Миллионщик (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич - Страница 22

Поскольку было холодно, пришлось накинуть летнее пальто дипломатического ведомства на вицмундир, хотя и с петлицами действительного статского, но видно, что самодельными. Когда грузились на катер, больше всего места заняли Машины картонки со шляпками и прочей галантереей. Маша была одета тепло, хотя все равно мерзла на ветру, но с интересом наблюдала возникающий впереди город. Вот уже пошли мимо борта гранитные набережные и чугунные арки мостов, здание Кунсткамеры на одном берегу и огромный Исаакий на другом, который Маша приняла за царский дворец. Я сказал, что это храм и жить мы будем рядом с ним, в хорошем отеле. Пройдя под Дворцовым мостом, катер развернулся и ловко причалил к дворцовой пристани (это там где теперь стоят туристические катера, отправляющиеся в Петергоф). Сандро соскочил на пристань, с ним был вестовой с его чемоданом. Великий князь сказал, что мы можем запросто заходить к нему, адреса, правда, не оставил. Мы тоже выгрузились и на двух извозчиках поехали в «Англетер». Спросил большой номер с комнатой для прислуги. Сказали, что такое возможно только в люксе и предложили два на выбор. Остановились в том, что был ближе к памятнику Николаю I. Потом я оставил Машу с денщиком разбирать вещи и поехал в Главный штаб. Доложился дежурному офицеру и меня тут же проводили к Обручеву. Генерал радушно меня принял и стал расспрашивать о путешествии. Не успел я толком начать повествование, как зазвонил телефон, Обручев сказал, что император требует меня немедленно в Зимний. Я сказал генералу, что не в парадной форме и услышал из трубки, поскольку стоял рядом: «Как не одет, не голый же он, пусть в том мундире как есть и идет — тут всего-то площадь перейти».

— Ну вот, — развел руками Николай Николаевич, — немедленно требует, как есть. Да ты вроде молодцом, вон и орден на шее и шея чистая.

Понял, что генерал хочет меня подбодрить и ответил в том же тоне: «Ага, чтоб еще раз не намылили».

— Ну, давай, с Богом, — напутствовал меня генерал, и я пошел в Зимний.

Меня встретил дежурный флигель-адъютант и проводил через анфиладу залов к дверям кабинета государя, потом, постучав, доложил и кивнул мне, раскрывая передо мной створку двери: «Прошу, Ваше превосходительство». Вошел, доложился, встав по стойке смирно, увидел, что в кабинете двое: государь и генерал Черевин, оба, похоже, навеселе и в благодушном настроении. Ну, значит, сразу в Петропавловку не отправят…

Александр Александрович встал из-за стола, подошел ко мне и протянул руку для рукопожатия. Государь был без перчаток, я же в белых шелковых, которые полагались к дипломатическому мундиру. Я не был готов к такому развитию событий и несколько замешкался. Царь понял это и сказал:

— Знаю, что руки у тебя обожжены были сильно, поэтому всегда в перчатках, но я на турецкой войне видел людей после того как башибузуки кожу с них снимали и у меня в Рущукском отряде казак был у которого кожу с рук как перчатки сняли, живой остался, отбили его у турок, но руки, конечно, изуродованные у него остались. Так что я всякое видел, можешь и без перчаток, а вообще, как тебе удобно будет.

Потом царь объяснил срочность вызова меня и Сандро с «Чесмы». Оказывается, несколько газет опубликовали снимки из шведской оперы, где были сфотографированы сидящие в первом ряду ложи Маша и Сандро и была подпись: «Великий князь Александр Михайлович с супругой Великой княжной Марией Стефани-Абиссинской». Ну, газетчиков можно понять: если есть Великий князь и Великая княжна, значит, они, стало быть, супруги. Вот Государь император и озаботился таким афронтом, что если Сандро женился без разрешения, он ведь авантюрист по характеру и вполне может выкинуть такое. Тем более, среди Великих князей уже вошли в моду морганатические браки без разрешения императора, знал бы царственный папаша, что его младшенький сынок Мишкин[1] как раз такое и учудит, да еще и с женой сослуживца.

— Слава богу, все разрешилось, это газетчики напутали, а я не пойми что подумал, — сказал царь, тем более, жена у тебя прехорошенькая! Мне Ольга, королева эллинов писала, что Мария ей очень понравилась и она ей фрейлинский шифр прикрепила. А Сандро тебя очень хвалил, вы, оказывается, приятельствовали в походе.

