Achtung! Manager in der Luft! (СИ) - Найтов Комбат - Страница 13

Двадцать девятого утром чуть не сломал себе зуб на завтраке. Внутри пирожка с мясом оказался игральный кубик. Моему возмущению не было предела. Что за фигня!!! Чуть ли не диверсия. Оказалось, что пять кубиков положили поварихи, чтобы сделать «счастливые пирожки». Подбил их на это наш «комиссар», замполит полка. Но кубиков обнаружили только четыре. Разломили оставшиеся пирожки, там пятого не оказалось. И только когда комиссар объявил, что обладатели «счастливого пирожка» сегодня получают освобождение от полетов и увольнительную в город (шел седьмой день войны и было воскресенье), нашелся еще один «счастливец», который, тихонько и не возмущаясь, вытащил сюрприз из пирожка, и сунул его в карман. Он вообще сам по себе тихий, и летчика совсем даже не напоминает. Все время проводит с книжкой, увлекается поэзией, и страшно не любит «столкновения» по любому поводу, кроме боя. Там он меняется до неузнаваемости, и у него уже три сбитых бомбера. Яков Курочка. Довольно смешная фамилия наложила свой отпечаток на замечательного парня из четвертого звена нашей эскадрильи. Еще пять увольнительных разыграно в Болгарице среди летчиков 3-й и 4-й эскадрилий. Последнее время дневные налеты практически прекратились. Только ночью или поутру. В дальнейшем от кубиков отказались, поварихи стали применять чесночную или луковую начинку, чтобы случайно не повредить зубы летчикам. Комиссар выделил и машину, которая отвезет и привезет нас обратно. Против увольнения я ничего не имел против: развеяться тоже надо. Тем более, что лично слышал, что комиссар с кем-то договаривался, чтобы ради нас устроили танцы до упада в местном кинотеатре. Так что, заботу о нас проявили, и среди первых счастливцев оказался и я.

Отсутствие во всем округе РЛС и смена маршрута подхода к цели противником, превратили ночные дежурства просто в издевательство над личным составом. Отсидеть четыре часа ночью в тесной кабине самолета и, в лучшем варианте, успеть подлететь к Одессе, когда противник начал отход после бомбометания. Положение несколько улучшило размещение звуковых пеленгаторов на острове Змейном, но долго пост не просуществовал, его разбомбили. Но это было чуточку позже. Мы сами выдавили противника в те сектора, в которых мы были малоэффективны. Впрочем, как и вся структура нашего ПВО. Нам с Хохловым не везло, хотя мы дежурили подряд две ночи. Вылетали на перехват один раз, и даже подвесили под крылья по шесть ракет, но перехватить противника не получилось. В первый раз, следуя указанным курсом и точно придерживаясь рекомендованной высоты, мы залезли в большое облако и вернулись ни с чем. Второй раз барражировали в указанном районе, но никого обнаружить не смогли. В обоих случаях это была попытка перехватить противника над морем и до удара по Одессе. Крайний вылет был этой ночью около 23 часов. Не получается пока у «слухачей» ничего. Да и у нас — тоже.

