Действуй, жена! (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 29

— Не путай наш кинематограф с Голливудом, — фыркает Леха и снова лезет целоваться. — Хотя нам с тобой вагончик не помешал бы, — ворчит он, стаскивая с меня махровый халат. — Вот когда ты его успела нацепить, Шакира? Ходи лучше голой…

На обратном пути мы заезжаем на Бангкокский рынок за фруктами. Отличный подарок для наших родственников. Леха со знанием дела выбирает манго, папайю, маракуйю и личи, а продавец аккуратно складывает в пластмассовый контейнер и что-то лапочет на своем. А я довольствуюсь ролью наблюдателя. С превеликим любопытством я глазею на стройные ряды фруктов. Читаю непонятные названия и искренне не понимаю, что это такое и как его едят. Чем отличается лонгконг от лонгана? И что такое салак? А надпись «рамбутан» кажется мне названием лекарственного препарата. Хорошо хоть Леша прекрасно разбирается во всем разнообразии восточного рынка. С помощью жестов и каких-то тайских словечек мой муж что-то объясняет продавцу и достает из контейнера манго с еле заметным пятнышком. Еще раз пересматривает все фрукты. Продавец вздыхает, машет руками и снова терпеливо складывает все обратно, заменяя отложенные Лешей более спелыми плодами.

— Подождите, — решительно говорю я. — Нужно обязательно купить дуриан. Самый большой!

— Зачем, Кирюшенька? — ласково переспрашивает Леха и подмигивает, догадавшись.

Я прижимаюсь к мужу, заглядываю ему в глаза. Понимаю, что время выяснений еще не наступило, но и сдавать свои позиции не хочется.

— Я не стану ничего выяснять, Леша. Не хочу мстить кому-то из твоей семьи. Раз мы с тобой любим друг друга, то и противостояние с близкими бессмысленно. Если кто-то хочет быть вместе, то найдет способ воссоединиться. И родственники, как бы ни старались, не смогут помешать. А дуриан — просто подарок. Король фруктов все-таки. Приложим записку с пояснениями — разрезать и есть только на открытом воздухе.

— Мама никогда не читает инструкции. Сестры тоже, — хмыкает муж.

— На это и расчет, — улыбаюсь я. — Но может и понравиться. Есть же ценители этого фрукта?

— Кира, — смеется Леша. — Не хочу тебя сильно расстраивать, но снимать фильм я планирую у нас в городе. Соответственно, вернувшись, поселимся у меня. Мне, конечно, хочется спросить с матери за нашу разлуку. Но по большому счету виноват я сам. Если бы удосужился позвонить тогда, ты бы сообщила мне наши новости. Мать виновата. Никто ее не просил лезть в наши отношения. Но я принимаю тебя со всеми недостатками, Рупором Анжелики и сестрой Маликой. И прошу тебя о том же.

— Тогда и выяснять ничего не нужно, — отмахиваюсь я, смаргивая слезы. — Забудем и начнем с чистого листа.

— Хотелось бы, — бурчит Леша и дает знак продавцу подождать. — Но наверняка так не получится. Одно знаю точно, Кира, я не собираюсь терпеть вонь в собственном доме.

— Хорошо, — пожимаю плечами я. — Тогда лучше закопать топор войны и постараться не обращать внимания на тетю Нину и девочек.

— Ну, это у тебя точно не получится. Главное, чтобы ни одна из них не приперлась к нам на съемки. Я уже предвкушаю поток претензий. «Почему нельзя? Нам же интересно!» сменится на отповедь «Зачем ты решил снимать Киру?».

— Я с радостью откажусь. В чью пользу? Пусть тетя Нина сыграет старую ведьму — эта роль просто для нее. И еще, — упираю я палец в грудь мужа. — Я могу за себя постоять. Если жабешки сунутся ко мне снова, я найду способ ответить. Поэтому тебе лучше предупредить трехголовую гидру и мать их Нину…

— Хорошо, малыш, — ласково бормочет муж, расплачиваясь с продавцом. Тот улыбается и даже посылает с нами мальчишку донести контейнер с фруктами до такси.

И уже вернувшись домой и доедая последний манго, я понимаю, что сваляла большого дурака. Леша лихорадочно дописывает сценарий, в свободное время болтает с группой, обсуждая каждую мелочь. А я маюсь от безделья и одиночества. Как и предполагал муж, его родственницы страшно обиделись. На него. На меня. Леша не пригласил их в свой фильм, как будто это домашнее видео, а я, оказывается, его подговорила. Свекровь отвечает мне через губу, а золовки попросту игнорируют. Знать бы мне, что черные паучихи не остановятся.

