Пароль (СИ) - Калинин Алексей - Страница 50

Нет, Кирилл не стал говорить мальчишке-судье о случившемся в застывшей виртуальности. Меньше знает – крепче спит. А если мальчишка будет знать очень много, то сон станет настолько крепким, что разбудить сможет только Франкенштейн или какой-нибудь умелый некромант.

Очередной приступ кашля скрутил Кирилла и бросил его на серый асфальт. Казалось, что сейчас он выблюет легкие. Внутренности горели, глаза слезились, из носа текла вязкая жидкость. Химический дым не прошел даром. Из краешка рта на асфальт протянулась красная ниточка. Жжение в носоглотке достигло такой степени, что Кириллу хотелось залить его ведром воды. Просто пить и пить без остановки, тушить пожар внутри тела.

— Мы скоро придем, — раздался неуверенный голос судьи.

Насрать!

Лучше просто бухнуться лицом в холодную поверхность и лежать так, чувствуя, как последние силы покидают тело. Сдохнуть на асфальте, как раздавленная колесами старая крыса. Умереть также, как невольные жертвы Экзекутора…

Кирилл сжал саднящие губы и заставил себя подняться. Крутящаяся, словно пол карусели, планета попыталась снова прижать его к себе, но Кирилл не дал её этого сделать. Он удержался.

Эти твари не сломают его! Он пойдет до конца!

Перед глазами всё плыло. Казалось, что Кирилл смотрит на мир через загрязненное матовое стекло. Краски весны теряли свою изумрудность, кусты становились блеклыми пародиями на пышноцветье. Звуки природы то прорывались через пылающие ушные раковины, то становились тихими и неразборчивыми. Веселый гомон коричневых воробьев показался Кириллу какофонией оркестра, а вот хриплое карканье вороны едва прошло через заложенные каналы.

Полосатый судья шел впереди, втянув голову в плечи. Он всё также ждал выстрела, а того всё не случалось. Выстрела не было и человек с красным лицом шел за ним. Падал, поднимался и опять шел.

Вскоре они добрели до здания санатория. Опять никого — даже захудалого охранника, который мог бы остановить Кирилла. Судья ещё успел подумать — неужели в самом деле этого утырка ждут? Неужели он зайдет в здание?

— Ты это, останься здесь, — прохрипел Кирилл.

Горло напоминало пустыню Сахару. Саднило и царапало.

— Я могу проводить, — неуверенно сказал мальчишка.

— Тебе ещё рано умирать… Вали отсюда и никогда не заходи во Вселенную, если не хочешь закончить также, как те, в черном, — Кирилл схватился за ручку двери и стиснул губы, чтобы сдержать стон.

Ручка была сделана из раскаленного металла, словно болванку только что вытащили из горна и дали подержать Экзекутору. Кирилл не отдернул руку, удержал на месте. Он чувствовал, как спину сверлит взгляд мальчишки-судьи, как каждое движение оценивают зрачки камер. Он не был героем, но и слабаком никогда себя не считал.

Судья пошел прочь. Сначала ноги двигались неуверенно, а потом, с каждым шагом, всё быстрее и быстрее. Он выбежал с территории санатория с такой скоростью, словно надеялся обогнать пулю снайпера. Дальше судья мчался сломя голову. Жить-жить-жить – отзывалось в топоте. Выстрелов в спину не было…

Кирилл хмыкнул, наблюдая за мальчишкой. Покачал головой и дернул за ручку. Дверь открылась легко, как будто только и ждала толчка Экзекутора. Наверное, с таким же рвением распахиваются ворота ада, приглашающие грешника занять положенное место для получения вечных мук и прочих прелестей Преисподней.

— Добро пожаловать, мой любезный друг! — раздался голос Михаила Анатольевича, когда Кирилл переступил порог. — Мы вас уже заждались… Будьте добры проследовать на второй этаж, я как раз поставил греться чайник…

Кирилл приметил на стене черную коробочку громкоговорителя. Возможно, именно из такого с ним в своё время общался Потрошитель, когда Экзекутор отправился на ликвидацию…

Впереди была лестница с перилами. Почему Михаил Анатольевич не встретил его на первом этаже? Или не вызвал лифт…

Раненная нога почему-то отказалась сгибаться, чтобы поднять тело на ступеньку вверх. Ей было хорошо и в выпрямленном состоянии. По крайней мере, так она не горела жарким огнем, словно её опустили в раскаленную лаву. Кирилл сделал ещё одну попытку, но снова безрезультатно. Пришлось навалиться на перила и забросить непокорную часть тела на ступень.

