Каторжанин (СИ) - Башибузук Александр - Страница 12

Из кустов высунулся еще один японец, но только я перевел на него прицел, как в стороне треснул выстрел, и он опять завалился в заросли.

Больше никто не стрелял. Наступила мертвая тишина. Я растерянно повертел головой по сторонам.

— Да что за нахрен… — попытался в уме подсчитать количество убитых, но тут, в паре десятков метров от меня, из-за обломка скалы показалась башка Тайто.

— Все, она закончилась… — айн радостно ощерился. — Всех убили. Они сюда ходить, мы стрелить…

Но тут, с его последним словом, из-за дерева выступил еще один японец и вскинул винтовку. Тайто его не видел и продолжал ухмыляться.

Я не успел ничего осознать, все получилось само по себе.

Томагавк со свистом вспорол воздух, пролетел мимо уха айна и, с глухим, чавкающим стуком, врезался лезвием в лоб солдата, сбив его на землю.

— Э-э-э, моя считать, вроде все умер… — Тайто недоуменно оглянулся на труп, а потом растерянно посмотрел на свои пальцы.

— Сюда иди… — я дождался пока айн подойдет, а потом отвесил ему увесистую оплеуху.

Удар вышел на славу, бородач кулем покатился на землю.

— Встал, мать твою! Живо собирать остальных. Прочешите лес, японцев стащите в кучу. Оружие и патроны собрать. Выстави караульных. Караульные, сучий потрох, это такие люди, которые смотрят, чтобы не подобрались враги. Ты — хреновый караульный. Найди лучше. Выполнять…

А сам обессилено сел, буквально упал и привалился спиной к валуну. Резкая остановка боя принесла дикое разочарование и сильную слабость. Голову пронзила свирепая боль, все вокруг заволок кровавый туман.

Пока приходил в себя, айны уже собрали трупы японцев, их винтовки и ранцы в кучку. Пара солдат еще стонали, офицер тоже оставался живым.

Сами бойцы сидели кружком, оживленно переговаривались, хихикали и передавали что-то из рук в руки.

— Три… восемь… двадцать… и еще два… все… — я вслух пересчитал тела, потом оперся локтем об камень и попробовал подняться. Ноги дрожали, рана наливалась тупой дергающейся болью. Каждое движение давалось с трудом. Встать удалось только диким усилием воли.

Постоял немного, а потом подошел к туземцам.

— Что тут у вас?

Как очень скоро выяснилось, айны разглядывали порнографические карточки.

— Красивая бабы… — сочувственно качая головой, прокомментировал Тайто. — Но совсем дурной, наверное, змея заполз в ухо и забрал весь ум. Как можно давать себя на бумагу рисовать?

Я сочувствие не разделил и коротко приказал.

— Становись…

Личный состав быстро выстроился в неровную шеренгу. Тайто бодрыми выкриками подровнял сотоварищей и тоже занял свое место, браво выставив косматую бородищу вперед и преданно уставился на меня.

«Начинаешь понимать службу, солдат…» — довольно ухмыльнулся я и медленно обвел взглядом строй.

— Раненые есть?

Один из айнов, муж Сами, гордо продемонстрировал дырку в рукаве своей куртки. Остальные завистливо на него покосились, видимо сильно жалея, что не удостоились даже такого боевого отличия.

«Ну чисто дети… — со странной завистью подумал я. — Ну ничего, теперь быстро повзрослеете…»

Молча обвел взглядом личный состав и презрительно процедил.

— Вы как были, так остались сопливыми щенками…

Айны напряглись.

Я сделал долгую паузу и резко гаркнул.

— Хотя уже умеете показывать зубы и рычать! Для того, чтобы вы стали настоящими воинами, придется пролить еще много крови. Но ваши предки уже улыбаются, смотря на вас…

На заросших лицах разом появились счастливые улыбки. Айны довольно лыбились и нетерпеливо поглядывали на оружие и ранцы японских солдат.

Я не стал затягивать с трофеями, приказал быстро освободить трупы от всего полезного, а сам решил заняться допросом.

Раненые солдаты уже затихли, скорее всего истекли кровью, но офицер все еще оставался в сознании. Он натужно, со свистом дышал, страдальчески кривил рот и быстро поводил по сторонам узкими глазами.

— Меня понимаешь? — поинтересовался я, присев перед ним на корточки.

