Синигами, обрученный со смертью (СИ) - Крыс Виктор - Страница 32

Тогда пришлось вмешаться самому королю Генриху Кровавому, чтобы не произошла кровавая бойня, в которой умрут сотни горожан. Он выступил перед народом у нашего дома, оправдав клан Синигами, и подкрепил свое слово стоящей за его спиной тысячей воинов, которые готовы были выполнить его любой приказ. Горе иногда затмевает голос разума, тогда все обошлось, но разговоры не закончились. А огненоволосая Астрид с двумя белоснежными прядями пожелала свой последний год обучения провести в пустынной империи вместе со мной. Данилаг больше не держал крепкой хваткой свою первую красавицу, а народ северного королевства мог потерять могущественного мага огня лишь за то, что люди не смогли сдержать свои злые языки.

Поэтому, даже сейчас, я старался не выделяться из толпы, и не обращать на себя внимания. Как бы не спешил домой, как бы не горели мои руки быстрее взяться за перо и бумагу, я шел медленно, посматривая с восхищением на костяных гигантов, которые были созданы из тел павших великанов. Тысячи трупов воинов и магов народов ледяных пустошей пополнили бесчисленную армию, что спала в катакомбах. Когда казалось, что все потеряно, когда враг прорвал оборону и стена пала вместе с главными торговыми воротами. Из земли вырвались они и, повинуясь воле своей хозяйки, сметали на своем пути любого врага, ведь войско Миуюки было не только многочисленным, но и подготовленным к бою с любым врагом. Великаны пытались прорваться, когда первой волной из катакомб хлынули скелеты, но это была лишь первая волна. Миуюки, привязав к себе дандж в катакомбах, как настоящий ростовщик решила избавиться от плохих активов.

А вот вторая волна уничтожила великанов, так как состояла из драугов и мутировавшей и улучшенной нежити, а когда пошла третья волна из среднеуровневых личей, то в живых от врага никого не осталось. А Черная хозяйка нежити, как называл Миуюки народ, пошла по пустынным улицам столицы к своими детям.

Неожиданно из переулка вышла Нибура, которая какими-то немыслимыми для меня путями всегда сокращала дорогу. Она шла, насвистывая, возвращаясь к себе домой, который сейчас ремонтировался на деньги, выделенные семье Нибуры кланом Синигами. За девочкой вышагивал драуг, не мутировавший и не усиленный, которого ей выделила для охраны Черная хозяйка. На нем была нехитрая кожаная броня, а на плече лежал колун, копия моего, который хранился теперь под моей кроватью.

Нибура, как и трое её братьев и две сестренки, пришли в нашу жизнь вместе с колуном, который чуть не прикончил меня в сером пределе. Как клянется Брани, колун был найден в снегу, прямо подо мной, когда он держал меня на руках.

— Хель, не держит на нас зла. — С облегчением проговорила тогда мама, держа бережно в руках теперь мой колун, а отец, что стоял рядом, усмехнулся.

— Когда я его в последний раз держал в руках, он был хлипковат, надеюсь, тебя он не подведет. — Проговорил отец, держа в своих руках другой топор, с помощью которого он строил огромный сруб нашего нового дома.

Хель когда-то говорила, что топор не виноват в том, что он рубит головы, виноваты руки, держащие его. И этим летом, с первых дней весны мне пришлось поработать им, помогая в строительстве, как Брани, так и Альрику, которым в свою очередь, помогала нежить Миуюки.

Сейчас же основные работы по строительству дома были закончены и мы месяц назад в него переехали, хоть и стояли лишь стены да крыша на двухэтажном доме, вокруг которого не было даже хлипкого забора. А сам дом прекрасно расстреливался из баллист, что стояли на городских стенах. Но мы не переживали по этому поводу, так как зато мы теперь видели из окон открывающийся прекрасный вид на море с обрывистого берега. А Брани обещал поставить небольшую пристань и хотел начать изготовить этой зимой корабль, на котором он пойдет в поход. Этой зимой он все же обагрил свой топор об кровь врага, так как после того, как я ушел в серые пределы за Астрид, и Миуюки выпустила нежить в город, несколько групп великанов и ледяных магов всё же проникли в город. И уничтожали мирных жителей, так как поняли, что живыми им из города не выбраться. Они вышли к нашему участку стены, когда Миуюки ушла, оставив только одного лича у дома Нибуры, в котором лежали в беспомощном сознании я, Ингрид и Астрид. Брани не позволил этой группе продолжить убийства и вместе с личем уничтожил великанов и воинов ледяных пустошей.