Ещё раз…

Ещё…

Он понимал, какое жалкое зрелище представлял со стороны, но ничего не мог поделать. Оставалось заползать дальше. Сжимать зубы до скрипа и ползти…

Веселенькие цветочки по бокам лестницы должны поднимать настроение у отдыхающих, вот только у Кирилла настроение было ниже плинтуса. Цвет настроения черный…

Ещё раз закинуть ногу, перевалиться, шагнуть. Ещё…

Испарина выступила на коже лба. Едкие, как кислота из шариков пейнтбола, капли пота стремились выжечь глаза. Кирилл смахнул их тыльной стороной ладони.

Вот и второй этаж. Коридор радостно приглашал расположиться в одной из комнат. Приглашал отдохнуть, выспаться

(умереть)

набраться сил. Кирилл поклялся себе, что когда всё закончится, он обязательно выберется вместе с семьей в один из похожих санаториев и отдохнет на всю катушку.

Он должен выбраться…

Через три двери от лестницы послышалась музыка. Песня из кинофильма «Неуловимые мстители».

Бьют свинцовые ливни,

Нам пророчат беду,

Мы на плечи взвалили

И войну, и нужду.

Кирилл двинулся на звук. Он приволакивал ногу, держался за выкрашенную синей краской стену. Перед глазами расплывалась картинка, приходилось то и дело смаргивать. Наводить фокус.

Громыхает гражданская война

От темна, до темна,

Много в поле тропинок,

Только правда одна.

Дверь приближалась. Также неумолимо, как приближалась дверь у Потрошителя. У бывшего сотрудника ФСБ, который пошел против всемогущей системы и умер.

Такой же дурак, как и Экзекутор.

Идеалист…

Если снова над миром грянет гром,

Небо вспыхнет огнем,

Вы нам только шепните

Мы на помощь придем.

Кирилл дошел. Он привалился к косяку и остановился перевести дыхание. Открывшаяся перед ним картина вызывала желание сплюнуть. Михаил Анатольевич постарался на славу: белый костюм, бокал с коньяком в правой руке, в левой же дымилась сигара, напоминающая сосиску с рекламы «Папа может». Ноги куратора заброшены на столик, где чернела клавиатура и моргала красным глазком компьютерная мышь. Девять, нет, двенадцать мониторов показывали зеленую территорию. На половине из них Кирилл увидел знакомые домики. Даже черные фигуры лежали на тех же местах.

Михаил Анатольевич неторопливо зажал сигару губами и нажал пальцем кнопку на смартфоне. Песня из кинофильма смолкла. Сигара заняла прежнее место, а из губ вырвался синеватый дымок.

— Добрый день, разлюбезный друг Кирилл, — радостно оскалился Михаил Анатольевич. — Рад, что вы смогли выбраться ко мне на бокал коньяка. Или предпочитаете что-нибудь другое? Виски, бренди?

— Где Марина? — прохрипел Кирилл.

— Ясно, алкоголь вы не будете. Это и правильно, от приема этой дряни ещё никому не становилось лучше. Тогда могу предложить сок, кока-колу, спрайт?

— Где Марина?

— Ну какой же вы занудливый? А посидеть, пообщаться со старым другом? Мы ведь так давно с вами не виделись…

— Где?

— Да здесь она, здесь. Всё с ней в порядке. Надо было просто доставить её к нам и никаких бы хлопот не возникло. Зачем вы с ней яшкались? Чтобы освободить от Погружений? Так надо было мне позвонить, и мы всё решили бы мирным путем. Зачем нам Всевышний дал языки? Не для того ли, чтобы могли договориться? И не пришлось бы палить почем зря, драться и вообще тревожить жизнь мирных граждан.

— Вы сами… пытались… нас убить, — голос Кирилла был подобен наждачной бумаге, он царапал горло и стесывал вкусовые сосочки.

— Я? — притворно удивился Михаил Анатольевич. — Да помилуйте, любезный. Я никого не пытался убить. Наоборот, я был против всяческого насилия и старался помочь вам в трудных ситуациях.