Кривое зеркало (СИ) - Ловыгина Маша - Страница 5

Сергей Позгалев подвел Диму к Мизинцу. Дима крепко пожал протянутую руку, не обращая видимого внимания на уродливую кисть. Война научила его быть сдержанным в эмоциях, и сердце так же спокойно толкало кровь при виде смерти и увечий, не позволяя дрогнуть ни единой мышце. Паша коротко кивнул и указал на место рядом с собой. Братки чинно расселись и принялись за обильную еду. Паша взял запотевшую бутылку «Смирнова» и отвинтил крышку, но Дима сделал отрицательный жест. Мизинец согласно кивнул и поставил бутылку на место:

— И то, правда, не дело посреди дня градусы нагонять, к вечеру совсем плохой становишься. — Паша смерил Диму тяжелым взглядом из-под низкого лба. Нынешнее его положение питало чувство собственного достоинства и здорового тщеславия, но и не позволяло расслабляться и терять ощущение реальности. Он надолго замолчал. Сочные куски мяса отправлялись в рот Паши и перемалывались крепкими зубами. Официант налил «Боржоми» в стакан Мизинца и тут же бесшумно удалился, не мешая разговору.

— Говорун сказал, — Паша вилкой указал на Позгалева, и Дима отметил про себя, насколько точно прозвище может отразить сущность человека: Сергей и сейчас оживленно демонстрировал театр одного актера, отчаянно жестикулируя столовыми предметами, — что ты военное училище закончил, в Чечне три года порядок наводил. Не снайпер, часом?

Дима внутренне напрягся и отодвинул от себя тарелку.

— Ну-ну… — Паша откинулся на спинку стула и расстегнул пуговицу пиджака на объемном торсе. — Знаю, о чем подумал. Я тебе этого не предлагал, мне это за ненадобностью. Сами предлагают. Хочешь, отвечай, хочешь, нет. Только я во всем точность люблю и недомолвок не перевариваю. Ботвой пусть питаются лохи. Пацан ты тертый, это я понял. Предложить могу много, но и взамен спрошу. Все, братан, только от тебя зависеть будет. А мы беспредельщиками никогда не были, по понятиям живем.

— Я ведь только приехал, толком не видел еще ничего.

— А это мы поправим, — понял его по- своему Мизинец, — к вечеру сауну организуем. Отдохнешь, с ребятами пообщаешься.

В течение двух часов собравшиеся чинно трапезничали. За разговорами Дима не заметил, когда Паша ушел. В сауну поехали на трех машинах. В «девятку» Позгалева, кроме него и Димы, с трудом уместились трое сотоварищей. После плотного обеда Диму нещадно клонило в сон, но его попутчики были активны, курили мало и всю дорогу травили анекдоты, оглашая нутро салона заразительным смехом.

В сауне их вновь встретил накрытый стол, что вызвало одобрение прибывших. Пятерка молодых разномастных девчонок, завернутых в банные простыни, с визгом и смехом окружили крепких парней. Дима усмехнулся и, стараясь не привлекать к себе внимания, скинув одежду, нырнул в бассейн. Позгалев и здесь чувствовал себя в своей стихии. Выйдя из сауны, он собрал разнополый тандем и устроил игрища морских котиков в зеленоватой воде.

— Димон, давай к нам! — крикнул, отфыркиваясь и отплевываясь, Сергей, — Смотри, какие девчонки! — он схватил проплывавшую мимо рыжеволосую девушку за голую грудь и, получив мокрый шлепок по спине, заржал. Дима отрицательно покачал головой и улыбнулся в ответ.

Одна из девушек, худенькая, похожая на подростка, выйдя из воды, подошла к столу, за которым сидел Комаров. Налив полный бокал пива, она с жадностью осушила его до дна. Тут же, открыв новую бутылку, приложилась к горлышку.

— Плохо не будет? — Дима смотрел с искренним интересом. По виду ребенок, эта девушка, тем не менее, производила впечатление опытной женщины. Что-то в ее взгляде просто кричало об этом. Она, словно только что заметила Диму, медленно опустила бокал и, облизнув губы, провела ладонями от плеч вдоль тела, как будто смахивая капельки воды. Девушка обогнула стол и села напротив, откинувшись на спинку пластикового стула. Дима почувствовал себя неловко: из одежды на ней были только намокшие крошечные трусики — танга и атласная бархотка, обвивавшая шею.

