Его единственная (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 23

— Да какое твое дело? — перебив, вспылил Крепс. — Не лезь ко мне! Прошу тебя! Завтра поеду за Аленой, через месяц женюсь на ней. Привыкай, мама! — заявил решительно и даже сам себе не поверил.

— Алена в Омске, — усмехнулась мать. — Уехала к брату, но Медея говорит, что у нее там первый муж живет…

— Она не была замужем. Я проверял, — выдохнул он, пытаясь сдержаться.

— Я ж и говорю, что балбес, — недовольно хмыкнула мать. — Что ты мог проверить, Дима? — добавила жалостливо. — Люди вон годами живут и не расписываются. Проверил он… А теперь слушай меня внимательно. Медея — очень сильная прорицательница, но она иногда не то видит…

— Прекрасная характеристика, — фыркнул Крепс, доставая из кухонного шкафчика рыбные консервы, банку горошка и баллон с помидорами, присланный матерью перед Новым годом.

— В основном она считывает информацию полностью, но может увидеть какую-то ситуацию, которая произойдет в ближайшее время, но напрямую не коснется.

— Ну, и зачем мне эти сакральные знания? — пробурчал Блинников, потянувшись к шкафчику, где у Алены хранилось спиртное. Достал бутылку водки и маленькую стопку на ножке. Налил себе полную. Но во время разговора с матерью пить не решился.

«Еще лекции об алкоголизме мне не хватает», — ощерился он и, слушая мать, на автомате помешал куриные сосиски, болтающиеся в кипящей воде.

— Не перебивай, Дима, — одернула его мать как мальчишку и заметила, волнуясь. — Медея видит покушение. И если мать убьют, то ребенка ты никогда не увидишь. Его увезут за границу! Он никому нужен не будет! Но и тебе не дадут! Там у людей деньги и сила! Ты хоть и полковник у меня, а против них нищеброд! Спаси ту женщину, я умоляю тебя! Пусть я внука не увижу никогда, но он хоть сиротой не останется. Я знаю, каково это — с чужими жить. Меня хоть тетка куском хлеба не попрекала, царствие ей небесное…

— Мам, подожди, — опешил Крепс, да так и замер с поднятой чаркой. — Кто кого убьет? Говори спокойней.

— Девочку эту. Оля или Юля ее зовут. А мальчика в честь тебя она назвала. Вот ей опасность грозит. Она и без тебя хлебнула, Дима. Ой, как хлебнула. Медея ничего мне не рассказала, только закурила от волнения. А это плохой знак. Очень плохой.

— Я постараюсь, мам, — сипло пообещал Крепс и, закончив разговор, отложил смартфон в сторону. — Какого хрена происходит? — стукнул он кулаком по столу и, набравшись смелости, написал сообщение Кирсанову. Подбирая слова и избегая двойных толкований — но суть письма сводилась к следующему: не знает ли дорогой командир местонахождение Юлии Яныч и Димульки? А если сам не в курсе, то не спросит ли у милейшей Александры Андреевны. Ответ пришел не сразу. Блинников за это время еще пару раз сварил сосиски, выпил полбутылки водки и съел все помидоры из банки. Вот только ответ шефа не сулил ничего хорошего. Ни Юльке, ни самому Блинникову.

«Она вернулась к мужу», — написал Кирсанов, а на последующие вопросы прислал короткое «отвали» и большой кулак.

Но, то ли в бутылку беленькой добавили лекарство от страха, то ли у самого Блинникова на короткое время отключился инстинкт самосохранения, но он не внял предупреждению шефа и быстро напечатал:

— Мне с ней повидаться надо. Дайте номер телефона, товарищ генерал!

И только когда телефон зашелся в припадочной трели, и на экране высветилась фамилия шефа, понял, что нарвался.

— Ты меня разозлил, Крепс. Совсем нюх потерял, — рыкнул Бек. — Моя жена из-за тебя весь вечер проплакала. Завтра я тебе мозги вправлю, конечно…

— Я ни при чем, — опешил Блинников.

— Настоящий мужской ответ, — ехидно усмехнулся Кирсанов. — Завтра приеду на базу и объясню тебе популярно. На татами… Иди, тренируйся на кошечках… Учишь вас всю жизнь быть людьми…

— Так она сама… — промямлил Крепс, чувствуя, как душу застилает обида.

