Пешком над облаками - Садовников Георгий Михайлович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/46
• Следующая

Я присел, оттолкнулся от стелек и, ударив одновременно горошиной о палубу буксира, вылетел из сапог в небеса. Пыпин замешкался, но мне удалось в последний момент зацепить его за ворот футболки, и, пока самоуверенное многопалое чудище Гравитация недоуменно разглядывала наши сапоги, мы медленно поднялись над буксиром и зависли где-то посередине между облаком и верхушками мачт.

— Пыпин, бросьте горошину вниз! Только быстрей. Не медля! — крикнул я, опасаясь, что Гравитация вот-вот обнаружит, что сапоги пустые, протянет свои могучие цепкие лапы и, схватив нас за голые пятки, стащит к себе на землю.

— А я ее проглотил, — ответил Пыпин. — Ты ж сказал, что в горошине сила.

У меня на раздумье уже не оставалось ни секунды, я выхватил из кармана расческу и швырнул ее вниз. Мне показалось, будто под нами взорвался целый пороховой склад. Нас подбросило так высоко, что, не будь в этот день густой облачности, притормозившей наш полет, мы, наверное, вышли бы на орбиту вокруг Земли.

Но все кончилось благополучно, мы отряхнулись и, свободные от притяжения Земли, а потому и совершенно невесомые, зашагали в сторону Африки.

Снизу до нас долетел шум тревоги, топот и возгласы:

— Люди за бортом!

На буксире обнаружили наше загадочное исчезновение, и капитан приказал отправиться на поиски пропавших.

Вскоре я и мой спутник добрались до большого кудрявого облака и, к своему изумлению, обнаружили, что мы не единственные люди на небесах. Посреди облака, точно на диване, не снявши туфли, возлежал молодой человек в расстегнутой на груди пестрой рубахе со спущенным галстуком, в мятых брюках и записывал что-то в блокнот, поднимая иногда задумчивый взгляд к звездам.

Я покашлял, чтобы не испугать его, потому что он тоже мог вообразить, будто он здесь, на небе, один.

— Извините за беспокойство, — произнес я учтиво. — Здесь, случайно, не пролетал воздушный шар с мальчиком в гондоле? Рыжий мальчик такой, непослушный.

— О музы! Чего мне стоило преодолеть притяжение! И вот я вознесся?! И что же?! — жалобно воскликнул молодой человек. — Ко мне подходят, словно на проезжей дороге, и расспрашивают про какого-то мальчика и шар.

Я понял, что он не видел ничего вокруг себя, уйдя с головой в творчество, и попросил извинения. Молодой человек успокоился и, сразу забыв о нашем присутствии, начал вдохновенно писать.

И тут же мимо нас поплыли вереницей кучевые облака. И на каждом находился человек. На одном облаке был установлен письменный стол, и за ним сидел лысый мужчина и печатал на пишущей машинке. На другом ходила на пуантах совсем юная девушка. На третьем лохматый живописец топтался перед мольбертом, искал что-то на холсте и вдруг, найдя, наносил кистью по холсту удар, стремительный, как выпад шпаги. А потом до нас донеслось чье-то пение и тихие переборы гитары. И на кучерявом облаке проследовал худой усатый бард с черными грустными глазами. Его облако было таким крошечным, что длинные ноги барда болтались внизу под облаком, в синем небе.

— Эй, вы, чудаки! — закричал Пыпин. — Кто видел шар этот… воздушный?

— Тсс… Не мешайте им, — зашептал я, останавливая Пыпина.

Но эти люди не слышали нас. Они витали в облаках. Однако я на всякий случай взял Пыпина за руку и увел на цыпочках прочь.

Мы прошли несколько километров, внимательно вглядываясь себе под ноги. Но пока ничто не говорило о том, что еще совсем недавно здесь промчался воздушный шар Толика Слонова. Небо по-прежнему оставалось таким же безупречно чистым и ясным, тщательно скрывая от нас следы.

Мы уже потеряли последнюю надежду на успех, когда мой острый глаз заметил, что в одном месте синева чуть-чуть бледней, чем на всем остальном небе.

Я живо опустился на корточки и позвал своего спутника:

— Посмотрите, Пыпин. Что это, по-вашему?

