Осколок его души - Александрова Марина - Страница 22

– Он и не разбирался, – буркнул Китарэ, пропуская друга внутрь. – Дай мне десять минут, – хмуро глянул на меня и добавил, – причесался бы тоже, на дикобраза похож, – покачал головой и отправился в сторону к высокому деревянному шкафу.

Мы шли по улицам храмового комплекса, а я ловила на себе заинтересованные взгляды проходящих мимо эвейев. Не надо было иметь особую интуицию, чтобы

понять, что и кто именно стал предметом их заинтересованности. То тут, то там я слышала своё имя и понимала, что, скорее всего, уже всем известно, чем закончилась церемония этой ночью. Китарэ и Дилай всю дорогу обсуждали что-то и даже под страхом смерти, я не взялась бы повторить темы их разговоров. Мне было достаточно собственных мыслей. И сколько бы я не думала, то приходила к тому, что нам действительно необходимо серьёзно поговорить. Я должна собраться, задвинуть свою гордость на задний план, как и все неподобающие моему положению эмоции и чувства, и просто сказать, почему именно ему не стоит прекращать свои поиски последней «жемчужины». Ложь тяготила меня. А тот панцирь из обмана и недоговорок, которым я обросла за последние несколько дней, уже казался неподъёмным.

Я всё ещё плохо ориентировалась внутри комплекса, потому понять, как мы оказались на огромной песчаной площадке, огороженной по периметру высоким забором, мне было сложно. Но место напоминало тренировочную зону, и тому подтверждением было то, что те одиннадцать эвейев, включая наставника, были облачены в форму для тренировок. Разумеется, то, что Дилай и Китарэ, облачились в кимоно для тренировок под своими темно-коричневыми халатами, я смогла заметить только сейчас.

– Неужели решили почтить нас своим присутствием, – изогнув бровь, поинтересовался невысокого роста эвей, который, судя по всему, был ни кем иным, как нашим наставником. – О, замкнул свою Нить? – прищурился мужчина, разглядывая меня.

Китарэ и Дилай замерли в нескольких шагах от учителя и поклонились, ожидая дозволения встать в строй. Их примеру, пусть и с опозданием, последовала и я.

– Игнэ? – поинтересовался он, словно речь шла о сорте сливы для его пирога. Ни пренебрежения, ни агрессии я не почувствовала.

– Да, – отозвалась я.

– Ниром был выше, – констатировал он. – Чего скривился? – точно так же, без какого-либо пиетета, поинтересовался он у Китарэ. – Бесит тебя? – кивнув в мою сторону, поинтересовался он. – Так не сдерживайся, – мужчина всего лишь провел стопой по одному из шестов, что лежали у его ног, палка послушно перекатилась, подпрыгнула, оказалась на носке его ноги, а всего через долю секунды у него в руках. – Набей ему рожу, – немного кровожадно предложил этот с позволения сказать наставник, который больше всего напоминал мне маленькую коротконогую хрюшку. Мужчина ловко подкинул шест в сторону Китарэ, а наследник в свою очередь сноровисто поймал предложенное оружие.

Китарэ криво усмехнулся, снимая свой коричневый халат, и откладывая его в сторону на одну из скамеек, что стояла у самого забора. Я решила, что не стоит испытывать судьбу и последовала его примеру.

– Будешь работать с ним, – тем временем обратился ко мне наставник по Тай До, – в нашем искусстве нет места дешёвым эмоциям. Когда найдёте цену чувствам, поговорим.

На самом деле, мне было безгранично всё равно, с кем я буду практиковаться. У меня не было проблем с эмоциями. И даже на тренировках с Рэби и личными гвардейцами Дорэй, единственным, кто ко мне относился с долей симпатии, был именно он. Так, что мне было не впервые тренироваться с тем, кто меня терпеть не может. В этом не было ничего страшного или принципиально нового. Разве, что моими напарниками прежде были обычные солдаты гарнизона, люди, и уж никак не будущие правители. Ну, это так же было не страшно, боль я переносила хорошо. Не думаю, что тут дозволяется избивать учеников до смерти. И, лучше уж походить с разбитым носом, чем ненароком расквасить его наследнику.

– Мне без разницы, – обозначила я своё отношение к происходящему, самостоятельно поднимая шест.

