Танцующая с грозой (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 25

А еще она надеялась, что и ее минует выбор. Как это произошло с ее бабушкой и мамой. Чем уж женщины не угодили неизвестно, но и бабушка, и мама так и не обзавелись уродливыми символами на запястье. А когда пришла пора забеременеть, воспользовались услугами обыкновенного городского борделя.

Но вот этой мечте было не суждено сбыться. И в положенный срок, проснувшись одним далеко не добрым утром, девушка обнаружила на запястье змеев браслет. Бабушка и мама, горько рыдая и прощаясь навсегда, выгребли из дома все сбережения, но обеспечили Миалии безопасный проезд к нагам, избавляя ее от опасности, хотя бы на время пути.

Девушка надеялась, что сможет послать им весточку и успокоить, когда прибудет на место, к мужьям. Но ее пребывание в доме нагов больше напоминало кошмар. И она просто боялась обратиться с просьбой о вестнике, чтобы не привлекать лишнего внимания к двум беззащитным женщинам.

К нашему дружному удивлению, Ард предложил послать вестника сейчас, за что был удостоен благодарных взглядов и улыбки Элины. Письмо с объяснениями еле уместилось в несколько листов мелким почерком, но девушка, уверенная в том, что теперь ее родные не будут за нее волноваться, старалась объяснить все самым подробным образом.

С нагом дела обстояли намного хуже. Он уже давно пришел в себя, но передвигаться самостоятельно еще не мог. Наг был угрюм и молчалив. На вопрос об имени сообщил, что родового имени больше нет, поэтому как решит хозяйка, так его и будут звать. Я долго пыталась его уговорить, что-то объясняла. Но потом просто разозлить

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Раз как я решу, то с сегодняшнего дня ты Зубейр. Сильный и упрямый. И ведешь себя, как больной зуб. — с этими словами я оставила этого упрямца в покое.

Но помимо ожидания возвращения Дардена и ухода за раненными, у меня было и еще одно занятие. Недалеко от нашей стоянки я обнаружила одинокий храм. Как мне подсказала Алиена, это был храм Морины. Здесь не было служителей и посетителей. Лишний раз привлекать внимание Грозной к себе, желанием никто не горел.

А потому, красивые барельефы на стенах были покрыты пылью, а алтарь пустовал. Разглядывая искусную резьбу и удивительные переливы красок, я поймала себя на мысли, что запустение в этом месте меня раздражает.

А потому, не собираясь себе отказывать в моральном удовлетворении и нуждаясь в упорядочении своих мыслей, я занялась уборкой в этом небольшом храме. Элина и Миалия, не побоявшись хозяйки этого места, мне активно помогали, а раз этим занималась Элина, значит и Ард был тут же.

Интересно, Элина действительно не замечает упрямого стремления волка быть рядом. Я улыбнулась про себя. Хотя, положа руку на сердце, не понимала, что нужно сделать этому мужчине, чтобы добиться желаемого, после всех тех дров, что он так успешно наломал.

Так что следить за лагерем был оставлен наг. Благо, что постоянного присмотра и заботы он уже не требовал.

На четвертый день своего отдыха от дороги, мы почти закончили с уборкой. Я как раз отмывала алтарь, прикасаться к которому никто из моих спутников не захотел. Мое внимание привлекла картина над ритуальной чашей, где были изображены молнии. Ветвистые яркие разряды по темному небу и переливающийся шар. Несколько секунд рассматривания, узнавание и я, словно по мановению волшебства, оказалась в далеком-далеком детстве.

Тем летом умер мой дедушка. А я, в силу возраста, не могла понять, насколько эта потеря напугала бабушку. Всегда уравновешенная и логичная в своих поступках бабушка, вдруг стала суеверной и боязливой. И потому, до истечения сорока дней, бабушка практически не выпускала меня из поля зрения, а мне, привыкшей считать войсковую часть чуть ли не личной территорией, такая опека была непонятна. Убежав без предупреждения с подружками на пруд, а плавать я не умела всю свою жизнь, я напугала бабушку настолько, что это был тот самый, единственный раз, когда я получила от нее ремня.

В непонимании и обиде, я решила наказать бабушку своим уходом от нее, и отправилась через лес к родителям, жившим в соседнем поселке. В дороге меня застала гроза, и я решила ее переждать, спрятавшись под одним из трех высоких дубов, что росли на окраине пустеющей деревеньки, что постепенно превращалась в полудачный поселок.

