Музыка для Повелителя (СИ) - Потёмкин Сергей - Страница 22

Знакомый пацан бродил вдоль фасада. Он на что-то злился: даже камнем в стену бросил — видно, за неимением чужих носов… Может, не нашёл тут, что искал? Если только он не искал кошку, глазевшую с карниза.

У Глеба возникла идея.

Бросать камень он раздумал — им ведь и покалечить можно. А вот ветер дул в их сторону… Слабый, но хватит и такого.

— Эй! — Глеб выехал из-за угла.

Пацан повернулся:

— Опять ты?!

Говорил он и впрямь по-русски: чтобы в этом убедиться, Глеб вынул из уха толмач. У мальчишки это вызвало ухмылку:

— Удивлён? Я знаю три языка, а четвёртый учу!

— Круто, — оценил Глеб. — Но сейчас тебе это не поможет.

Подъехав ближе, он «притянул» ветер; это как дёрнуть на себя трос, только воздушный, вырванный из воздушной же массы. А на пути «троса» стоял мальчишка.

И конечно, его толкнуло на Глеба — точнее, на нёсшийся навстречу кулак.

Удар был смачным, с «картинкой» как в боевике: отлёт противника с изящным падением на асфальт.

— Это за то, что было под мостом, — пояснил Глеб.

Как ни смешно, удар пришёлся в нос. Держась за него, пацан вскочил. Он был так ошеломлён, что едва мог говорить:

— Ты… да я тебя…

Глаза его постыдно блестели. Он метнул в Глеба пламя, но видно сдержался — оно было слабым: огонь сдуло к дороге. Проследив за ним взглядом, Глеб спросил:

— Любишь кидаться огнём? Я ведь тоже так могу.

— Мы бы дрались, если б ты на ногах стоял! — прозвучало со злостью. — Радуйся, что сидишь в этом кресле!

Глеб стиснул зубы: радоваться, значит?! И слова вырвались сами:

— Хочу встать!

Поднявшись, он засёк время. Пацан прищурился:

— Так ты всё-таки ходишь? Чёртов обманщик!

Он прыгнул; от ноги Глеб увернулся, но по губе скользнул кулак. Глеб отступал: ноги противника так и мелькали. Вот зараза!.. Он что, внебрачный сын Джета Ли?!

Но мальчишке мешала злость; почти достав Глеба хуком, он открылся — и получил прямой в челюсть.

Они сцепились. Два удара (пропустил их Глеб — досталось скуле и уху), захват, подсечка… Падая, Глеб увлёк соперника за собой. Тот оказался сверху; Глеб извернулся, оттолкнул его…

И услышал крик: рядом был люк, которого они не заметили!

Глеб поймал ногу мальчишки, когда тот уже падал. Судя по эху, разнёсшему его вопль, внизу было глубоко. Не отпуская его, Глеб встал на колени:

— Да не ори ты!.. Я вытащу тебя, если дёргаться не будешь!

Дёрганья прекратились. Глеб вытянул противника, но им уже было не до драки — оба плюхнулись у люка. Пацан был сконфужен, однако храбрился:

— Если б ты не помог мне, я бы тебе все кости переломал!

Глеб глянул в дыру: дна видно не было.

— А по-моему, ты сломал бы себе шею.

Мальчишка зло фыркнул. Кажется, хотел ответить — и вряд ли по-доброму… Но вдруг встрепенулся, вынул что-то из кармана и осветил зерфоном.

Глеб пригляделся: яйцо. Почему-то покрытое мхом.

В ответ на его взгляд прозвучало:

— Чего смотришь? Если бы оно треснуло…

— Ты переломал бы мне кости, — закончил Глеб. — Только с чего ты взял, что сохранил бы свои?

Бывший противник отвернулся — но хоть камни не кидал, и то хорошо.

Сидя у люка, они отдышались. Глеб лизнул губу: разбита. У соперника губа тоже кровоточила, как и нос.

Даже смешно стало: ну и видок у них!..

— Я не обманщик, ясно? — Глеб взглянул на своё кресло. — Я правда не могу ходить… то есть могу, но недолго и только благодаря спиритусу.

Пацан молчал — поверил или нет, было не ясно. Однако Глеб продолжал:

— Я ищу Кали — ты ведь тоже её ищешь? Если да, то мы на одной стороне.

— Мне без разницы, — донеслось в ответ.

Глеб утёр рукавом кровь:

— А для законодержцев разница есть. Будешь путаться у них под ногами, загремишь в тюрьму… И с Кали ты не справишься — она чернотворец.

— А мне плевать! Она убила моего фамильяра! Я её из-под земли достану!

