Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга - Страница 25

— Ещё ездит? — тряхнул головой сын дарителя.

— Шутишь? Это ж Тойота! Что для Тойоты двенадцать лет?!

— Четырнадцать почти, он четвёртого года. Какой пробег?

Я тяжело выдохнула и промолчала.

— Давай колись! А то ведь сам проверю! — не унимался Валера.

Настроение у него сделалось праздничным, как у шопоголика, нагруженного фирменными пакетами. А товар понуро смотрел сквозь боковое стекло на серую машинку.

— Ты ж меня знаешь!

Да неужели! Откуда я тебя знаю? Ты у меня по сумочкам не лазил. А ключи там, и я тебе их добровольно не отдам!

— Сто тысяч. Ну, может, чуть больше… — ответила я не совсем правду. — Она у меня рабочая лошадка.

А вот это была правда. Особенно летом, когда я могла смотаться ради заработка аж за сто километров. Сейчас вот с «Сашей и сушками» закончу и начнется грибная пора. Дни рождения у детей никто не отменял, как и лень у родителей: в город везти, ага, щаз… Нет, пусть лучше сказка к нам в дом сама придет! Вот сказка и ехала…

— Похоже, лошадку пора сменить на рабочего коня. Мерина не предлагаю, сам не накатался, — Валера постучал пальцами по рулю. — Но он не против выселить из стойла Хайлендер. У него габариты не намного больше, так что быстро привыкнешь. А это чудо надо продать, пока оно ещё на ходу.

— Нет! — отрезала я ядовитым криком.

И с ужасом поняла, что не удержала за зубами слюни возмущения, но облизывать губы не буду. Пусть блестят!

— Ты боишься, что подумает мама? — продолжал Валера совершенно издевательским тоном.

Только б голову не повернуть — взгляд у него еще хуже сейчас! В нем светится счастье полной победы надо мной несчастной.

— Моя совесть. Это намного хуже мамы. Ее не заткнешь. Хватит, Валерий Витальевич… Ну вот серьезно! Люди ж столько не живут.

— В плане не живут? Какие люди? — действительно не понял мой намек владелец бесхозного Хайлендера.

— В том плане, что я никакими Тишкиными днями рождениями не расплачусь за новую машину.

Терёхин так резко откинулся назад, что подголовник лишь чудом выдержал удар затылком. Немецкое качество! Только немецкой холодностью тут не пахнет.

— Дура ты, Скворцова! — заорал Валера на весь салон автомобиля, затем потер лоб, потом зачесал короткими ногтями такие же короткие волосы за уши, которые, кажется, сделались какими-то уж шибко большими. — Ну вот непробиваемая дура! Идиотка!

Развернулся ко мне и еще развернул к себе меня — за плечо, больно-больно.

— Ты всему цену назначаешь? — не понизил он голос даже на тон. — Каждому потраченному нерву? Был бы жив отец, думаешь, ты ездила б на этой развалюхе?

— Это не развалюха! — еле вымолвила я.

Казалось, он сжал мне не плечо, а горло: стало нечем дышать, нечем думать и вообще мне вдруг стало абсолютно спокойно. Словно кто-то сильной рукой остановил колесо, в котором я бежала заведенной белкой. Дыхание все еще сбивалось, но я увидела надпись финиш — прямо в глазах Валерия Терёхина.

— Колымага. Такое слово тебя устроит? — проговорили его губы с усмешкой, хотя взгляд больше не горел от счастья. Он горел от злости.

— Валера, прошу тебя…

— Именно этим я и занимаюсь последний час, — скрипел он, все сильнее сдавливая мне плечо. — Прошу тебя прекратить думать обо мне всякую херню. Я ничего не решил про машину, пока не увидел твое ведро…

— Это не ведро. У меня техосмотр пройден. Ты посмотри на ведра рядом с Равом и… За… — хотелось сказать «заткнись», но вышло: — Забери свое предложение обратно.

— Не подумаю. Я из тех людей, которые делают предложения так, что от них нельзя отказаться. Давай ключи.

— Зачем?

— Сфоткать показания одометра — может, кого заинтересует машинка. Мне ее некуда девать. Мне нужен гараж.

— Валера, прекрати…

Он убрал руку, чтобы протянуть мне пустую ладонь — дай ключик, дорогая. Дай, а то ведь сам возьму.

— Мне не нужна другая машина. Я внутри салон уделаю ящиками с куклами и всякой бутафорией. Не надо.

