Сорос о Соросе Опережая перемены - Сорос Джордж - Страница 26

Я понял, что именно он хотел сказать. Он призывал нас играть на понижение итальянской лиры, и фактически итальянская лира была исключена из механизма обменных курсов. Это было очевидным признаком того, что стерлинг также уязвим. Кроме того, прибыль, которую мы получили при продаже лир со ставкой на понижение, дала нам запас, опираясь на который мы могли рисковать со стерлингом. Я не помню точной последовательности событий. Бог дал мне чрезвычайно короткую память, что позволяет мне иметь дело не с прошлым, а с будущим. Я помню отрицательный результат голосования в Дании по поводу Маастрихтского соглашения и странные переговоры во время уик-энда перед референдумом во Франции. По мере того как давление на стерлинг росло, положение становилось действительно интересным. Процесс достиг кульминации, когда правительство Великобритании увеличило процентные ставки на 2%, чтобы защитить стерлинг. Это было актом отчаяния, который показал нам, что позиция Великобритании неустойчива. Это побудило нас продолжить продажу стерлинга в еще большем объеме и более агрессивно, чем ранее. Это был конец: в полдень были повышены процентные ставки. К вечеру стерлинг должен был выйти из ERM.

БВ – Ваши критики говорят, что Великобритания поступила правильно, подняв процентные ставки на 2%, и что это сработало бы, если бы вы не воспользовались ситуацией и не играли на понижение стерлинга весь день.

ДС – Прежде всего это был необоснованный шаг, поскольку если бы он не был необоснованным, то наше «использование ситуации» не вывело бы Великобританию из ERM. Во-вторых, ставки делали не только мы, и процесс все равно развивался бы более-менее в том же самом ключе, даже если бы меня вообще не было на свете. Возможно, что мы сыграли свою роль в самом конце, когда Bank of England поднял ставки, поскольку в этот момент рыночные участники могли забеспокоиться, а наша решительная реакция могла побудить толпу к действию. Вероятно, мы лишь слегка ускорили процесс, но я уверен, что в любом случае произошло бы то же самое.

БВ – Можете ли вы связать эти действия с вашей теорией?

ДС – Организационная структура ERM – та, которая действовала в течение длительного времени в условиях, близких к равновесию, – была брошена в состояние динамического дисбаланса. Еще один элемент, о котором я пока не упоминал, усугубил ситуацию. Это была ошибка в восприятии участников рыночного процесса. Если вы помните, организации-инвесторы ожидали, что объединение европейских валют будет происходить в ходе одного непрерывного процесса, поэтому они заключили, что обменные курсы должны колебаться даже меньше, чем раньше. Все поспешили приобрести высокодоходные облигации в более слабых валютах. Это сделало ERM еще более жесткой, чем ранее, и привело к радикальному кризису вместо постепенной коррекции.

БВ – Вы понимали, что все воспринимали ситуацию как движение в сторону умеренных и неотвратимых изменений. Вы увидели, как нарастает огромное несоответствие, поэтому вы увидели здесь огромный дисбаланс. Поэтому решили, что это один из тех случаев, когда вам необходимо увеличить до максимума сумму используемого залогового капитала. Это было так?

ДС – Совершенно верно. Я был подготовлен к смене режима, в то время как остальные действовали в рамках режима существующего. Вот почему, я думаю, понимание того, что ситуация может пережить революционные изменения, оказалось полезным. Вы помните, британское правительство продолжало до последней минуты заверять общественность в том, что механизм обменных курсов непоколебим. Они могли повлиять на некоторых инвесторов, но они определенно не могли убедить нас.

БВ – И вы оказались правы. Стерлинг действительно упал, и вы получили на этом огромную прибыль. Но вы также привлекли к себе огромное внимание, большее внимание, чем когда-либо ранее, и далеко не во всем оно было доброжелательным. Вы подверглись сильным нападкам, их силу можно сопоставить с прибыльностью этой операции. Как вы на это отреагировали?

ДС – Много раз в жизни мне приходилось бороться, но я не склонен защищать валютные спекуляции. Я считаю их необходимым злом.

Я считаю, что это лучше, чем валютные ограничения. Но унифицированная валюта была бы еще лучше. Я защищаюсь тем, что я действовал в рамках правил. Если правила неправильные, то не я виноват в этом, поскольку я – лишь законный участник игры. Это вина тех, кто устанавливал правила. Я думаю, что это очень устойчивая и оправданная позиция, и не испытываю абсолютно никаких угрызений совести из-за того, что занимаюсь спекуляциями на валютных курсах. Но, как я уже сказал, я также и не считаю, что должен проводить кампанию в защиту валютных спекуляций. Мне есть куда приложить силы, помимо этого. Я думаю, что в обязанности властей входит разработка системы, не приносящей прибыли спекулянтам. Когда спекулянты получают прибыль, власти тем или иным образом терпят поражение. Но они не желают признаваться в неудачах. Вместо этого они скорее призовут к тому, чтобы повесить всех спекулянтов на уличных фонарях, вместо того, чтобы заняться самокритикой и понять, что же они сами сделали неверно.

БВ – Помогло ли это развить теорию рефлексивности на новом уровне? Идея заключается в том, что участник может повлиять на результат, но в этом случае участник фактически провоцирует результат. Ваша теория говорит: «Взгляните, вот уязвимая ситуация. Если вы в достаточных масштабах примете в ней участие, вы можете сделать результат предсказуемым».

ДС – Он не был столь уж предсказуемым. Утверждать, что он был предсказуем, можно только потом, но никак не до того. Поверьте, спекуляции не лишены риска, и результат далеко неопределенный. В любом случае мы действовали не автономно, мы следовали приказам хозяина ситуации Bundesbank. Вероятно, мы лучше других понимали, кто тогда был хозяином ситуации, и лучше других воспринимали поступающие сигналы. У меня нет сомнений в том, кто руководил этой охотой. Мы могли ошибаться, полагая, что Bundesbank определенно решил сломать ERM, чтобы сохранить свою роль в качестве основной направляющей силы кредитно-денежной политики в Европе. Но это оказалось весьма плодотворным заблуждением.