— Твоего фамильяра?.. — до Глеба стало доходить. — Им был кто-то из ёкаев, погибших на параде?

Опять молчание. «Прилетев в парк, он смотрел на паланкин, — вспомнил Глеб, — а там был Нурарихён…»

Он покосился на мальчишку: да быть не может!..

Хотя, если подумать… Главный дух и в наставники сгодится; такой фамильяр — дед, брат и друг в одном лице. И тот, кого он опекает, живёт с ним с малых лет.

Глеб представил, каково это — потерять такого духа… И искренне сказал:

— Мне жаль, что твой фамильяр погиб. Из-за Кали с моим могло случиться то же самое. Если умеешь смотреть на ауру, взгляни на мою — и поймёшь, что я не вру.

Пацан дёрнул плечом:

— Я не умею смотреть на ауру.

За парковкой пронеслась машина, осветив фарами здание. Кошка на карнизе мяукнула.

— Я Глеб, — бросил Глеб.

— Дзиро… — отозвался мальчишка.

Враждебность в нём осталась, но скорее для вида. Глеб же не злился совсем — может, потому что дал сдачи… Как сказала бы Дея, забили и забыли.

— Ты связан с законодержцами? — спросил мальчишка.

— Да, — Глеб решил говорить прямо. — И если скажешь мне всё, что знаешь о Кали, поймать её удастся быстрее.

— А я не хочу, чтобы её поймали, — пацан встал. — Я отомщу ей сам. И по-своему.

Глеб тоже поднялся:

— По-своему — это как?

— Как принято в нашем клане.

— В вашем клане?

Объяснений не последовало, но Глеб просёк, что речь не о клане ткачей или пекарей.

— Тогда мы разойдёмся, — бросил он. — И пока ты ищешь Кали, она ещё кого-нибудь убьёт.

Дзиро куснул губу — видно, забыл, что та разбита. А Глеб закончил:

— Если и правда хочешь отомстить ей, скажи, что тебе известно.

— Ничего мне не известно! — пацан уставился на дом.

— Тогда почему ты в Спиритлэнде? — допытывался Глеб. — Раз ты тут, значит, знал, где её искать!

Дзиро зыркнул на него и отвернулся:

— От ёкая-предсказателя: он сказал, что Кали придёт в «Грей Тауэр», — а зачем, не сказал… Доволен?

В груди у Глеба застучало: он и про «Грей Тауэр» знает!.. Это лишь разожгло интерес:

— Я слышал, как ты говорил по зерфону: ты хотел здесь с кем-то встретиться.

— Не твоё дело! — ощетинился Дзиро. — Законодержцам я не помогаю — возвращайся туда, откуда явился… В коляске или пешком!

За его злостью что-то крылось. «Он хочет, чтобы я уехал, — думал Глеб, — но сам не уходит — даже не примещается… Почему?»

Глеб огляделся.

Взгляд скользнул по костру, парковке, заброшенному зданию… Кошке на карнизе, бочке, в которую он чуть не врезался…

И снова по кошке.

— Это ведь спиритус? — спросил Глеб.

Дзиро удивился — и очень старательно.

— Чего?

Глеб усмехнулся:

— Когда я ехал к дому, ты кинул в него камень: нормальная кошка сиганула бы в окно, а эта сидела… И до сих пор сидит, — он посмотрел на неё. — Как будто наблюдает за нами.

— Наблюдаю, — признала кошка, — но вы не обращайте внимания. Считайте, что меня нет.

Дзиро вздохнул. Глеб сверлил его взглядом:

— Что ты здесь делаешь? Или скажешь это мне, или законодержцам — они не спросят, хочешь ли ты им помогать. Можешь, конечно, приместиться, но найти тебя в Спиритлэнде будет легко — ты не чернотворец.

Взгляд Дзиро стал жёстким:

— А ты не знаешь, с кем связался… Лучше отстань!

— Значит, законодержцам… — Глеб достал зерфон.

Дзиро выругался и процедил:

— Подожди…

Глеб ждал. Дзиро вздохнул:

— Я не смогу пробраться в «Грей Тауэр» и дожидаться там Кали: в здании амулеты, которые мне не обойти.

— И?.. — подстегнул его Глеб.

— И я связался с тем, кто поможет найти её.

— С искателем, что ли?

— Нет. С хакером.

Глеб удивился, а Дзиро нехотя продолжил:

— Есть один хакер — Паук: он взламывает зерфоны и крадёт данные с чужих зеркал. Если Кали войдёт в чаросеть, Паук найдёт её — он там любого отыщет: отец не раз к нему обращался.

Глеб не мог не спросить:

— А кто твой отец?

— А тебе не всё равно? — вспылил Дзиро. — Тебя мой отец интересует или Кали?