Много снов назад (СИ) - "Paper Doll" - Страница 106

Дуглас был большим поклонником определенности, не представляя без неё своей жизни. Отбрасывал всё спонтанное, выстраивая перспективу развития не только собственной жизни, но и тех, кто связывал себя с ним. Занимая должность всего лишь старшего партнера, на нем держалось всё, чего не стали бы отрицать ни мистер Грей, ни мистер Несбитт, чьи имена значились в названии фирмы. Он знал это, а потому заставлял их время от времени прогибаться под себя, не подчиняясь в свою очередь никому кроме собственных воли и решению. Дуглас позволял себе приходить в удобное для себя время, пропускать общие собрания и не предупреждать о совершенных действиях.

Помимо всего Дуглас умел нравиться всем без исключения, не принуждая себя к лести. Ему достаточно было оставаться самим собой, чтобы люди сами хотели обратить его внимание на себя. В нем не было высокомерия, всего лишь доля безразличия и небрежности, что были для него естественными. Никто не замечал в этом недостатка, скорее напротив. Отчужденная молчаливость расценивалась как рассудительность и серьезность, что были редкими качествами, по крайней мере, в узком окружении офисных работников.

Он всё время был занят. Телефон разрывался от звонков, когда голова гудела от непрекращающегося потока мыслей, что низменно крутились вокруг открытых дел. Порядок его жизни был не так уж затейлив — работа над делом, суд, празднование выигрыша. В перерывах между этим была светская жизнь, что также не оставляла в покое. Свободный изредка от работы, Дуглас был втянут Николь в череду приемов, встреч, походов в рестораны и поездок загород. Они оставались наедине лишь ночью, чего было достаточно, покуда более времени для этого попросту не было.

В то время Дуглас работал одновременно над тремя делами, одно из которых было слишком серьезным. Он подолгу задерживался в офисе, из-за чего отправка сообщений с извинениями для Николь стали сродни привычки. Ему было ужасно жаль, поэтому он обещал ей, что после окончания судебных разбирательств непременно возьмет отпуск, и они уедут, куда только ей будет угодно. Кажется, Николь подобный расклад дел устраивал, поэтому она не возражала отсутствию мужа, как делала прежде. По крайней мере, Дуглас считал, что дело было именно в этом, не представляя, как что-то другое могло заставить Николь не злиться на него.

Тем не менее, тогда он впервые и ошибся, потеряв бдительность к собственной жене, которая всё ещё оставалась единственным человеком, кому он безошибочно доверял. Дуглас рассказывал ей о своих планах, делился мыслями и выдавал собственные секреты. Николь всегда слушала его неохотно, да и будто вполуха. В любую секунду могла перебить и начать говорить о своем, что было ему ещё менее интересно. Невзирая на это, Дуглас всё равно продолжал рассказывать обо всем ради одной лишь иллюзии быть услышанным и понятым. Так было легче и правильнее.

В чужом человеке Дуглас отчаянно пытался найти родственную душу, которой ему ужасно не хватало, покуда в обществе остальных людей он чувствовал себя одиноко. У него не было друзей, одни лишь сплошь и рядом знакомые, которые считались близким окружением, где он сам чувствовал себя лишь призраком. В больших компаниях Дуглас не терялся, способен поддерживать любой разговор, но испытывал в то же время отчужденность. Все ему выдавались пустыми и невзрачными, из-за чего он испытывал бессмысленность собственного существования, о чем удавалось забывать под завалом огромного объема работы. Поэтому он придал Николь намного больше важности, чем она имела на самом деле, только чтобы не сойти однажды с ума.

Мужчина ни о чем не мог подозревать, пока его не поставили в известность, носом воткнув в последствия того, к чему он не имел отношения. Дуглас возвращался в офис после суда, который выиграл. Позвонил Грею, чтобы обрадовать ещё одной победой в своей копилке, когда тот лишь сухо просил поторопиться. Без задних мыслей он по дороге на работу позвонил Николь, чтобы та заказала столик в их любимом ресторане и обзвонила всех для назначения встречи. Едва ли мужчина мог подозревать, как за секунды всё обернется из триумфа в крах.

