Обратный отсчет (СИ) - Прескотт Джеймс Д. - Страница 42

– Мы считаем, что рисунки помогают им выразить свои чувства.

Олли пригляделся к кругам под рукой девочки.

– Похоже, девчушка вешает нам лапшу на уши.

– Доктор Купер подрабатывает в цирке клоуном, – делано засмеялась Миа.

Олли ухмыльнулся с видом чего уж тут.

– Она говорит?

– Они в основном молчат с момента прибытия. Мы пытаемся их расслабить.

– Что ты рисуешь? – Миа провела рукой по черным волосам девочки, думая о Зоуи. София только улыбнулась в ответ.

– Оставим Софию в покое, – доктор Фелли вывела их в коридор и повела дальше. – Ноэми не такая застенчивая.

Вторая близняшка тоже рисовала в компании студентки-практикантки. Девочка была похожа на сестру, с такими же черными волосами, только коротко стриженными и взлохмаченными.

Миа наклонилась к девочке и собиралась поздороваться, но замерла, глядя на лист бумаги, на котором детским почерком было написано:

привет я миа

Миа выпрямилась в полном недоумении. Фелли и Олли увидели слова на бумаге и тоже не знали, что думать.

– Не могла она нас слышать?

Доктор Фелли отрицательно покачала головой.

Олли искал глазами воздуховоды.

– Ноэми, – начала Миа, – ты слышала, как мы сейчас говорили с твоей сестрой?

– Я увидела слова и написала.

– Вы слышали наш разговор с Софией? – спросила Миа студентку.

– Нет, я была занята своими вопросами к Ноэми.

– Не будете возражать, если Олли вернется в комнату Софии, чтобы проверить слышимость? – обратилась Миа к Фелли.

– Давайте я его провожу.

Они вышли, а Миа, девочка и практикантка остались. Миа изо всех сил пыталась что-то услышать, потом спросила студентку, не слышит ли та чего-нибудь. Ответ был отрицательным.

Когда Олли и Фелли вернулись, Ноэми принялась опять что-то писать.

хелло-алло миа как слышно

– Вы это говорили? – Миа смотрела на Олли. Тот покивал.

– И что – правда, вы ничего не слышали? – спросил Олли с недоверием.

Миа не ответила. Девочка смотрела на нее темными, как ночные озера, глазами.

– Что за черт тут происходит?

Гренландия

Выстрел раздался менее чем в футе от головы Джека, почти оглушив его. Запах пороха ударил в нос. Голова солдата откинулась назад, из небольшого отверстия между открытыми глазами текла красная струйка.

— Вы что! – кричал Муллинз. — Я же сказал: отставить! Он был готов все рассказать!

— Он уже и так все рассказал, – Тамура убрала пистолет в кобуру.

— Жажда мести — плохой советчик, – Джек посмотрел на нее осуждающе.

— Не успокоюсь, пока все они не подохнут, — в голосе Тамуры не было и тени эмоций.

Джек посмотрел в глаза Гранту, стоявшему за спиной Тамуры. Тот кивнул, поставил чемоданчики с оборудованием и крепко обхватил ее руками. Джек забрал у Тамуры пистолет и отдал его Муллинзу.

– Отмороженных нам не надо. Вы хотите отомстить, и это можно понять. Но вы ставите под угрозу всех нас и наше задание.

— Вы правы. Виновата. Поддалась порыву. Больше не повторится, – Тамура мрачно смотрела Джеку в глаза.

– Отпустите ее.

Муллинз, не говоря ни слова, двинулся вперед и исчез в темноте туннеля. Остальные последовали за ним. Они шли еще минут тридцать, пока не уперлись в массивную плиту, выглядевшую как круглая каменная дверь. Это означало бы конец их подземного перемещения, если бы не десятифутовая дыра в нижней правой части преграды. Джек вспомнил, как дрожала земля под ногами во время последней перестрелки на поверхности. Может быть, дыру тоже пробила взрывная волна?

Все пространство вокруг было усеяно окаменевшими костями, торчавшими из мерзлой земли, наподобие чудовищных пальцев.

— Сколько их тут… – Ражеш беззвучно бормотал что-то вроде молитвы.

— Выжившие наверху собрались здесь, — сказал Джек, с тоской глядя на груды костей. — Они надеялись, что их пустят внутрь.

