Точка надлома (ЛП) - Уолкер Н. Р. - Страница 2

— Отнесу их за стол, — сказал Беркман, указывая на стопки на стойке. Потом он развернул меня лицом к Митчу и Кире. — Иди туда.

В баре было людно и шумно. Пересекая его, я то и дело натыкался на знакомые лица, меня хлопали по спине, желали удачи и всего наилучшего. Беркман с напитками дошёл до стола быстрее меня. Когда я, наконец, добрался, все смотрели на меня с улыбками.

Я обхватил рукой плечи Киры, и он помог мне сесть на стул и передал стопку. Я поднял шот, Митч, Курт и Тони подняли свои. Кира держал содовую. Мы чокнулись стаканами.

— За Мэтта, — объявил Беркман. — За будущее и за то, куда оно тебя заведёт. Мы желаем тебе счастья.

— Ура!

— За Мэтта!

Я опрокинул шот и резко вдохнул, ощутив жжение.

— Блядь. Завтра мне будет хреново.

— Но тебе не нужно идти в офис к восьми! — воскликнул Курт. Он выглядел настолько же пьяно, насколько я себя чувствовал. — Ты можешь выспаться!

Я рассмеялся.

— Никаких больше ночей на работе, никаких двойных смен. С этим дерьмом покончено.

Митч покачал головой.

— Ты и вправду увольняешься, — пробубнил он. — Тебя на самом деле завтра не будет?

Я закивал.

— Ага.

— Пиздец, — невнятно сказал Митч. Он указал на меня пальцем. — Если в напарники мне назначат какого-нибудь новичка-неформала, я надеру тебе задницу.

Я хохотнул.

— Полюбовался бы на попытку.

Митч помотал головой.

— Реально хочешь заняться боями?

Я широко улыбнулся и поднял кулаки, изображая защиту подбородка.

— Верно.

— Чёрт побери, ты свихнулся, — высказал Митч, продолжая качать головой.

— Да уж, может он поэтому и уходит, — произнёс Курт с язвительной усмешкой. — Эй, Беркман, — позвал он шефа. — Эллиот провалил психологический тест?

Мужчина фыркнул.

— Вы все провалили тесты.

Окружающие засмеялись, даже Кира улыбнулся, замотав головой.

— Так когда ты начинаешь? — поинтересовался Тони. Уверен, что уже рассказывал. — Твою новую карьеру.

— В понедельник, — ответил я. — Завтра планирую болеть, возможно, вплоть до воскресенья. Но первая официальная тренировка — в понедельник.

— Знаешь, — задумчиво проговорил Митч. — Если ты хочешь платить за побои, мог бы нанять и меня.

— Долбаный бокс, — сказал Курт, качая головой.

— Не бокс, — поправил я раз в двадцатый. — Это ММА.

— Смешанные боевые искусства. Да пофиг вообще. — Курт закатил глаза.

— Наказание, вот что это такое.

— Фрэнки. — Тони обратился к Кире по прозвищу. Большинство ребят продолжали его так называть. — Фрэнки, втолкуй парню немного здравого смысла.

— Уже пытался, — ответил Кира тихо, передвигая по столу стакан с содовой. — Думал, вам повезёт больше. Меня он слушать не стал.

Я вздохнул.

— Мы не начнём по новой. Всё решено, — заявил я. — Взбодритесь, парни. Вот моё прощальное слово. — Я сменил тему. — Чья очередь покупать мне выпивку?

Мы играли спектакль.

Каждый принимал участие.

У каждого была собственная роль. У каждого, кроме Киры.

И это разрывало меня на части. Поэтому было настолько тяжело.

Я прежде бывал в секретных операциях. Отслужил своё время под прикрытием. До того, как наша небольшая компания стала «Великолепной четвёркой», и наши лица появились на каждом экране и в новостных сайтах, газетах и таблоидах. Фактически, была исключена любая возможность снова куда-либо внедриться.

Разве что один из нас перестанет быть полицейским.

Если кто-то из четвёрки покинет полицию, уйдёт из-под света софитов и откажется от привычного мира, то сможет добраться до секретов наркокартели, выслеживаемой несколько месяцев.

Но история должна стать достоянием общественности. Нельзя допустить утечки информации. И ради поставленной задачи нужно, чтобы всё было по-настоящему.

Никто не должен узнать.

За исключением Митча, Курта, Тони и Беркмана никто не должен узнать, что я ухожу работать под прикрытием.