— Да, понимаю… — на неожиданно правильном русском языке ответил лейтенант.

— Где выучил наш язык?

— Два года работал парикмахером во Владивостоке…

— Понятно. Куда шли?

— Ваш генерал уже сдался… — неприязненно процедил японец. — Война на Карафуто закончилась. Вас накажут свои же…

— Жить хочешь?

— Я уже мертвый, а мертвым все равно…

— Сейчас оживешь, — я достал нож и попробовал пальцем острие.

— Хорошо, хорошо, я скажу… — зачастил лейтенант, настороженно следя за клинком. — Меня послали за русской женщиной, которая лечит туземцев. Майор Камура хотел просто встретится с ней и предложить лечить наших солдат. Все что происходит на Карафуто, должно происходить только с разрешения японской власти. Айнов и гиляков не смысла лечить, это человеческий мусор. Им только предстоит стать людьми…

В мозгах плеснулась ярость. Почти не владея собой, я коротко ткнул офицера кончиком ножа в глаз.

— Сахалин, тварь, а не Карафуто…

Из глазницы брызнула розовая слизь, офицер тоненько завизжал и засучил ногами.

— Повтори…

— Шахари-и-ин…

— Не понял. Еще раз, энергичней, от груди! Громче, по-русски, ты же умеешь!

— Саа-а-аха-лин!!!

— Молодец, поехали дальше…

Экспресс допрос продлился недолго. Полностью деморализованный японец, по щенячьи скуля, охотно выложил все что знал.

Как и предыдущая группа, отряд вышел из Тымово, где японским гарнизоном командовал некий майор Камура. Для чего Майя понадобилась майору, узнать точно не удалось, но в его добрые намерения я совершенно не верил.

А еще, лейтенант сообщил, что все русские отряды в окрестностях уже сдались, что не добавило мне настроения.

Пока возился с пленным, айны закончили со сбором трофеев. Один из них, неуверенно вертя свой нож в руках, что-то спросил и показал на труп. Остальные настороженно на меня уставились.

— Она спрашивает, печень жрать обязательно? — растолмачил Тайто.

— Печень? — сначала я не понял, причем здесь печень и зачем ее жрать, но потом вспомнил свою речь перед началом боя и слегка смутился. — Как хотите, по желанию…

Бойцы облегченно вздохнули, видимо становится каннибалами им не очень хотелось.

— А теперь скажите, что вы делаете с ворами?

Бородачи растерянно переглянулись.

— С людьми, которые тайком забирают ваши вещи, — уточнил я.

— Э-э-э, отец, у нас не красть никто… — с виноватой улыбкой пояснил Тайто. — Зачем украдать у своих? Айна самый честный.

— Черт… — я с досады чертыхнулся. — А если на вашей земле начнет охотиться чужой… ну, гиляк или нивх, к примеру…

Бойцы оживленно закивали, а переводчик прокомментировал.

— Да-да, гиляка такой вора, лезет, ворует…

— Так что вы с такими делаете?

— Открывать пузо и вешать за нога, чтобы висел, а другой видел, что так делать нельзя! — Айн кровожадно ощерился и ткнул пальцем в дерево.

Я облегченно выдохнул.

— На чем вешать есть?

Тайто показал намотанную на пояс грубую веревку из размочаленного лыка.

— Всегда есть.

— Хорошо, — палец показал на трупы. — Вперед. Всех развесить.

— Зачем, отец? — озадачился бородач. — Тогда япона знать, что айна их убивать. Оставить так, зверь кушать, никто не найдет.

— Это ваша земля, а японцы пришли сюда как воры! — выйдя из себя, заорал я на мужика. — Пусть знают, что в лесу их ждет только смерть. Пусть дрожат и боятся каждой тени! Вашу доброту они принимают за слабость. Выполнять!!! Иначе заставлю жрать потроха косоглазых.

Возражений не последовало, айны расторопно приступили к выполнению приказа. Скоро все деревья вокруг нас стали похожи на жуткие виселицы, на которых вниз головой висели мертвые тела с выпущенными кишками.

Офицерика… а офицерика повесили последним.

В его ранце, я обнаружил мешочек с женскими украшениями, на которых виднелись следы засохшей крови. То есть, их либо снимали уже с мертвых, либо срезали с живых.