Симулакрон - Дик Филип Киндред - Страница 50

• Предыдущая
• 50/59
• Следующая

— Пэмброук! — окликнул он комиссара полиции.

Фигура остановилась. Полицейский уныло улыбнулся.

— Вот теперь вам стали известны обе тайны. Вы теперь — необыкновенно осведомленный человек, Саперб.

Пэмброук резко развернулся и двигался по тротуару к нему навстречу.

— У меня для вас есть один совет. Я предлагаю вам подозвать к себе информ-машину и сообщить ей ту тайну, которой я поделился с вами. Вы боитесь это сделать?

— Слишком много на меня навалилось, — едва выдавил из себя Саперб. Притом все так сразу, так неожиданно. Мне необходимо подумать. Явно смущенный, он стал прислушиваться к вздору, который жалобно-визгливым тоном продолжала выплевывать информ-машина. Ее вопли все еще были слышны.

— Но ведь вы расскажете об этом, — настаивал Пэмброук. — И очень скоро.

— Продолжая улыбаться, он вытащил свой служебный пистолет и прицелился, очень умело (опыт, по-видимому, был богатый), прямо в висок д-ру Сапербу.

— Я приказываю вам, доктор.

— Он продолжал надвигаться на Саперба.

— Времени на раздумья уже не осталось, так как «Карп унд Зоннон» сделала свой ход. Это самый подходящий момент, «Аугенблик» — как выражаются наши немецкие друзья. Вы, что, не согласны с этим?

— Я… я позову информационную машину, — сказал Саперб.

— Не вздумайте проболтаться об источнике информации, доктор. Я буду идти вместе с вами, только чуть поодаль.

— Пэмброук жестом заставил Саперба вернуться к ступенькам перед входом в здание, где размещался его кабинет.

— Скажите просто, что это один из ваших пациентов, Гестов, открыл вам этот секрет в приступе откровенности, но вы чувствуете, что эта информация слишком важна, чтобы держать ее при себе.

— Хорошо, — кивнул в ответ Саперб.

— И не беспокойтесь относительно того психологического эффекта, который это произведет на население, — сказал Пэмброук. — На массы испов.

Как я полагаю, они в состоянии переварить это, стоит. Как я полагаю, они в состоянии переварить это, стоит только отойти после первоначального потрясения. Реакция с их стороны, разумеется, будет однозначной; я ожидаю, что это уничтожит существующую систему правления. Вы со мною не согласны?

Я имею в виду, что больше уже не будет никаких Дер Альте и так называемых «Николь», так же, как и разделения общества на Гестов и испов. Потому что все мы теперь станем Гестами. Верно?

— Верно, — согласился Саперб, шаг за шагом проходя в свой кабинет, мимо Аманды Коннерс, которая, не в состоянии вымолвить ни слова, ошеломлено глядела на него и Пэмброука.

Обращаясь скорее к самому себе, чем к Сапербу, Пэмброук пробормотал:

— Единственное, что меня тревожит — это реакция Бертольда Гольца. Все остальное как будто не вызывает особых опасений, но вот этот один фактор я, похоже, не в состоянии учесть.

Саперб остановился, повернулся к Аманде.

— Вызовите ко мне по телефону репортера-робота из «Нью-Йорк Таймс», пожалуйста.

Подняв трубку, все еще ничего не понимая, Аманда стала набирать нужный номер.

С бледным, как смерть, лицом Маури Фрауэнциммер шумно сглотнул слюну, опустил газету и промямлил, обращаясь к Чику:

— Ты знаешь, от кого из нас могла произойти утечка информации?

— Он ощущал свое тело как бы в подвешенном состоянии, словно смерть неумолимо надвигалась на него.

— Я…

— Это все твой братец Винс. Которого я только-только взял сюда от Карпа. Так вот, нам крышка. Винс сработал на Карпов, они и не думали его увольнять — они подослали его сюда.

— Маури скомкал газету обеими руками.

— Боже, почему ты не эмигрировал? Если бы ты это сделал, ему ни за что не удалось бы сюда проникнуть. Я бы не взял его на работу, не будь твоих уговоров.

— Он поднял полные отчаяния глаза и пристально посмотрел на Чика.

— Почему я не позволил тебе эмигрировать?

Снаружи административного здания фирмы «Фрауэнциммер и компаньоны» пронзительно завопила информ-машина.