Он представил себе ошалевшую от ужаса толпу, руки, колотившие по закрывавшейся каменной двери, крики раздавленных тяжелой плитой.

-- Их раздавило при попытке проникнуть на ту сторону, – Гэби видела ту же картину. – Они прекрасно понимали, что погибнут.

Анна обходила небольшое пространство перед дверью, кости хрустели под ее железными ногами. Лазерный луч скользил по поверхности, измеряя и записывая все, что они видели перед собой.

– Ощущаю увеличение силы тяжести, – отметила она. – При этом мои приборы не фиксируют ничего аномального.

Беспокойство, звучавшее в ее голосе, встревожило Джека, но он тут же догадался о возможной причине.

– Когда началось?

– Только что. Мой вес не изменился, но я чувствую, что меня тянет вниз сильнее, чем обычно.

– Это называется грусть, – сообщил ей Джек.

– Ее эмоциональная программа работает в фоновом режиме, постоянно уточняя или акцентируя накопленные опорные ориентиры, – пояснил Ражеш.

– Вы имеете в виду впечатления? – уточнил Даг.

– Именно. Раньше она только улыбалась при появлении кого-то, кто ей нравился, сейчас она обладает целым набором соответствующих биомеханических реакций.

– Если она испытывает грусть, – предположила Гэби, – значит, она в какой-то степени способна к эмпатии.

– Из всех человеческих эмоций эта, пожалуй, самая труднодоступная, – заметил Грант.

– Да? – Тамура опустилась на колени рядом с Муллинзом, заглядывая в дыру в каменной двери. – Труднее, чем любовь?

Грант задумался.

– Почти все из нас знакомы с любовью. Хотя бы со стороны родителей. Но эмпатия, то есть способность влезть в чужую шкуру и по-настоящему понять, что чувствует человек, – утраченное искусство.

– Не слишком ли опасна эта дорожка? – Юджин обратился к Ражешу. – Со временем компьютеры будут в значительной степени управлять нашей жизнью. Что если однажды Анна (или кто-то наподобие ее) взглянет вокруг и нежная душа ее будет уязвлена страданиями человечества до такой степени, что она решит избавить людей от мучений раз и навсегда, уничтожив их всех к чертовой матери? Был же такой опыт: компьютерной программе поставили задачу найти наиболее эффективный способ борьбы с голодом, и она предложила избавиться от трех четвертей населения. Все испугались, когда у Тамуры крышу снесло, а что будет, если такое случится с Анной?

– Не случится, – заверил его Ражеш. – Я установил целый ряд предохранителей. В случае, если ее искусственный синапсис начнет генерировать чисто эмоциональные импульсы в большом количестве, она переключится в безопасный режим и не сможет действовать или принимать решения без ручной перезагрузки оператором.

Анна закончила сканирование площадки и улыбнулась Юджину:

– Я надеюсь, теперь вам не так страшно, доктор Джареки?

– Шутишь? Мне всегда страшно. Я перестану бояться, наверное, только когда умру. Мои неврозы, как верная жена, всегда со мной.

– Что скажете про отверстие? – Джек решил, что пора уже поменять тему.

– Новенькое, – ответил Муллинз. – Пахнет взрывчаткой C4. Это значит – израильтяне прошли внутрь.

– Пленный сказал, что не знает, где его товарищи, – заметила Гэби.

– Соврал. Вы ждали, что он будет говорить правду? – удивился Даг.

– Вообще-то нет, но теперь уже и не узнаешь, чего он еще не сказал.

– Может, Тамура правильно пристрелила его… – заметил Юджин.

Муллинз встал на ноги.

– Единственное, в чем можно быть уверенным, это что по ту сторону двери – враги, которые хотят нас убить. Мы уже потеряли троих, я не хотел бы больше рисковать вашими жизнями.

С этими словами Муллинз исчез в проеме.

Вашингтон

Кей крепко обняла мать и долго не хотела разжимать объятия. Она не отходила от родителей весь день, стараясь не упустить ни минуты из времени, оставшегося до встречи с Бабником. Она не обращала внимания на Очкарика, предоставив ему самостоятельно осваиваться на новом месте. С другой стороны, ее непрерывно жалила словно вонзившаяся в тело холодная игла страха перед встречей на складе в пустынном пригороде.