Вырываясь из воспоминаний и пройдя торговые вороты, я перешел на бег по узкой дорожке, которая являлась самым коротким путем до нашего нового дома. Возле самого двух этажного особняка, от которого одурманивающе пахло свежей древесиной, меня ждало семейство волков во главе с Белоснежкой. Ранней весной мы все принимали тяжелые первые роды у огромной белой волчицы, три белых комочка и два серых обрадовали даже мрачную Астрид. А в столице пронеслась весть, что у волков Синигами пополнение, и первым к нам пришел купец с покусанной задницей, и попросил продать ему одного из щенков. Но и Брани, и папа сразу отмели продажу щенков. Как было решено, на семейном совете, Серый и Белоснежка сами решат, с кем останутся их дети, ведь они наши друзья, а не собственность и не слуги.

И сейчас на меня смотрели пять полугодовалых уже не щенков, но еще и не волков, пусть даже и молодых. Особенно выделялся Лентяй, он был, как и мама белоснежного цвета и только на носу был маленький, словно горошина, кусочек серой шерсти. Мама-волчица толкнула его своей головой, и он подошел к моим ногам, тихо порыкивая, и уткнувшись в мою ногу головой, замер. На меня выжидающе смотрели Серый и Белоснежка, словно сейчас происходит что-то важное. Они знали, что я скоро их покину, и что я не собирался разлучать Белоснежку и Серого, и потому, как я понимал, они решили отправить самого сильного и крупного своего сына со мной.

— Серый, но я не могу его взять с собой. — Тихо, твердым голосом проговорил я волкам. — Он слишком мал, и его самого надо защищать.

— Р-р-р!. — Тихо ответил Лентяй и впился не больно своими зубами в мою ногу и с вызовом посмотрел меня, вздыбив свою белую шерсть.

— Лентяй, не обижайся. — Сев на колено, проговорил я и попытался погладить самого пухлого и большого волчка, который уже в свои полгода может посоперничать по весу и росту со своими взрослыми дикими сородичами.

— Р-рр-р. — Коротко ответил недовольно мне волчок и, поведя ухом, повернулся к дому, и начал красться, повернув ко мне свою голову и ожидающе замер.

Я пошел за ним, также крадясь, и около открытого окна замер, в нашем огромном доме не должно быть никого. Астрид Миуюки и Альрик остались в академии, разговаривая с новым представителем короля, который пообещал мне, что сможет доставить письмо Суре. Он в скором времени убудет в подгорное королевство для налаживания политических и экономических связей между нашими странами. И потому я спешил домой, так как мало написать письмо, его еще надо правильно упаковать и поставить печать клана на конверт, а эта печать осталась в комоде, в маленьком кабинете мамы. А такая возможность написать письмо будет и у Суры. В этом мире переписываться — это редкая возможность, которой нельзя было не воспользоваться, ведь это было бы преступлением против нашей дружбы.

Но в доме было двое, это были единственные, кроме Юкогамы, что могли войти в наш дом во время отсутствия в нем Синигами.

— Кьярта, я бы рекомендовала тебе не тянуть свои руки ни к Астрид, ни к Альмонду. — Грозно проговорила Ингрид, а я замер у открытого окна. С самой зимы у меня со светлым магистром была негласная вражда и все из-за бремени, которого теперь нет на моей шее.

— Госпожа магистр, если вы намекаете на то, что они, возможно, найдут в пустынях себе избранников, то на это воля богов. — С усмешкой ответила ей Кьярта. — И я и Кхарги, которых вы, магистр, недолюбливаете, будут не виноваты, если члены клана Синигами найдут в пустынях себе избранников.

— На шее Альмонда бремя, и его сердце принадлежит мне. — Тихо ответила ей Ингрид, а мое сердце застучало быстрее. — Ни одна женщина не имеет право прикоснуться к тому, что принадлежит мне.