— …Важнейшую государственную тайну! Дер Альте — симулакрон! Уже полным ходом создается новый!

Она начала все сначала, управляемая дистанционно с центрального диспетчерского пункта.

— Уничтожь ее, — проскрипел Маури Чику. — Эту машину. Заставь ее убраться, ради всего святого!

— Она не уходит, — ответил Чик. — ответил Чик. — Я пытался. Когда еще в самый первый раз услышал это.

Они оба молча смотрели друг на друга, он и его босс, Маури Фрауэнциммер, никто из них не в состоянии был вымолвить ни слова. Да и говорить, впрочем, было не о чем. Это означало крах всей их деятельности.

И, пожалуй, конец жизненного пути.

В конце концов Маури произнес:

— Эти стоянки Луни Люка — «прибежища драндулетов»… Правительство позакрывало их все, это так?

— Зачем они вам? — удивленно спросил Чик.

— Ты хотя бы понимаешь, что сейчас разворачивается перед нашими глазами? — спросил Маури. — Это переворот. Заговор против правительства СШЕА со стороны какой-то большой группы лиц. И это люди из аппарата, не кто-нибудь посторонний, вроде Гольца. И они заодно с карателями, с Карпом.

Он самый крупный среди других. У них огромная реальная власть. Это тебе не бои на баррикадах. Не вульгарная уличная потасовка.

— Он промокнул платком раскрасневшееся вспотевшее лицо.

— Я себя плохо чувствую. Черт возьми, нас впутают в эту заваруху, меня и тебя. Парни из НП могут заявиться сюда в любую минуту.

— Но ведь они же должны понимать, что не в наших интересах…

— Ни черта они не понимают. И начнут арестовывать всех без разбора.

Правых и виноватых.

Где— то вдали завыла сирена. Маури тревожно прислушался.

Как только Николь Тибо разобралась в создавшемся положении, она тотчас же распорядилась о том, чтобы рейхсмаршала Германа Геринга немедленно убили.

Это было необходимо. Очень возможно, что революционная клика уже наладила с ним связи; в любом случае, она не может подвергать себя риску.

Слишком многое было поставлено на карту.

Во внутреннем дворике Белого Дома наряд солдат из близ расположенной воинской части быстро проделал требуемую работу; она рассеянно слушала, как негромко, будто где-то далеко, звучат выстрелы из мощных лазерных винтовок, отмечая про себя, что смерть этого человека лишний раз доказывает, сколь ничтожной властью он обладал в Третьем Рейхе. Ибо его смерть не вызвала никаких, даже самых ничтожных изменений в его будущем, то-есть в современном для нее мире; событие это не привело к возникновению даже легкой ряби перемен на самой поверхности реальной действительности. И это было прекрасной характеристикой правительственной структуры нацистской Германии.

Следующее, что она сделала, это позвонила комиссару НП Уайлдеру Пэмброуку и велела тотчас же явиться к ней.

— Я получила донесение, — проинформировала она его, — относительно того, откуда черпают свою поддержку Карпы. Но, очевидно, они не стали бы торопиться, если бы знали, что могут серьезно рассчитывать на союзников.

— Она посмотрела в упор на высшего полицейского руководителя, посмотрела преднамеренно жестко.

— Каково мнение на сей счет Национальной Полиции?

— Мы способны справиться с заговорщиками, — спокойно ответил Уайлдер Пэмброук.

Он, казалось, совсем не был встревожен происходившим; не ускользнуло, от ее внимания, что он сохранял самообладание даже лучше, чем обычно.

— По сути дела, мы уже начали их обкладывать. Служащих Карпа, его административный персонал, а также персонал фирмы Фрауэнциммера. И всех остальных, кто замешан хоть сколько-нибудь. Мы работаем над этим делом, широко прибегая к помощи оборудования фон Лессинджера.

— Почему же вы не приготовились к этому заранее с помощью этого самого оборудования фон Лессинджера? — резким тоном спросила Николь.

— Должен признаться, мы проморгали. Возможность возникновения такой ситуации была нами отмечена, но вероятность ее была ничтожной. Такой разворот событий в будущем оценивался в отношении один к миллиону иных альтернативных вариантов. И поэтому нам даже в голову не пришло…

• Предыдущая
• 50/59
• Следующая