Хулиган присел рядом со мной и, разглядев бледную полоску, сказал:

— Да чего тут гадать? Небо вылиняло малость. На солнце да на ветру.

— Вы правы. Небо тоже линяет, — одобрительно сказал я, радуясь, что Пыпин хоть немножко, да что-то знает. Но как он все еще был наивен, как невежествен!

— Но в данном случае, — продолжал я с невольной улыбкой, — мы наткнулись на настоящий след. Да-да, перед нами след воздушного шара! Запомните, Пыпин, шар, проносясь по воздуху, раздвигает его. А в пустое место потом вливается свежий воздух. И поскольку Толик пролетел здесь совсем недавно, воздух еще не успел потемнеть. Но опоздай мы немного — и колея, как бы проложенная воздушным шаром, исчезла бы для нас навсегда.

И мы, коротая путь в беседах, отправились вдоль колеи. Мимо нас стрелой, со свистом проносились воздушные лайнеры. Пролетали стаи птиц, кочующие с юга на север. Однажды я несколько километров нес под мышкой усталого журавля, отбившегося от своих товарищей, и когда тот набрался сил, отпустил его догонять свою стаю.

— Вот мы топаем по небу, как по шоссе, а люди на нас ноль внимания, вдруг на третий день пути обиделся Пыпин.

— Просто они полагают, будто мы с вами — мираж. А вот, кстати, и то, что мы называем классическим миражом, — сказал я на пятый день пути. — Если бы вы в свое время добросовестно учили географию в школе, вы бы заметили такой рисунок в учебнике еще для начальной школы.

Перед нами как раз в это время показался уютный маленький оазис несколько пальм, журчащий ручей и миниатюрный дворец из белого мрамора. Оазис мирно висел между стратосферой и землей, будто приклеенный к синему небу.

— Между прочим, — отметил я, — мираж такого типа свидетельствует о том, что мы уже добрались до Сахары.

С этими словами я ступил на край миража, и тут, к своему неописуемому удивлению, вместо воздуха почувствовал под своей подошвой самый настоящий песок.

— Пыпин, земля! — воскликнул я, не удержавшись.

— Земля-то, земля, да только как все это попало сюда? Ну мы-то ладно, взяли да выскочили из сапог. А вот как этой махине удалось обмануть притяжение? Вот чего я не пойму, — пробормотал Пыпин.

Как ни странно, я тоже не смог объяснить это удивительное явление.

Заметив мое секундное замешательство, Пыпин обрадовался и поспешно сказал:

— Теперь ты видишь: зачем учиться? Ты, например, учился-учился, а толку? Не знаешь, как здесь очутился этот оазис!

Он хотел воспользоваться моей растерянностью, но я вовремя заметил опасность и, взяв себя в руки, произнес:

— А я еще не закончил учебу. Человек, да будет вам известно, должен учиться всю жизнь. Наберитесь терпения, Пыпин! Сейчас навстречу нам выйдет кто-нибудь из обитателей этого странного миража, и мы узнаем еще об одной загадке природы.

И в самом деле, из дворца выбежал седобородый старик в чалме и полосатом халате. Вглядевшись в мое лицо, миражанин всплеснул руками и закричал:

— Дети, идите сюда! Посмотрите, кто к нам пришел! Сам юнга Иван Иванович! Да-да, тот самый юнга, который превзошел даже нашего Синдбада!

«И тут не уйти от незаслуженных почестей, — подумал я с досадой. И еще я подумал: — Как это удается людям помнить мое совершенно ничем не примечательное лицо? Уж я-то со своей никудышной памятью такое лицо ни за что б не запомнил!»

Пока я так думал, на крик старца из дворца вышли молодые мужчины и женщины в пестрых восточных одеяниях. Они шли парами, взявшись за руки. Сбоку от этого шествия следовали две пожилые дамы в белых халатах. Одна из них вскинула голову и повелительно произнесла:

— Ибн-Садык, не верти головой! А ты, Сорейя, смотри себе под ноги!

Я бросил быстрый взгляд на фронтон дворца и обнаружил полуистершуюся надпись из арабской вязи: «Детский сад № 3 им. Шахразады». И тут же память подсказала мне, что некогда на Земле был такой детский садик, и этот сад четверть века назад исчез самым таинственным образом. Вместе с людьми и всем инвентарным имуществом.

• Предыдущая
• 17/46
• Следующая