Машину подали в 11.30. Когда садились у столовой, то к машине подбежала подавальщица Вика, которая сунула мне в руку сложенную бумажку, и, вся зардевшись румянцем, убежала, пару раз обернувшись на ходу. Весь персонал столовой — вольнонаемные, и ходят они вовсе не в форме. Они — жители Болграда и окрестных деревень. Среди них большое количество болгар, точнее, болгарок. Вольнонаемных мужчин в полку нет. Вика обслуживает нашу эскадрилью вместе с еще тремя девушками: Петрой, Светленой и Зорницей. В особых симпатиях ко мне замечена не была. В записке было приглашение посетить в обед их дом по такому-то адресу и пообедать там. Написано было, что мама меня знает. И что к трем часам она сама освободится. Из-за «ночного образа жизни» полка, вольнонаемные тоже вели такой-же: двенадцатичасовой рабочий день (раньше был восьми) позволял иметь всего две смены поварих и подсобных работниц. Но фактически все они работали 14 часов в сутки. У нас самих: две смены по готовности № 1, в самолете или под ним, и две по готовности № 2. Остальное отводилось на отдых. Но, это официально, тревоги объявлялись всему полку, вне зависимости от смен, если дежурная смена обнаруживала большие силы противника, с которыми требовалось разбираться всем полком или всей эскадрильей. Полковых тревог давно не было, базируемся в половинном составе на двух площадках. Есть варианты и аэродромы базирования для полного рассредоточения, вплоть до пары самолетов. Но пока справляемся с тем давлением, которое оказывает на полк противник. В таком варианте обеспечивается большая возможность для отдыха летного состава. Все-таки, стационарный аэродром, нормальная столовая, нормальные койки с постельным бельем и прочие удобства, вплоть до парикмахерской. Быт, конечно, отличается от тех условий, к которым я привык на гражданке, но не сильно отличается от того, что было в частях во время моей службы. Машина тронулась, и пятеро «счастливчиков», предварительно осмотренные старшиной, командиром эскадрильи и замполитом полка, поехали навстречу своему счастью. Их сегодня до двух часов ночи не будут волновать сирены и взлетные ракеты, не будет надобности вслушиваться в голос из наушников. Не требуется постоянно оборачиваться, хотя, даже в кузове машины, они все, в том числе и я, периодически оглядывают горизонт. У моего отца эта привычка сохранялась всю жизнь, хотя он продолжал служить на современных самолетах и тыл ему прикрывал штурман наведения, как всем.

В самом Болграде я не был никогда. Ни в свое время, ни в это. Был в Каракурте в марте-апреле 74-го на отборочных сборах в сборную ВДВ по парашюту. Но жили мы на аэродроме, там же питались, а это довольно далеко от города. Город сверху видел: типичное военное поселение «времен Очакова и покоренья Крыма», улицы которого разбиты на правильные квадраты-кварталы-роты, утопающие в садах и виноградниках. Один «бульвар», скорее всего, бывший Соборный, тянущийся через весь город мимо двухэтажного здания бывшего дворянского собрания. Рядом большой собор в центре города да маленький обелиск болгарским ополченцам в парке ЛКСМ или Комсомольском. Много кофеен, стульчики и столики которых выставлены прямо на тротуарах. Везде продается местное вино, как домашнее, так и местного заводика. Собственно, городов здесь как бы два: Болград и Болгарийка, в пяти-семи километрах друг от друга. Это последствия Крымской войны, проиграв которую, в 1856-м году Россия лишилась городов Кагул, Измаил и Болград. Их и всю Гагаузию отдали княжеству Молдавскому, вассалу Турции, а затем, через три года, в результате «объединения» двух дунайских княжеств: молдавского и Валахии, и образования «Объединенного княжества Валахии и Молдавии», в которое, кстати, не вошла Бессарабия, Болград, неожиданно для жителей, стал румынским. В результате расстрела жителей румынами, из-за объявления теми обязательной воинской повинности для всего населения, начался исход их на русскую территорию. Так и появилась Болгарийка, место, где базируются 3-я и 4-я эскадрильи нашего полка. Чуть позже, в 1878 году конференция в Берлине вернула России Бессарабию: междуречье Прута и Днестра до города Хотин. Но вновь потеряла ее в декабре 1917-го года, когда командующий Румынским фронтом русский генерал Щербачев развернул свои войска и перешел в наступление на восток. В условиях интервенции, Совет края провозгласил Молдавскую Народную Республику и «присоединил» ее к Румынии, недавно образованному государству, созданному «великими державами» после Крымской войны. Вот так вот «англичанка нагадила». Чуть позже к этому конфликту подтянулись Австро-Венгрия и Германия. Так, в феврале 1918 года, был подписан протокол о ликвидации русско-румынского конфликта, а 5-го—9-го марта — соглашение между РСФСР и Румынией о выводе румынских войск с территории Бессарабии. Согласно протоколу, Румыния обязывалась вывести свои войска из Бессарабии в 2-месячный срок. Однако, воспользовавшись сложным положением Советской России (вторжение австро-германских войск на Украину и временное отступление советских войск), румынское правительство нарушило соглашение и аннексировало Бессарабию.[1]