Гроза почти закончилась, когда в нескольких метрах от себя, я заметила яркий переливающийся и пульсирующий шар. Заворожено я смотрела на переливы от ярко-красного до слепяще белого цвета, плавящийся вокруг этого шара воздух отливал сиренево-розовым. Никогда больше ни до, ни после я не видела ничего более прекрасного. Никакими словами нельзя передать красоту того момента.

Когда это чудо двинулось в мою сторону, я тоже сделала шаг на встречу и протянула вперед ладонь, желая прикоснуться к этому явлению, вызвавшему искренний восторг. Но неожиданно этот шар живого пламени резко ушел вниз, в землю. И только тогда я почувствовала, что кожа на ладони покраснела и покрывается волдырями, словно я сунула ее в кипяток.

Место куда ушло мое личное чудо, запеклось и напоминало по виду кирпич-сырец. Круглой формы пятно голой пропеченной земли посреди травяного поля. Я развернулась и вернулась домой, к бабушке. Взрослый, многое повидавший в своей жизни человек, ни на минуту не усомнилась в словах взбалмошной внучки. Она обработала мне ладошку и рассказала о шаровых молниях. На следующий день мы вместе сходили на то место и еще раз все осмотрели, а бабушка мне объяснила, чего никогда нельзя делать в грозу и уж тем более при встрече с шаровой молнией.

Но что-то в тот момент изменилось во мне самой. С тех пор, я безумно полюбила безумство стихий в грозу. В детстве я прилипала к окну, с восторгом встречая каждый раскат грома. Уже взрослой часто выходила на улицу в сад, чтобы снова ощутить как бешеный ветер и струи дождя бьют по телу, под ослепляющие разрывы неба и вторящие раскаты грома.

Дааа, тяжело мне будет в этом мире, где выйти на улицу в грозу считается самоубийством.

Затерявшись в своих воспоминаниях, я бездумно обводила по контору рисунок барельефа. В себя меня привела резкая боль. Я сильно порезала пальцы о скол. Как это часто бывает, от небольшой ранки тут же побежали капельки крови, падая прямиком в ритуальную чашу. Элина испуганно вскрикнула, Миалия кинулась оттаскивать меня от алтаря, даже забыв о собственном страхе и нежелании даже близко приближаться к чаше. А заметив еще и резко побледневшего Арда, я поняла, что в их понимании сейчас происходит что-то страшное.

— Ну, и по какому поводу паника? — Я действительно не видела чего-то серьезного в обычном порезе. Случайность, не более.

— Ты пролила свою кровь на алтарь Грозной Богини. — Элина прошептала еле-еле, но с такой трагедией в голосе, словно сообщала мне, что я при смерти и умру вот просто в следующую минуту.

— И что? Что такого произошло! И вообще, мы приходим сюда четвертый день. И каждый раз с пустыми руками. А мне есть, за что быть благодарной Морине. И если ничего больше у меня нет, то пусть даром будет моя кровь, это будет правильным и справедливым.

— А ты всегда делаешь так, как правильно и справедливо? — Ну надо же, а у упрямого нага, оказывается очень приятный голос, когда он не бурчит, словно ты каждое слово из него клещами тянешь, и не отделывается односложными фразами. — А как же тогда твое желание воспользоваться правом выкупившего жизнь приговоренного, чтобы получить рабов?

Даже стало смешно. Я оказывается весьма корыстная особа. Ты посмотри, какая продуманка.

Заливистый смех Алиены в сознании и сдерживаемое хмыканье Элины снесли последнюю преграду. Наверное, никогда под этими сводами не звучало столь искреннего смеха. А недоумение на лице нага только провоцировало новые взрывы смеха. Далеко не сразу я смогла взять себя в руки и расставить все нужные точки.

— В общем, так, мечта всех рабовладельцев. Об упомянутом тобой праве, я узнала, непосредственно находясь перед эшафотом и ни минутой ранее. Никаких планов на присвоение твоей тушки и в мыслях не было. Меня и мои сапоги вполне устраивают. — Каюсь, не удержалась, вспомнила о рассказах Алиены и не смогла удержать язык за зубами. — Просто пожалела. Знаешь, есть такое чувство — жалость. Сначала пожалела, потом не могла позволить умереть. Вот собственно и все. И да, свой поступок считаю правильным. А у тебя есть претензии и возражения? Так не стесняйся, скажи. Может, я тебе обломала исполнение детской мечты.