– Смотри, Китарэ, похоже, ты в одиночестве со своей ненавистью, – засмеялся этот странный тип, – Игнэ на тебя наср…

Говоря откровенно, мне показалось, что я ослышалась. В голове не укладывалось то, что сказал этот эвей?!

– Не переворачивайте мои слова, – сама от себя не ожидала, что меня так заденет то, как он использовал сказанное мною. Но мне уже порядком надоело разгребать те кучи вранья, которыми меня обложили. Ещё не хватало, чтобы при мне мои же слова переиначивали.

Я прямо смотрела в глаза этому смуглокожему, коротконогому эвейю. Теперь он напоминал мне пельмень, который я с удовольствием бы скормила кому-нибудь.

– А парень-то с огоньком, – очередной противный смешок, и точно яд разлился по моим венам.

Рэби рассказывал мне, что бывают разные техники формирования учеников при занятиях Тай До. Но даже он, человек, считал самым дешёвым из приёмов который сводился к «провокации».

«Мы могли бы справиться с твоим страхом, тренируйся мы окруженные открытым пламенем огня. Пускай, не за раз, а за тысячу первый раз, но ты бы привыкла. Но чего бы стоила нам такая победа? И, что бы осталось от тебя в конечном итоге? Да и грош мне цена, как учителю, если я могу достичь цели, лишь причиняя боль своим ученикам».

Это были слова человека, который смыслил в боевых искусствах, гораздо больше, чем этот эвей.

Для чего были нужны нам эти тренировки? Молитвы? Особенные дыхательные практики? С точки зрения обычного человека, молодые эвейи занимались полнейшей ерундой последние три года до достижения своей половой зрелости. Я же занималась этой самой

«ерундой» столько, сколько себя помню. Рэби настаивал на том, чтобы каждый наш день начинался с молитвы. Середина дня была посвящена Тай До. Вечер – дыханию. Это было обязательной практикой в течение пятнадцати лет. Я не могу судить, насколько это приблизило меня к принятию собственной сущности, но одно то, что по большей части я могу ходить не прихрамывая, я списывала именно на ежедневные практики.

В мире эвейев считается, что энергия мира и энергия Полотна взаимосвязаны. Они сообщаются между собой, соединяясь в каждом из нас, проходя сквозь наши тела. Когда сквозь тело будет пропущен полноценный энергетический поток, который навеки свяжет обе наши сущности, то именно при помощи подготовленного тела и того, как мы умеем им управлять, будет зависеть то, как именно сумеем подчинять себе обретённую силу и могущество. Как хорошо будем контролировать свою вторую сущность и насколько едиными с ней станем.

Подбросив шест в руке, для себя я подметила, что он немного толстоват для моих пальцев. Но, дерево мне понравилось. Совсем не похоже на то, что мы использовали для тренировок дома.

– Что ж, – так и не дождавшись от меня реакции на свою глупую подначку, заговорил «наставник», – разбились на пары. Дилай, ты сегодня работаешь со мной, – гадливо улыбнувшись, посмотрел он сперва на меня, а затем на Китарэ.

Пожалуй, впервые, мы с наследником были солидарны, полностью игнорируя кого-то третьего.

– Ну, новенький, покажи, что тебе досталось от отца.

Думаю, это прозвучало достаточно двусмысленно, чтобы в очередной раз постараться задеть меня. Но к величайшему сожалению этого мужчины, я не помнила своего отца и любое упоминание о нем не вызывало во мне отклика. Я знала, что он сделал. И давно приняла это. На этом всё.

Все ученики заняли позиции в безопасном удалении друг от друга, чтобы тренировка не переросла в банальную потасовку. Китарэ встал напротив меня. Он был выше. То, как он держал шест в руках, его осанка, движения, говорили многое для меня о нём, как о воине. Он умел управлять собственным телом. Оно было послушно ему, точно годами настраиваемый инструмент в руках мастера. Его взгляд прозрачно-голубых глаз, казался невозмутимым и бесстрастным, словно сейчас его разум был где-то далеко отсюда. Я не могла понять о его намереньях, потому, какие эмоции отражались на его лице. Всё, что мне оставалось, это слушать его тело, наблюдать за малейшими изменениями в его дыхании и следовать за ним. Да, нам говорили, что все ученики в стенах Храма равны, но мне не десять лет, чтобы я и впрямь поверила в подобное. Но, тем не менее, наследник не был глупцом, чтобы не понять, если я буду намеренно уступать ему.