— Я тебя всегда надежным мужиком считал. Видать, ошибся, — рявкнул шеф и заметил устало. — Много там не пей, полковник, а то из отряда вылетишь!

Крепс тупо уставился на свой скудный ужин, перевел взгляд на бутылку и счел за благо поставить ее в шкаф. Потом сварил в маленькой джезве кофе и, достав из Алёниного тайника пачку сигарет, неторопливо открыл ее. Первым делом чуть в стороне от сбившихся в кучку тонких пахитосок он увидел ключ. Небольшой такой. И сначала подумал, что это от банковской ячейки. И даже не задался вопросами, почему Алена хранила его в своем маленьком тайничке и почему не взяла с собой. Инстинктивно Крепс двумя пальцами выудил ключик и сразу почувствовал, что курить совсем не хочется. На длинной цепочке, оставшейся сперва незамеченной Блинниковым, болтался электронный брелок. Именно таким открывают двери и ворота в закрытых жилых комплексах. В такой связке и ключик уже смотрелся совершенно по-другому. Он мог открывать дверь в тамбур, а вот ключи от квартиры Алена могла хранить отдельно.

«Да я бы и сам не придал значения, — ощерился Крепс и внезапно вспомнил, что на первых порах мать приняла Алену тепло. Искренне радовалась стремительно развивающимся отношениям и торопила со свадьбой. — А я действительно балбес», — рыкнул он и, подхватив сотовый, ткнул в контакт матери. Рявкнул без предисловий:

— Мама, а что Медея говорила про Алену?

Из окна кабинета Блинников с раздражением наблюдал за Кирсановым, стоящим на парковке около собственного серебристого Рэнджа. За многолетнюю службу рядом с Беком Крепс мог, бросив лишь мимолетный взгляд на шефа, с уверенностью сказать, в каком он настроении. Каждое скупое движение, более ленивый поворот головы говорили, что сегодня товарищ генерал пребывает в отвратительном настроении. Да еще сам за рулем прибыл, а не на служебной машине. Такой приезд лишний раз подтверждал верно считанное настроение руководства.

«Небось, решил немного спустить пары», — подумал Блинников, догадавшись, кто мог испортить настроение шефу.

К тому же и Асисяй прислал короткое предупреждение. «Не нарывайся!». По всему выходило, что батя не просто раздражен вчерашним звонком или даже рассержен, а пребывает в бешенстве. От того и выход на татами, вчера им запланированный, не предвещал ничего хорошего. В такие моменты лучше затаиться. Придумать какое-нибудь срочное дело и свалить куда подальше. Но, во-первых, Блинников никогда не трусил перед лицом опасности, да и подставлять ничего не подозревающих бойцов не хотелось, а во-вторых, требовалось перетянуть Бека на свою сторону и хорошо бы вместе с Александрой Андреевной. Шаг рискованный и отчаянный, но крайне необходимый. А в-третьих, душила обида!

«Вот как, блин-клинтон, как? Всю жизнь верой и правдой служишь, считаешь близкими людьми, а как что-то понадобилось лично мне, так «отвали, Крепс!», — в который раз со вчерашнего вечера подумал Блинников и, тяжело вздохнув, поспешил навстречу Беку. С Кирсановым он столкнулся около спортзала.

— Ты почему еще не готов? — рявкнул Кирсанов вместо приветствия. — Через пять минут встречаемся на танцполе.

— Слушаюсь, товарищ генерал, — чинно отрапортовал Крепс и поспешил в раздевалку вслед за генералом.

«Еще и должности можно лишиться из-за Юленьки, — пронеслась в голове злая мысль. Про Алену он старался не думать. Как там сказала мать: «Ты был основным вариантом, Дима, но имелось еще несколько запасных».

«Понимай, как знаешь, — вздохнул Блинников, в глубине души надеясь, что те самые запасные тихонько сидели на скамейке и ждали своего часа. Но чуйка подсказывала другой вариант. — Иначе бы мать так не возражала против Алены», — подумал он мрачно.

Еще из дома Крепс позвонил Мише Алтуфьеву из ФСБ и попросил навести справки. Конечно, по большому счету такую проверку следовало провести сразу, как только Алена прочно вошла в его жизнь и там обосновалась. А он, дурак, расслабился. Хорошо рядом, и ладно. Да и кому верить? Юленька оказалась девушкой с грязным секретом, а Алена — с двойным дном. Вроде сплошные нежность и забота, а с другой стороны, что там еще накопают Алтуфьев и его ребята?