Грей встретил его у лифта. Схватил под руку и повел прямиком в конференц-зал, бегло объясняя, что произошло. С его россказней Дуглас не сумел ничего понять, но, тем не менее, пытался сохранять напускное спокойствие, невзирая на то, что тревога впервые забила в груди беспокойной птицей.

Он сразу узнал клиента, едва оказался перед ним лицом к лицу. Авиационные компании тратят миллионы в год на судебные разбирательства, в которые их неволей втягивают. Половина случаев, что попадали на руки Дугласу, удавалось закрыть, не доводя дело до суда, в чем была большая экономия для компании и выгода для него самого. С фирмой «American Bird» Дуглас сотрудничал уже несколько лет к ряду, и теперь был в недоумении, что могло случиться.

Его сходу начали обвинять, когда он всё ещё не мог взять в толк, что именно произошло. Грей занял место рядом, когда возле недовольного президента «American Bird» расположился напыщенный от негодования Несбитт, который утихомирив всех, принялся задавать Дугласу наводящие вопросы, на которые у него не было ответов.

Дело было в том, что днями в компании была обнаружена утечка капитала, что, как оказалось, совершалась на протяжении уже нескольких месяцев. Сперва сумма была настолько незначительной, что её потерю никто не сумел рассчитать, но с каждым месяцем она непомерно росла, из-за чего пропажа становилась всё заметнее. Деньги переводились на счет, открытый в французском банке на имя жены владельца компании, которая умерла чуть меньше года назад. Сперва деньги лежали там, будто их перечисление было совершено кем-то ради жестокой забавы. Ещё большее недоразумение возникло, когда было отслежено три перевода на имя Дугласа Рейвенгарда на счет в банке, даже одно название которого он слышал впервые.

Он не стал объясняться. Опровержение всех высказанных в лицо обвинений было привычно сухим и беспристрастным. Дуглас продолжал держать лицо, хоть и чувствовал себя до скрипа зубов скверно. Он не мог себе позволить поддаться эмоциям, что впервые были живыми и неподдельными, невзирая на то, что заставляли душу гореть в огне злости и неопределенности.

Никто не мог оспорить того, что Дуглас всё же был хорошим адвокатом. Он сумел оставаться убедительным в доказательстве того, что никак не был причастен к совершенной афере, невзирая на то, что его имя фигурировало в ней. Не поверить ему было достаточно сложно, но всё же конфликт это никак не решало. Общее недоумение порядком всех озадачивало. Дело было непростым, и Дуглас заранее знал, что оно непременно оставит пятно на его репутации, невзирая на его подлинную непричастность.

Было глупостью требовать обратно деньги от человека, который понятия не имел о произошедшем. Сошлись в конечном счете на том, что компанией будет нанят частный детектив, а само дело не будет предано огласке, пока имя виновника не станет известно. Грей даже посмел заверить Дугласа, что всё достаточно быстро разрешиться и забудется. Его слепая вера в то, что «всё скрытое всегда становиться явным» не давала надежды и даже по большей мере раздражала, но едва Дуглас мог сделать что-либо ещё, кроме того, что ждать, когда всё само собой разрешиться.

Вернувшись в тот день домой, он впервые не стал ничего рассказывать Николь. Дуглас вытерпел устроенный по его же просьбе праздничный ужин, выдавая смятение непривычной угрюмостью и задумчивостью, к которым не прибегал в вечера вроде этого. Тем не менее, единственное, что заставило Николь устроить скандал, это его нарушенное обещание об отпуске, который Дуглас без лишних объяснений вынужден был отложить до неопределенного времени. В конце концов, через два дня женщина собрала вещи и уехала, оставив короткую записку с предупреждением, что устроила отпуск сама, улетев на две недели в Испанию. В то же время об отъезде домой сказал и Карл, но Дуглас не стал связывать эти события вместе, покуда считал невозможным даже представить, что они были не случайны.