Тут царь поведал, что Сандро рассказал ему о наших беседах и о том, как я понял то, что усиленный носовой залп «Чесмы» приведет к просадке бимсов палубы и весь набор корпуса в передней части броненосца придется усиливать. Что я рассказывал о развитии флота и летательных аппаратах и вообще много всякого интересного.

— Да что Сандро, он человек молодой и увлекающийся, — продолжал император, а тут к нам после твоей кампании в Эфиопии целый поток заказов на ручные бомбы твоей конструкции пошел: англичане, немцы, французы, и швейцарцы вот заказ прислали. И всем надо срочно и сейчас, как будто воевать собрались друг с дружкой. А ведь тупые генералы твой патент похерили[2] и пришлось заново срочно комиссию Артиллерийского управления создавать и испытания проводить, которые показали отличные результаты. Так что поздравляю еще с одним изобретением, но, поскольку ты его сделал на государственной службе и оно имеет военное применение, значить, получишь достойную награду. Бомбы твои уже произвели и отправили, осталось только швейцарцам сделать, ну да это недели две, не больше.

Вот тебе и раз, а я собрался бомбы в Швейцарии или в Швеции выпускать, впрочем, чугунный корпус может быть любым, запал другой и все, главное — взрывчатка, а на нее у меня действующий патент, независимо от военных.

— Петя, ты где там, заснул, что ли? Давай, подтягивайся к нам с фляжечкой и третью рюмку возьми, выпьем за изобретателя и князя Абиссинского — подтверждаю тебе и твоей жене титулы, будете российскими титулованными дворянами. Грамота от негуса на титул, надеюсь, есть — передашь дежурному генералу. Я предупрежу, чтобы ее показали графу Воронцовц-Дашкову[3] и Ренненкампфу Константину Карловичу, Управляющему Собственной ЕИВ канцелярией, прежде чем русскую княжескую грамоту получить, потом назад получишь вместе с русскими документами.

И вообще, у нас тут все просто, могу Сашей тебя звать — так я и сам Саша. Поэтому будем на «ты», а вот звать тебя я буду «купец», не обидно? Ну не «эфиоп» же… Просто у меня в ближнем круге князей и генералов много, а купцов нет, вот и не спутаю ни с кем.

Ну что я, с царем спорить буду? Называй хоть горшком, да только в печь не сажай.

— Ну, давай, за тебя, купец, будь счастлив, князь Абиссинский!

Выпили, посидели немного, потом Петя опять набулькал, видимо, Мария Федоровна осталась в Гатчине. Расспросили меня об Эфиопской кампании, чего в официальном отчете нет и что их интересовало. Я как мог, вкратце рассказал. Заинтересовали пулеметы, тут я возьми и расскажи о том, что хотел лицензию на «Максим» для России через акции получить, а Базиль Захариос меня обманул и подсунул недействительные бумаги, да еще и подпись Норденфельта подделал.

— Опять этот шельма Базиль, говорили мне что он греческий еврей из Одессы и кого хочешь обманет. Ну он еще не знает, кого обманул, сейчас же королеве Виктории отпишу, пусть его на суд выдает, а мы уж его повесим, не волнуйся.

— Ваше величество…

— Какое величество, договорились же на ты, можешь просто говорить «государь».[4]

— Хорошо, государь. Нанятый мной специалист по международным делам уже занимается этим делом и говорит, что иск можно выиграть — налицо признаки мошенничества. Думаю, что до конца месяца все бумаги будут собраны и мы подадим иск в Греции — по месту совершения преступления. Я ведь там переплавил эфиопское золото в стандартные слитки афинского банка, они номерные и номера указаны в переводе денег, а сообщник Захариоса в Швеции по этому переводу вместо Норденфельта получил шведские слитки, тоже пронумерованные и с этими слитками уже задержан в Германии, правда, монеты частично истратил, или попрятал. Так что шанс вернуть деньги есть.

— Я слышал, что ты сильно потратился на миссию, она ведь планировалась туда и обратно, а ты еще воевал почти полгода и людей кормил-поил за свой счет, даже пленных, вон и в газете «Неделя» корреспондент Павлов про это писал.