Бестия в академии Ангелов (СИ) - Римшайте Кристина Антановна "Криси 24" - Страница 4

— Я правильно понимаю, что речь о моём зачислении не идёт? — обречённо спросила я, в принципе, быстро смирившись с ситуацией. Если лорд Герр так волнуется о моей безопасности, если это всё временно, то почему бы мне не сделать как он хочет в качестве своей искренней благодарности за доброту и заботу?

— Я подал твои документы ещё до того, как получил письмо от Георга, — виновато признался Аэрон. — Через три дня тебя сопроводят в академию, а перед этим подготовят гардероб, форму и учебные принадлежности. Сейчас, ты, наверное, хочешь отдохнуть?

— Была бы рада, — улыбнулась я и исполнила вежливый книксен, хоть и не совсем уместный для девушки в коричневом комбинезоне и рубашке.

— Арти, наш лакей, проводит тебя, а Оланья поможет принять ванну и разобрать вещи. Отдыхай. Рад был встретиться вновь, — добродушно произнёс он, поднимаясь из-за стола.

— Благодарю, — ещё раз улыбнулась я и направилась к выходу, заметив, как Аэрон подаёт руку матери и смотрит на неё с осуждением.

Возможно, в их союзе есть какой-то смысл, но радует то, что мать не перечит ему и в принципе ведёт себя послушно. Хотя сама мысль о браке близкого друга отца и его жены до сих пор с трудом укладывается в моей голове. Как и мысль о том, что заносчивый Ангел теперь мой… брат.

Б-р-р…

Лакей проводил меня в комнату, любезно распахнул резные тёмные двери и, пожелав приятного отдыха, вежливо откланялся.

Я замерла на пороге, опешивши озираясь. В комнате есть всё, что раньше было у меня. В нашем фамильном поместье до разорения.

Святая Матерь… моё фортепиано…

Не веря, подошла к инструменту и любовно провела по белой лакированной крышке. А вот здесь, сбоку, скол. И вензелёк, украшавший корпус, потемнел от времени. Моё… точно моё.

И медведь в кресле, не очень большой, серый, с наполовину оторванным ухом — мой. Картины на стенах мои… мои работы. Летний Королевский сад, нарисованный, когда мы с группой ездили на экскурсию во времена моей учёбы в пансионе. Наш пруд с кованной лавкой перед ним, на которой так любил сидеть папа и кормить рыб булкой…

А вот эту, довольно мрачную, я нарисовала сама. То есть, придумала сама. Это моя первая нафантазированная картина. На ней изображена ночь, деревья отбрасывают причудливые тени в свете красной полной луны и на белом снегу виднеются и исчезают чьи-то следы…

Тогда отец впервые сказал, что у меня настоящий талант. Сказал, что перенести образы из головы на холст очень трудная работа, и я с ней прекрасно справилась.

Поджала губы, сжимая в руке конверт, и села на широкую под балдахином кровать. Письмо отложила и устроила на коленях шкатулку, замок оказался закрыт.

… шкатулка никогда не закрывалась, а тут…

Подёргала крышку, покрутила хитрый, в форме шестерёнки с дырочками замок, но не нашла ни куда вставляется ключ, ни как работает механизм. Вообще не поняла, как он устроен.

Нахмурилась и вскрыла конверт.

«Правда всегда на поверхности, а ключ к тайнам лежит под сердцем…»

И всё?

Недоумённо покрутила письмо, хлопая глазами, и вздохнула. Что всё это значит? Зачем отцу оставлять мне шкатулку без ключа?

Рукой машинально нащупала под рубашкой подаренный отцом кулон в форме восьмиконечной звезды с камушком в центре, потеребила его, успокаиваясь и отложила шкатулку. Возьму её и письмо с собой в академию. Может, у меня получится разгадать эту загадку.

В дверь постучали.

Быстро спрятала вещи под одеяло и повернулась, встречая камеристку…

Три дня пролетели незаметно. За подготовкой, за примеркой многочисленных нарядов, из которых мне только брючные пришлись по душе, за выбором шляпок, которые я даже в детстве не носила, но мать настояла. Надо. Мода диктует свои правила, а раз я теперь часть высшего общества, должна подчиняться тенденциям.

Правда леди Нэлл выразилась немного иначе: «Если тебе не хватило мозгов отказаться или сбежать, не ной, а носи, что велят и будь благодарна…» — и я очень благодарна. Только не ей, а лорду Герру.

