесь всё осталось как тогда, — сказал он, и Ольга печально вздохнула, направившись к лестничному маршу.

Шагнув наперерез, мужчина задержал её:

— Ты уверена? — от чего Ольга вздрогнула и покосилась на их соединённые руки. Граф Малгри тотчас отступил, а она испытала неловкость. Не из-за прикосновения, а из-за того, что она испытала. Он трогал её за руку и ранее, оставляя на ней след поцелуя или подбадривая. Но сейчас появилось что-то другое: непонятное и волнующее.

— Ведь вы рядом, милорд, — она смело стала на нижнюю ступеньку и, приподняв подол платья, без усилий взлетела на площадку. Будь она Шэйлой, так ли легко дались бы ей эти ступеньки? Память тела виконтессы промолчала.