«Все еще можно исправить», — наивно думаю я и ошибаюсь, не придавая значения надутым физиономиям. — Да пусть морщат губы! Большие и малые», — легкомысленно усмехаюсь я и, сосредоточившись на собственных занятиях, на время забываю о НКВД.

А когда через пару дней Малика присылает мне фотки, сделанные в доме Воскобойникова, где я задумчиво гляжу в окно и ем тот самый распоследний манго!

Твою ж мать!

Я влетаю фурией в маленькую гостиную и внимательно смотрю по сторонам. Камера! Тупо вставленная между книг на полке мощная мини-камера. Трехголовая гидра постаралась, не иначе.

«Бежать жаловаться к мужу? Но Леха сейчас погружен в свой сценарий и плохо реагирует на действительность. Да и мои дорогие родственницы отвертятся обязательно. Отмажутся и все на меня свалят. Что же предпринять? — думаю я и, осторожно оцепив «глазок», переношу его в другую комнату. Тут обычно собирается вся банда. Смотрят сериалы по телевизору, моют кости знакомым. Аккуратно вешаю девайс на торшер и звоню Славику Дронову.

— Как мне переустановить камеру видеонаблюдения? — спрашиваю я у своего старого друга.

— Да легко, — хмыкает он и еще полчаса удивляется моей бестолковости. И минут через сорок я любуюсь прекрасной картинкой. Нина и Дана говорят по скайпу с Ксенией и Верой.

— Мне надоела Шакира, — хрипло бросает Дана. — Какая-то она странная и совершенно не подходит Леше. Лучше бы женился на Татьяне. Я так надеялась на эти съемки. Думала, хоть там у них завяжется роман.

— Кира — идиотка безмозглая, — кивает Вера. — Она просто позорит Лешеньку. А это ее «Лехес» вообще звучит ужасно.

— Девочки, — тихо просит Нина Вадимовна, — только действуйте аккуратно. — Если Леша узнает…

— Да ничего не случится, мам, — отмахивается, поморщившись, Дана. — Ну, куда Лешка от нас денется? А Киру он уже один раз бросил, значит, и второй оставит ни с чем. Подумаешь, женился на ней. Велика важность! Жена — не стена.

«Ну, нормально, — думаю я, смотря на искаженные камерой будто плоские лица. — Попросить Лешу вмешаться? Так жабешки отколят что-то похлеще. Обнародовать их гнусный план? Они придумают новый. Кто заказывал партизанскую войну, девушки? — ехидно интересуюсь я и, выключив проклятую камеру, выхожу в кухню попить воды. Пара глотков приводит меня в чувство.

«Не раскисай, Мансурова, — твержу я самой себе и, возвращаясь обратно, вижу брошенный фен в персональной ванной Нины Вадимовны.

Подсмотренная на ютубе идея мигом всплывает в моей башке, и, прихватив мощный и дорогой девайс, я возвращаюсь в кухню. Ни прислуги, никого из семьи тут не наблюдается. Это ненадолго, но мне хватает времени достать банку с мукой и осторожно насыпать одну чайную ложку в фен. Хорошенько трушу, наблюдая, как мука просыпается вглубь жерла, и, вернувшись в ванную, кладу фен на прежнее место. Интересно, кто попадется в ловушку? Мама Нина или Дана?

«Теперь меня не остановить, — мысленно усмехаюсь я и заказываю в интернете еще парочку таких же камер. — Я вам устрою шоу «за стеклом», — думаю я, сжимая от гнева и обиды зубы. — Мы еще повоюем, злыдни!»

— Кирюшенька, — раздается сзади веселый голос мужа. — Кажется, я дописал сценарий. Это дело нужно отметить! Выбирай самый лучший кабак. Гуляем!

— Только ты и я, — шепчу я, обнимая Лешу и всеми силами прижимаясь к нему.

— Конечно, — кивает он, придерживая меня за подбородок и целуя в губы. — Я не хожу на свидание с мамой.

— А у нас свидание?

— Ну, естественно, Кира! Я не ухаживал за тобой перед свадьбой. И теперь восполняю пробел. — Я люблю тебя, — признается он хрипло. — Хотя зачем куда-то ехать? Мы можем заказать еду домой и устроиться в спальне.

— Ресторан- отличная идея, любимый, — мурлычу я. — Оденемся красиво. Будет потом что снять друг с друга, — добавляю я заговорщицким шепотом, а в голове бьется лишь одна мысль. Как отнесется Воскобойников к нашей междоусобице? Чью сторону примет?