— Я — Соня, а ты кто? Мы нигде с тобой раньше не встречались?

— Вряд ли, я только что приехал.

— А-а… Тогда за знакомство? — она протянула свой бокал навстречу, — так как, говоришь, тебя зовут?

— Дмитрий.

Рука Сони чуть дрогнула.

— Вот, черт, не обращай внимания. Погуляли вчера с друзьями.

— Бывает. — Дима помолчал. — Ты давно работаешь здесь?

— Ну, — Соня криво усмехнулась и обвела припухшими глазами пространство вокруг себя, — иногда, время от времени. Живу я одна, надо как-то содержать себя. Ты против?

— Я? Это твоя личная жизнь. Тебя учить, только портить.

— Точно! — Соня подняла вверх тоненький пальчик. — А я смотрю на тебя и думаю: такой крутой сильный перец, и такой положительный, аж зубы сводит. С друзьями не веселится, девчонок не тискает. Может, больной? — она с вызовом уставилась на Диму и потянулась к его бедру, но парень перехватил ее за кисть и мягко отвел в сторону. В этот момент к ним подошел Славка Меринов, замотанный в белую простыню, словно древний римлянин в тогу. В руке он держал мобильный телефон, который молча протянул Диме.

— Да? — удивленно ответил Комаров.

— Это Паша. Если тебя заинтересовало мое предложение, то завтра подъезжай ко мне в офис к трем часам. Ребята скажут, куда. Все, отбой.

Дима отдал трубку обратно Славе. Тот ободряюще подмигнул и, уже отойдя на некоторое расстояние, привлек его внимание, пальцем показывая на сидящую к нему спиной Соню и делая неприличные жесты. Дима отмахнулся и только тут заметил, что продолжает держать руку девушки в своей.

— Пожалуй, мне пора. — Дима встал, — Я мог бы проводить тебя домой.

Лицо Сони вытянулось, она стрельнула глазами в сторону Позгалева и накинула полотенце. — Знаешь, ты иди, одевайся. А я сейчас, я быстро. Мне ведь девочек предупредить надо, и вообще…

Дима кивнул. Не хотелось возвращаться в пустой дом и предаваться болезненным воспоминаниям. Они и так найдут его, а сейчас пусть глупенькая девочка Соня расскажет ему о чем-то по-настоящему важном, о чем он не имеет ни малейшего представления. И, наверное, не хочет иметь. Все это никому не нужно. Даже самой Соне, просто она этого еще не знает. А сейчас, пусть она просто идет рядом. Самое главное, не оставаться одному. Ведь только тогда она его настигает. Она — его постоянная спутница, тишина. Тишина — это самое страшное, что может быть в жизни. Тишина означает бездействие. Тишина — это смерть. Смерти он не боялся, он смеялся над ней. Что значит физическая смерть по сравнению с гибелью души. Это, скорее, спасение.

Такси остановилось у центрального входа на территорию клинической больницы. Молодой долговязый таксист, выйдя из машины, открыл дверь пассажирского места. В его понимании выглядел он более чем глупо, но от женщины, сидевшей рядом с ним последние двадцать минут исходили такие волны, что у него не только кружилась голова, но и отказывали мозги. Нелли Федоровна шагнула на мостовую тонкими каблучками и протянула водителю деньги. Движения ее были плавны и полны грации. Лицо, словно подернутое дымкой, оттеняли бездонные синие глаза. Ярко красный рот замер в еле заметной усмешке.

— Я могу подождать, — хрипло произнес таксист, жадно вдыхая тяжелый и волнующий аромат духов. Получив молчаливый отказ, он шумно втянул в легкие воздух и с тоской во взгляде проводил обтянутую черным кожаным платьем фигуру.

Нелли шла осторожно, чувствуя головокружение и стараясь не столкнуться с прогуливавшимися больными, их родственниками и посетителями клиники. Солнце, выглянув из-за похожего на кусок ваты облака, протянуло свои лучи в самые темные и потаенные уголки больничного парка. Нелли, достав из миниатюрной сумочки темные очки, одела их и сразу ощутила себя уверенней и спокойней. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, она нашла нужную дверь и без стука стремительно вошла внутрь. Пять врачей в светло зеленой униформе что-то вполголоса обсуждали, склонившись над разложенными на поверхности стола бумагами и снимками.