10+ Городских историй от Вероники Мелан в одном сборнике - Мелан Вероника - Страница 1

Спасибо Маргарите Шилак за поддержку и дружбу, и спасибо тем ситуациям, которые вывернули меня наизнанку и позволили написать этот рассказ. Спасибо Марте Диптан за вычитку и коррекцию текста.

(Steven Sharp Nelson – Carol of the Bells (for 12 cellos))

– Ты повезешь меня домой!

– Нет.

– Да!

– Возьмешь трамвай, не развалишься. Только до офиса.

Марта одновременно сжала кулаки и зубы – иногда ей хотелось вцепиться этому упрямому идиоту в волосы. Но вместо оскала она выдала ему медовую, полную скрытого злорадства, улыбку.

– Может, ты забыл, что прописано в договоре? После каждого проекта ты отвозишь меня туда, куда я говорю. А я говорю домой!

Желваки на напрягшейся челюсти Дилана побелели. Он по-драконьи раздул ноздри и сжал губы в полоску.

– Мне от офиса не по пути…

– Хочешь, чтобы я написала жалобу?

Сучка. Она знала, что он хотел сказать именно это – сучка ты, Марта! Давно бы уже купила машину и перестала выносить мне мозги. Противная, эгоистичная дура. Как что, сразу ссылаешься на договор…

Не тратя времени на дальнейшую перепалку, Бранниган развернул машину; взвизгнули шины, сзади послышался возмущенный сигнал клаксона, ударившего по тормозам водителя. Седан ускорился.

Тишина в салоне продлилась недолго. Мужские пальцы лежали на руле спокойно – не колотили по нему подушечками, не терли черную выделанную кожу, не елозили вверх-вниз, но Марта знала – Дилан в бешенстве. Он пребывал в нем всякий раз, когда она начинала на чем-либо настаивать или предлагать идеи. Или вообще находилась рядом.

Ночные улицы, полупустые кафе, запертые на замок двери бутиков; немые витрины со слепыми манекенами.

Почему они не могли просто ехать? Или просто говорить? Как нормальные люди, а не как два ощетинившихся, готовых сцепиться, ежа.

– Знаешь, Клякса… – начал говорить водитель с возникшей, словно по волшебству, любезной улыбкой на лице.

– Я не Клякса…

– …скоро я вообще не буду тебя возить. Скоро рядом со мной будет сидеть милая, прекрасная напарница – сговорчивая, квалифицированная и приятная в общении, а тебя будет возить Донован или Джонсон.

– С чего бы это?

Марта и сама не поняла, почему вдруг так заиндевела изнутри.

– Потому что я перехожу в Четвертый отдел.

– Что?

– Да, уже подал документы и принят на рассмотрение.

Он шутил. Он точно шутил, – не иначе. Не может такого быть, чтобы, не проработав в Третьем и года, переводились в Четвертый. Там ведь такие высокие требования, там сложность совсем другая, там…

– Мне нужно в офис! – Выкрикнула она не своим голосом. – Я кое-что забыла из бумаг.

– Сучка.

На этот раз он произнес это вслух – не побоялся. Седан, повинуясь желанию водителя, зло и резко развернулся на сто восемьдесят градусов и покатился в обратном направлении.

– Еще раз, – медленно и совсем недобро произнес Дилан, – заставишь меня изменить направление, и я сверну тебе шею.

Она кинула на него короткий удивленный взгляд и прикусила язык.

Бранниган, похоже, не шутил.

Стеклянная дверь-вертушка, напоминавшая карусель, где забыли расставить игрушки, медленно вращалась вокруг своей оси – Марта едва не навалилась на нее, чтобы ускорить ход, чем обязательно бы заклинила механизм. Такое уже случалось в прошлом, и Арчи – охранник – каждый раз ворчал на нее за нетерпеливость.

Гулко отразился от мраморных стен стук высоких шпилек; сидящий за столом пустого фойе Гарольд оторвал взгляд от спрятанного под стойкой монитора. Отодвинул в сторону недопитый чай и удивленно воззрился на подлетевшую, взмыленную и появившуюся в неурочный час, сотрудницу.

– Марта?

– Привет. Как дела?

Ответить он не успел, дама шумно выдохнула, положила руки на стойку – раздался шорох бордового плаща – и попросила, почти потребовала:

– Выдай мне бланк заявления.

– Стандартный?

– Да, стандартный.

Немолодой администратор протянул листок. Хотел было спросить, с чего такая спешка, но не решился – выражение на лице Марты Карлайл выражало не только высшую степень сосредоточенности, но и предостережение – «не подходи – убью». Запорхала по листу ручка; закачался прикрепленный к ней спиральный пластиковый шнур.

Гарольд ждал, глядя на рождающиеся из-под шарикового наконечника наклоненные вправо строчки – читать в перевернутом виде он не мог, да и не пытался. А вот когда она протянула ему подписанный лист, просмотрел текст и присвистнул:

– Заявление на перевод в Четвертый? Ты… ты ведь несерьезно?

– А что, думаешь, не готова?

– Да я не поэтому… Но ведь ты в третий перешла полгода назад, едва оклемалась. А это опять тесты, инъекции, химия, проверки. В четвертом очень жесткий экзамен.

– Мне плевать.

– Девочка моя… – он всегда относился к ней тепло, с участием, старался уберечь от ошибок если не делами, то хотя бы советами, но в этот раз, глядя в блестящие глаза и упрямо сжатые в линию губы, понимал – не поможет. Ничто не остановит Марту, если та решила двигаться вперед. Упрямый, маленький, непробиваемый бульдозер – порой крайне вредный по характеру бульдозер.

– Зачем…

Он хотел добавить «спешишь?», но не стал. Вместо этого посмотрел с сочувствием и тихо спросил:

– Это из-за него, да? Из-за Дилана?

– Это из-за себя!

Она всегда щетинилась, когда кто-то вслух поднимал эту тему. Знали все, но говорить не решались – Марта шипела, как сбрызнутая водой кошка.

– Из-за него. – Гарольд качнул головой и вздохнул. – Ох, намучаешься же ты…

– Передай утром директору, ладно?

– Передам-передам.

Она поблагодарила холодной неискренней улыбкой и взглядом, в котором читалось «спасибо, что не лезешь», развернулась и зашагала к выходу.

Седоволосый мужчина проводил глазами напряженную прямую спину, раскачивающийся в такт ходьбе ворох кудрявых, рыжих волос, и положил лист в папку с пометкой «Важно».

(Bic Runga – Captured)

Она расслаблялась только дома. Здесь никто не кусался, не бил в спину, не сочувствовал, не учил и не вздыхал. И здесь она могла быть собой.

Могла тоже не кусаться.

Марта скинула у порога высокие сапоги, стянула плащ и шарф, повесила их на вешалку, положила сумку на трюмо. А пройдя в небольшую, отделанную в розовато-коричневых тонах, гостиную, какое-то время стояла, отходя от напряжения. Снимала защитные пласты брони, скидывала невидимые наплечники, мысленно расстегивала шлем, растворяла металлические перчатки, расслаблялась.

Маленькая, тихая, тонкая. И совсем не бойкая. Но им не увидеть.

Через минуту тряхнула рыжими кудрями, расстегнула пуговицы на горловине кофты и прошла в спальню переодеваться.