Таверна "Перекрёсток" (СИ) - Сойтту Анна - Страница 4

Ветта улыбнулась, вспоминая недолгий, но яростный спор с ночными странниками, обосновавшимися на стропилах. Аки Второй и его стая согласились сразу после того, как лира Норе обещала им обжаренных насекомых в сочной пыльце раз в седмицу и мотыльков в патоке в каждый последний день месяца. Этого оказалось достаточно, чтобы летучие мыши ближайшим же вечером торжественно покинули трапезный зал и переселились на чердак, который Ветта предварительно очистила для них.

— Аки и его семья падки на сладости, но сами их делать не умеют. Договориться не составило труда, — победно улыбнулась лира, твёрдо взглянув в глаза мастеру животных.

— Вот как? — Амрэль с сомнением оглядел аммилису — воистину странный и непостижимый народ, если даже эта серебристая хитрюга сумела договориться с упрямыми ночными странниками и, кажется, уже перетянула на свою сторону Элеона, всерьёз рассматривающего свисающие с ближайшей сосновой ветки изумрудно-зелёные молодые шишки.

— Варенье, значит? Я бы попробовал, — с сомнением обронил мастер дерева, затем вздохнул: — Что ж, идём, посмотрим, что нам понадобится, чтобы восстановить таверну.

Амрэль снова недоверчиво взглянул на счастливо улыбающуюся аммилису, та чуть не хлопала в ладоши от радости.

— Я пойду с вами, — принял решение мастер животных. — Хочу убедиться, что стая Аки действительно согласна на такой обмен.

Хитрый Аки выторговал себе ещё и светлячков, что роились на дальней лесной поляне ежегодно перед бурей молний, пожаловавшись мастеру животных, что его стае пришлось самостоятельно убирать паутину и пыль с потолка. На возмущённый взгляд Ветты ночной странник и внимания не обратил, хотя сам вызвался помочь, видя, что лире просто не дотянуться туда и никакая составленная «пирамидкой» мебель не помогает, если с рождения ты в семье самая маленькая и даже до подмышки обычным аммилисам не достаёшь.

По смеющемуся взгляду Амрэля лире было понятно, что эльф давно в курсе характера главы стаи летучих мышей, он с любопытством наблюдал за спором ночного странника и новой хозяйки таверны.

Довольный писк Аки ознаменовал завершение спора о его неподобающем поведении и разорил лиру Ветту Норе ещё и на медовые шарики в обсыпке из пыльцы.

— Шантажист, — фыркнула Ветта, сдувая упавшую на лицо прядь, под смех обоих эльфов.

Но ночной странник её уже не слышал, скрывшись в подступающем к таверне сумраке, уводя свою стаю на ночную охоту. Если бы слышал, лира бы легко не отделалась — наверняка, просил бы извинений и очередных сладостей!

Зажжённые ею и эльфами световые шарики метнулись под потолок, освещая пространство трапезной залы, скептично осматриваемое Элеоном. Мастер дерева задумчиво расхаживал по помещениям, временами останавливаясь, придирчиво осматривая одному ему известные детали.

Тихонько насвистывая, Амрэль расположился на недовольно скрипнувшем подоконнике, убирая из рамы опасно торчащие осколки стёкол — не хватало ещё, чтобы кто-то поранился, особенно будет жаль хитрую аммилису. С её появлением у проклятой таверны словно вновь пробудилась душа, отзываясь на живой и озорной характер проказливой Ветты. Наблюдать так близко, без манер и церемоний, за представительницей загадочного народа оказалось неожиданно интересно, чем эльф беззастенчиво и пользовался. Совсем ещё молодая аммилиса, едва вошедшая в пору зрелости, даже не догадывалась насколько не умеет ещё владеть своими эмоциями, в отличие от старших своих собратьев: хвост и уши лиры постоянно находились в движении, отзываясь на малейшие изменения в настроении. Серебристый мех то топорщился от возмущения, если она была с чем-то не согласна, то разглаживался, когда Ветте удавалось выполнить задуманное.

Забыв о стёклах, мастер животных тайком наблюдал, как аммилиса достаёт из шкафов старую посуду, разбирает узорные тарелки и чашки на те, которые ещё можно отмыть и использовать и те, что отправятся к мастеру глины для узорных вставок в его творения — Амрэль уже отправил синицу с просьбой того прибыть и захватить с собой мастера металла.