Даже Кира.

Он не может стать частью плана, ради его же собственной безопасности.

Кира знал, что решение уволиться далось мне нелегко. Он просто не понимал причины. Я сказал, что с меня хватило. Последние двенадцать месяцев после его похищения и избиения прошли тяжело. Не только для нас с ним, но и для всех окружающих. Я объяснил, что осознал: несмотря на любовь к работе, Киру я люблю больше, и никогда вновь не буду рисковать его безопасностью.

Признание было честным, но полную правду рассказать я не мог.

Кира не одобрял идею в целом. Господи, как же мы ругались. Но, в конце концов, мне необходимо было выполнить задачу.

Я не знал, что будет для нас значить эта работа. Не знал, куда она заведёт нас или сколько времени займёт. Месяцы, год… невозможно предугадать. Я любил Киру, знал, что он любит меня, и всего лишь надеялся, что этого окажется достаточно.

Взглянув на Киру, я сжал его бедро. Я выпил слишком много и действительно должен был пойти домой. Несмотря на опьянение, мне почти не хотелось окончания вечера. Потому что я понимал: с утра меня настигнет не только похмелье. Вдобавок я стану просто Мэттом Эллиотом. Не полицейским, не детективом. Я не понимал, каково это — не иметь защиты и товарищей. Моих братьев.

Вот что я чувствовал.

Будто теряю братьев.

— Парни, люблю вас, — заявил я.

— Ой, чёрт, — произнёс Митч, вставая. — Он перешёл к признаниям в любви. Для Мэттью Эллиота это знак «Я напился». Пора вести его домой.

— Не надо так, — помотал я головой. Я знал, что пьян. Знал, что мои слова неразборчивы, и что не получается нормально стоять. Но понимал, каково значение вечера.

— Вы — моя семья, мои братья, — проговорил я, задыхаясь от нахлынувших чувств. — Буду по вам скчать. Посмотрел на Митча. — Бльше всего по тебе, сукин ты сын.

Митч улыбнулся и сказал что-то, вероятно, забавное, но, обнимая меня, стиснул изо всех сил. А после прошептал на ухо:

— Я тоже буду по тебе скучать.

Кира встал рядом, и Митч передал меня ему в руки.

— Забирай его домой, — сказал он. Глаза Митча влажно поблёскивали, а его улыбка была печальной. — Господи, Эллиот. Никогда бы не подумал, что буду расстроен видеть твою спину.

Я получил ещё несколько хлопков по спине, очередной залп аплодисментов от присутствующих полицейских. И после мою жалкую задницу потащили к двери. Я обнял на прощание Тони, Курта и Беркмана, который снова передал меня Кире. Видимо, чтобы не дать упасть. Я повторил, как всех люблю, и признался, что покидать управление не так плохо, как расставаться с ними.

— Мы ведь прощаемся не навсегда, — мягко произнёс Курт. — Ты постоянно будешь с нами видеться. Соберёмся на барбекю, покер или что-нибудь подобное.

— Точно, ужин у нас с Анной на следующих выходных, помнишь? — добавил Митч. — Боже, не забудь, а то она меня прибьёт.

Тони обнял меня.

— Да, и увидимся, когда кто-то из нас выпишет тебе штраф за парковку, нарушение правил или переход в неположенном месте…

Они дружно расхохотались, но я нахмурился:

— Не смешно.

— Очень смешно, — ответили они в унисон и, в очередной раз рассмеявшись и попрощавшись, усадили в машину к Кире. А после остались стоять на тротуаре, пока мы выезжали с парковки. И это было странно. Я знал, что выражение их лиц отпечатается у меня в памяти, несмотря на обилие алкоголя.

Я откинулся на спинку сидения и громко выдохнул.

— Буду по ним скучать.

Кира долго молчал, и я повернулся взглянуть на него. Он тоже на меня посмотрел, а потом перевёл глаза на дорогу.

— Тогда почему уходишь?

Я вздохнул. Последняя стопка бурбона кружила голову.

— Ты знаешь почему. Я рассказал тебе.

Я был пьян и устал повторять один и тот же разговор. Скорее всего, мои слова прозвучали грубее, чем задумано.

Кира покачал головой.

— Пофиг.

«Пофиг». Он, блядь, сказал мне «пофиг». Что же, пошло оно всё. Решив, что прямо сейчас мне катастрофически нужен свежий воздух, я попытался опустить стекло, но маленькая кнопка не сработала.