— Аля, ты можешь успокоиться? Решение принято. Мы меняем тебе машину. И все тут. Машина хорошая. Я на ней трех лет не отъездил. Подвернулся этот мерин, и я не удержался, а Хайлендер думал сестре отдать, но она ни в какую не хочет водить. Вернее, не может. Она пьет каждую ночь с подружками. Я не помню, когда Марианна последний раз являлась домой трезвой. Ну, исключая эту ночь. Наверное, все бары-рестораны в городе должны прикрыть, чтобы у нее не стало повода поддерживать с подружками культурные беседы. Так что история повторяется. Это, Александра, у нас уже, получается, семейная традиция: покупать машину моей сестре и дарить тебе. А традиции нарушать нельзя. Так что давай сюда ключик, сказочница. Не упрямься. Вот на Сенькиной днюхе и махнемся машинками не глядя.

Я не двигалась. Господи, он ведь никого не слышит, кроме себя…

— Александра, ты глухая? Я загодя выехал, но не настолько, чтобы ждать тебя год! Мне оболтуса забирать. У него на будущей неделе экзамены, а там конь не валялся с долгами. Я не знаю, как он свои тройки исправит.

— А что, жизнь после получения тройки заканчивается?

— И это говорит отличница?

— Не ругайся на Никиту…

— Я слышал, — перебил Валера. — Две недели я молчу. Потом я скажу ему все, что о нем думаю. Поверь, ничего не поменяется. Ты там воздушных замков не строй. Он дурной не потому, что я на него ору, а потому что он нихрена не делает. И он не тупой. Он просто не делает. Но я буду молчать. Мне баба Яга так велела. Ну, можно получить ключи от ступы в конце-то концов?

Я полезла в сумку, уронила ее, чуть не высыпала все содержимое, чуть-чуть не сломала на кармане молнию, но все же вынула ключи. А потом потеряла руку — Валера зажал ее вместе с брелком.

— Обещай, Пятачок, всякую херню обо мне больше не думать?

Ключи впились в руку — до боли, но кровь пошла все же сердцем. Мне стало безумно обидно за потраченные впустую десять лет. Ненужные страдания по Марианне изрядно отравили мне существование и отношения с матерью полетели в тартарары из-за этой чертовой машины.

— А ты сначала пообещай не ставить меня в двусмысленные ситуации.

— Двух смыслов не существует, глупая сказочница. Есть реальность. Она — одна. А что ты там себе в дополнение к фактам надумаешь, контролю — моему лично — не поддается. Так что извини, но я ничего такого не могу тебе пообещать.

Валера отпустил мою руку и опустил свою, свободную от брелка, на ручку водительской двери.

— А что мне сказать матери про Хайлендер?

Он обернулся, поймал мой взгляд и не отпустил.

— Мне скрывать нечего. Если тебе есть что скрывать, то ради бога… Включай свою фантазию на всю катушку. Я в соцсетях статусы не обновляю. И фотки не выставляю, хотя… Погоди.

Он снова сел нормально и вытащил из кармана айфон. Краем глаза я успела заметить, что заставкой служило селфи — он и Никита на футбольном матче. Похоже, это с чемпионата мира: Швеция против Финляндии. Они болели за бывших врагов, у Никиты на щеке шведский флаг нарисован…

— Вот. Твоя машинка.

Эта Тойота тоже была серой, но…

— Перламутр как раз для баб. Других вариантов не было в этой комплектации, а ждать я не хотел. Похоже, как чувствовал…

Не договорил, не взглянул, зато почти вырвал из рук телефон и шагнул вон из машины. Я вылезла медленно. Ноги не разгибались, да и все тело напоминало, что я спала пусть и на мягком, но диване.

— Ах ты вруша! — встретил он меня у раскрытой водительской двери. — На свалку ему пора. Ты куда моталась-то: путешествие из Петербурга в Москву раз в неделю совершала? Как я хорошо тебя подвез, вовремя… Завтра и не завелся бы вообще…

Издевается. Издевается. Поворачивает ключ лишь наполовину.

— Валера…

Нет, этот звук ни с чем не спутать.

— Ты когда последний раз на нем ездила? — спросил он серьезно.

— Неделю точно не ездила, — ахнула я, схватившись за распахнутую водительскую дверцу.

— Неделю, точно? Когда аккумулятор меняла?