Дикарь (ЛП) - Шеридан Миа - Страница 32

— Его язык… прост, но при этом он производит впечатление умного парня. Кажется, его смущают некоторые слова. У него сразу появляется этот взгляд, — Харпер слегка улыбнулась, — но он никогда не признается, что не понимает их значения. Можно буквально увидеть, как он обдумывает и пытается его понять. В общем… он осторожен, но иногда забавен. Я имею в виду, не специально. И… почему вы так на меня смотрите?

Агент Галлахер улыбнулся.

— Лукас тебе нравится.

Харпер рассмеялась.

— Нравится? Нет. То есть, нравится, конечно, но не в этом смысле. Он… интересный. — Её щеки запылали, и Харпер захотела поднести к ним руки, но сдержалась.

Улыбка агента Галлахера исчезла, и в его глазах появилось беспокойство.

«Отцовское».

У Харпер сжалось сердце.

— Просто будь осторожна. Мы действительно ещё ничего о нём не знаем. И на данный момент он единственный человек, так или иначе вовлечённый в расследование этих убийств.

— Я так и сделаю. В любом случае, у меня больше нет причин общаться с ним.

— Похоже, тебе повезло, что именно тебя вызвали помочь в деле Дрисколла, и что человек, которого пригласили на допрос, в конечном счете, помог тебе найти машину твоих родителей.

— Я не думала, что сотрудники правоохранительных органов верят в везение. — Харпер искренне улыбнулась впервые с тех пор, как рыдала в том каньоне.

Агент Галлахер усмехнулся.

— Как правило, нет. Это наша работа — находить логические объяснения. — Его улыбка стала шире. — Но в данном случае, похоже, это просто удача.

«Удача…»

Разве Лукас не говорил что-то подобное, когда она рассказала о том, что её нашли заблудившиеся туристы? Она всегда считала себя невезучей. Возможно, одной из самых несчастных людей, которых она знала. Но, может быть, она смотрела на происходящее под неправильным углом. Да, это была ужасная трагедия, что её родители были отняты у неё, когда она была так мала — трагедия, которая повлияла на её жизнь бесчисленными негативными способами. Но… но также испытала невероятные моменты… да, удачи. И, возможно, сможет научиться находить позитивное в своей жизни и сейчас, если будет достаточно усердно стараться.

— Я понимаю, это были долгие и трудные несколько дней, но могу ли я задать быстрый вопрос о чем-то, связанном с преступлением в «Жаворонковой шпоре»?

Харпер потёрла глаза, радуясь, что сможет хоть на несколько минут отвлечься.

— Да, конечно.

Агент Галлахер достал из блокнота фотографию и протянул ей. На ней была запечатлена стопка книг, стоящих на прикроватном столике.

— Ты можешь видеть названия на корешках. Все эти книги для подростков. То, что мне интересно — это стикеры, которые, очевидно, отклеили. От них ещё оставались липкие следы, как будто это сделали недавно.

Харпер поднесла фотографию ближе, её взгляд переместился на места на корешках, которые выглядели так, как будто наклейки соскребли ногтем.

— Я думал, они из букинистического магазина в городе или что-то в этом роде, но в Хелена-Спрингс их нет. Тогда я подумал о библиотеке, но библиотека Хелены Спрингс использует белые стикеры для маркировки книг.

— Да, — согласилась Харпер. — Как и библиотека Мизулы. Но библиотека Мизулы также использует и жёлтые стикеры на некоторых книгах. Я была там недавно. Это может быть часть жёлтого стикера. В нижней части указан раздел книги, а в верхней — на сколько дней её можно взять.

Харпер вернула фотографию.

Агент Галлахер нахмурился.

— Интересно, зачем кому-то снимать наклейки с библиотечных книг?

Харпер пожала плечами.

— Может быть, она не собиралась их возвращать.

— Да. Возможно. Спасибо, Харпер, за ценную информацию. Я подвезу тебя домой, — сказал он, вставая. — Ты должно быть очень устала.

Агент Галлахер повернулся, посмотрев на неё с тем же сочувствием, что и несколько минут назад.

— Надеюсь, что возможность похоронить своих родителей, возможность навещать их, поможет тебе найти некоторое успокоение.

— Я тоже на это надеюсь, — тихо сказала она. — Я тоже на это надеюсь.

Харпер всегда мечтала иметь место, где сможет погоревать. Место, где сможет попрощаться.

Глава семнадцатая

Джек

Джек не ел уже три дня. Его мучила пронзительная боль в животе, словно желудок ел сам себя. Голод делал его слабым, медлительным и сонным. Но он не мог спать, если хотел жить.

…Живи!

Щенок снова и снова уходил на охоту, пропадая там долгие часы, но даже ему, прирожденному охотнику, не везло. Погода стояла ужасная, животные прятались в берлогах, заваленных снегом или покрытых ледяной крошкой. Ещё до конца зимы многие из животных умрут, не сумев из них выбраться.

Джек думал, что тоже умрет. Его сердце, казалось, замедлилось, будто собиралось остановиться. Может, так и будет. Да и кому до этого дело? Никому. Никто даже не узнает.

У него было достаточно еды, чтобы пережить четыре дня бури, но шквальный ветер дул, не переставая, и запасы закончились неделю назад.

Джек пытался поймать рыбу, но не смог пробить толстый лёд даже после того, как несколько часов колотил по нему острым камнем. Он ждал у воды, надеясь, что олень выйдет на водопой, но было так холодно, что Щенок начал скулить, издавая низкий звук, пронизанной такой болью… которую Джек понимал даже лучше, чем его покрытый мехом друг. У него не было выбора, кроме как вернуться в дом голодным и с пустыми руками.

— Щенок, мы должны попробовать ещё раз, — сказал он.

Волк поднял голову, минуту неотрывно глядя на Джека, а затем опустил голову, как бы говоря: «Ни за что».

— Мы должны, — возразил Джек. — Чем дольше здесь пробудем, тем слабее станем.

Иногда Джек задавался вопросом, не было ли подлостью держать Щенка рядом, не мешало ли это раскрыться его волчьим инстинктам в полной мере, ведь он использовал их реже, чем должен был. У Щенка должна была быть стая, семья волков, которые помогали бы друг другу выжить. Вместо этого у Щенка был только Джек, но Джек нуждался в нём, ведь Щенок был отличным охотником, хотя в большей степени он нуждался в нём именно как в друге. Щенок был его единственным другом во всём мире, и Джеку совершенно не хотелось жить одному, особенно во время войны. Множество раз у Джека опускались руки, но он не сдавался из-за Щенка. Волк спас ему жизнь той ужасной, ужасной ночью, и еще много раз с тех пор, и теперь Джек всегда будет оберегать и защищать его или умрёт, пытаясь это сделать.