Карета мерно покачивалась, я прикрыла шторку, чтобы восходящее солнце, слишком яркое для осени, не слепило в глаза, и достала из сумки шкатулку. Папин подарок не давал мне покоя всё это время.

Вечерами я по-всякому крутила шкатулку, разглядывая замок, даже перерисовала его в альбом и пролистала справочник по ключам-артефактам, но не нашла среди них ни одного подходящего. Меня смущали дырочки в замке, не представляю, что туда можно вставить?..

Нервное ржание лошадей заставило замерить и напрячь слух.

… карета резко дёрнулась.

Я завалилась назад, всплеснув руками, едва не выронив драгоценную шкатулку. Прижала её к себе, ощущая, как грохочет сердце.

Раздался пронзительный крик, а следом распахнулась дверца и в карету просунулась голова бритоголового мужлана, который умудрялся продолжать скакать верхом.

— Дай это мне, кроха, — оскалился он, протягивая руку в чёрной потёртой перчатке. — Ну же!..

Вжалась в противоположную стенку, надеясь, что наёмника выкинет из седла к демонавой матери!.. но чуда не произошло, пришлось действовать самой.

Стиснула зубы и с силой ударила ботинком по наглой скалящейся морде. Наёмника отбросило назад и, судя по отборной брани, всё же он свалился с лошади.

Дрожащей от выброса адреналина в крови рукой запихала шкатулку в сумку и выглянула в окно.

Пуля просвистела рядом с лицом, прошила обшивку и застряла в стене позади меня…

Взвизгнув, прижалась к сиденью, подтягивая к себе сумку. Наёмник был не один, а у второго явно есть револьвер и пользоваться он им умеет.

— Отдай шкатулку и останешься жива! — долетел до меня грубый прокуренный голос. — Давай, девочка! Если думаешь, что я промазал, то ошибаешься. Я считаю… Раз!

Святые угодники!.. да что им всем нужно от меня?!

— Два!.. — очередной выстрел заставил меня действовать.

Подползла к дальней от стрелка двери, осторожно её приоткрыла и, зажмурившись, выпрыгнула на полном ходу, прижимая к себе сумку…

Адская боль прошибла тело. Кажется, я приземлилась на камень и распорола бок. Да и к демонам его!..

Я ещё долго кубарем катилась по склону, пока не остановилась на дне заросшего оврага. Судя по моим подсчётам, нападение произошло недалеко от академии, а теперь… мне нужно бежать, а не разлёживаться.

Закусывая губу и превозмогая боль, поднялась, перекинула сумку через плечо и рванула в лес, помня, как учил отец. Только в лесу можно оторваться. Точнее укрыться и переждать.

Я слышала вдалеке ржание лошади и ругань наёмника. Знала, что меня ищут и бежала без оглядки, перепрыгивая поваленные деревья и внезапные ухабы. Продиралась в самую глубь, не обращая внимания, что ветки царапают лицо, норовя выколоть мне глаза, несмотря на то, что бурелом становился всё более непроходимым. Это то, что мне нужно.

Нашла поваленное дерево и спряталась за его корнями в образовавшейся яме. Забилась вглубь и затаила дыхание, точнее стараясь вообще не дышать.

Меня не найдут… меня не найдут… повторяла, словно молитву, медленно успокаиваясь.

Не зря отец мне передал шкатулку, но кто мог знать, что она у меня? Кто-то следил за мной? Или за лордом Герром? Кто следил и что в этом проклятом сундуке?

— Ты заставила меня изрядно побегать! — между корней просунулась рука и схватила сумку.

— Нет! — вырвалось у меня. Я отчаянно вцепилась в ремешок, не боясь содрать ногти.

— Да уймись ты уже! — сильный удар кулаком в лицо стремительно погрузил меня в темноту…

Очнулась с чувством, что вместо лица у меня гематома, как в прочем, и вместо тела… Бок ужасно саднил, нос заложило, чувство, что в нём запеклась кровь.

Испуганно распахнула узкие глаза и огляделась в поисках сумки.

Горько усмехнулась и стала подниматься, держась за голову. Одежда на мне вроде цела, ощущений странных нет, повезло, что не изнасиловали… и не убили, просто выкинули.

Где хоть я?