Того, что Ветта сочла мусором, оказалось не так много — одно эльфийское заклинание мигом превратило отброшенные лирой вещи в цветочные семена, что уже следующей весной украсят придорожные канавки. Сейчас же они должны отлежаться в тени и набраться сил для проращивания. Собрав их в холщовый мешочек, мастер животных завязал его и убрал в поясную сумку — отдаст их аммилисе, когда они дозреют и будут готовы к выгонке.

— Всё не так плохо, как я предполагал, — Элеон наконец закончил осмотр внутренних помещений, не забыв посетить чердак, и теперь спускался по лестнице, довольно потирая руки. — Большую часть древесины удастся сохранить, она повреждена незначительно. Будет достаточно нескольких укрепляющих заклинаний и пары подпорок. Что касается окон, то восстановить стёкла получится только через две седмицы — нужно собрать и подготовить смолы, рассортировать их на те, что пойдут на первый этаж и будут прозрачными, и те, что сложатся в мозаику или будут затемняться по желанию постояльца в комнате.

— Это значит… — лира Ветта даже подпрыгнула от счастья и обернулась вокруг себя с радостным смехом. — Мне хватит денег, чтобы восстановить все помещения!

— Хватит на что угодно, — фыркнул в ответ мастер дерева. — Я не возьму с тебя денег по одной простой причине: проклятая таверна откликнулась на твоё появление, а значит, так было суждено, и мы все можем только помочь в восстановлении доброго имени этого места. Но не спеши радоваться, однажды наступит день, когда тебе придётся доказать, что ты сама достойна его. Пока же мы будем помогать и наблюдать.

— Проклятая? — Ветта недоверчиво оглядела сильно изменившуюся за эти дни трапезную залу: она словно светилась тёплым сиянием, или то были блики от световых шариков?

— Несколько столетий назад, сразу после смутных времён, таверна «Перекрёсток» была возведена на перепутье с одной целью: создать место, где любой из народов нашего мира найдёт тепло и внимание, где не будет споров и вражды, а древние распри забудутся сами по себе. Поначалу так и было, но тогда только отгремели последние стычки и все только учились ладить между собой. Это место, должное стать общей надеждой, оказалось не ко времени и пришло в упадок. Но, возможно, теперь настало время зажечь в окнах свечи и распахнуть двери. Я был бы рад этому.

— Когда-то не было мира? — недоверчиво переспросила эльфа Ветта, в голове не укладывалось, что кто-то специально хотел причинить зло другим. Ладно мелкие воришки, их воровство было оправдано — обкрадывая богатых торговцев, они помогали бедным трущобам выживать и каждый день иметь кусок ржаного хлеба и стакан тёплого молока. Этот негласный кодекс никто из них не нарушал: от богатых не убудет, а бедного не трогай — помоги ему.

— Да, Ветта, даже Амрэль, хотя ещё молод по меркам нашего народа, ребёнком застал те дни, когда народы враждовали друг с другом за территорию или из зависти.

— Как грустно, — вздохнула лира Норе, новым взглядом осматривая свои владения, и твёрдо для себя решила: таверна должна стать тем местом, о котором говорил Элеон!

Арк Арнх не выносил долгие переезды, но такие заказы оплачивались более щедро, а в деньгах он сейчас нуждался. Старик с каждым разом всё тяжелее расставался с родными: боялся, что видит их в последний раз. С очередного путешествия может не вернуться он сам, или уже не застать старуху. Има Арнх всё реже сдерживала слёзы, но отпускала. Торговая жизнь всегда была полна рисков, а для огров, коих всегда недолюбливали, и тем опаснее. Но его семье нужны были деньги, поэтому Арк грузил свою повозку старьёвщика редкими вещицами и откровенным хламом, снова отправляясь в путь до земель падких на безделушки людей, обожающих реликвии эльфов, восстанавливающих артефакты предков аммилис.

Дорога уныло стелилась впереди, изредка скрашивая пейзаж лесными опушками, что становились всё гуще и встречались всё чаще, чем дальше он отъезжал от Каменной Гряды, служившей домом его народу. Изгнанники давно смирились со своим положением — их праотцы хорошо потрудились, снискав себе славу негодяев и убийц. Хотя всё уже было в прошлом, и огры не одно столетие не совершали набегов, предпочитая возделывать каменистую почву, добывая себе там пропитание и занимаясь разведением овец, тень над их народом по-прежнему пугала остальных.