Шеф-повар Александр Красовский (СИ) - Санфиров Александр - Страница 61

Но лысый мужчина уже целеустремленно направлялся к своей квартире, нисколько не сомневаясь, что мы следуем за ним.

— Саш, мне он не нравится, — шепнула Люда. — Лучше бы мы пошли к Розе Моисеевне.

— Ерунда, — ответил я. — Если квартира нам не подойдет, всегда можно вернуться на вокзал, на худой конец переночуем в зале ожидания.

Минут пятнадцать неспешной ходьбы и мы зашли через узкий проезд во двор двухэтажного дома.

— Вот, полюбуйтесь, куда вас хотела запихать эта стагая, падшая женщина, — сообщил Борис Львович, указывая рукой на ветхую сараюшку, пристроенную к дому. Было непонятно, как та еще не рухнула от старости. Метрах в трех от нее стоял такой же покосившийся деревянный туалет. Оторванная дверь была просто приставлена к нему, чтобы хоть как-то выполнять свое предназначение.

В это время дверь сарайки со скрипом отворилась, и оттуда появились три молодых моряка.

Борис Львович ухмыльнулся и сообщил:

— Вот с этими гоями вам бы и пгишлось сегодня ночевать на одних нагах, заплатив восемь гублей и ходить на очко в этот отвгатительный туалет.

— Какой кошмар! — возмущенно отозвалась Люда.

Нас, тем временем подвели к узкой деревянной лестнице, по которой следовало подняться на второй этаж. Лестница выглядела гниловатой современницей пристройки, поэтому поднимались мы по ней очень осторожно.

Комнатка, действительно, оказалась чистой и достаточно уютной. Две кровати со свежим бельем, два стула, на столе у стены стоял чайник. Больше в ней ничего не было. Борис Львович показал нам туалет, оказавшийся общим для пяти квартир, проинструктировал насчет чайника и, взяв деньги, удалился к себе, в соседнюю квартиру.

— Ну, вот мы и в Хопре! — с чувством высказался я, усевшись на кровать. Люда смотрела на меня непонимающими глазами.

Действительно, чего это я несу? Для человека, не пережившего девяностые годы, это высказывание не несет никакого значения.

— В смысле, в Одессе, — исправился я. — Ну, что, пока не поздно, прогуляемся по городу?

Люда с энтузиазмом приняла мое предложение, и мы отправились на прогулку.

На улице уже зажигались фонари, по тротуарам, наслаждаясь теплым вечером, двигалось множество людей. Тем не менее, мы привлекали внимание, скорее из-за Люды, чем из-за меня. Она и так была ростом выше среднего мужчины, а, надев, все еще модные босоножки на толстой платформе, была даже выше меня.

Как покушались на эту платформу наши молодые соседки по общежитию, не передать! От сдачи босоножек в аренду спасал только размер обуви, тридцать девятый. С такими ножками соседок у нас не водилось, и Люда с легким сердцем могла посылать всех в дальнюю дорогу.

Да, именно из-за роста на нас и обращали внимание. Джинсы и джинсовые юбки для вечернего променада, здесь были в порядке вещей, как и наша обувь на платформе. По одежке мы тут были ничем не хуже и не лучше других отдыхающих и жителей Одессы. Для начала мы зашли в первое попавшееся кафе, поужинали, запив местным кислым вином пережаренный шницель.

Когда вышли из кафе, на улице совсем стемнело, но по прежнему было очень тепло и даже душно. Голова у меня после спиртного немного шумела.

— Люда, пошли на море купаться, — неожиданно для себя выпалил я.

— С ума сошел, у меня же нет купальника! — возмутилась жена.

— Подумаешь! Будем купаться голышом. На пляже темно, там никому до нас дела нет.

Однако супруга, несмотря на все уговоры, не согласилась на такую авантюру.

— Ну, на нет и суда нет, — легко согласился я. — Раз не идем на пляж, тогда возвращаемся в свою квартирку. Думаю, нам есть чем там заняться.

Кровати Бориса Львовича подвели, скрипели они капитально. Но я такими мелочами не заморачивался. Как и жена. Все равно завтра утром мы покинем сие пристанище, нас ждет каюта № 218 на палубе С теплохода «Адмирал Нахимов», которому до затопления осталось всего ничего, двенадцать лет.

Будильника нам не понадобилось. Уже часов в семь утра в открытые окна начали свои переговоры соседки. Они орали так, что могли своими воплями мертвого разбудить. Пришлось встать и поставить чайник. Когда мы уж собирались уходить, в комнату заглянул нахмуренный Борис Львович, чтобы пожелать нам доброго пути, а заодно проверить не положили мы случайно его постельное белье в свой чемодан.

В десять утра мы уже были на причале морского вокзала, с которого проводилась посадка на теплоход.

Найти каюту оказалось несложно. Стюартов в белых тужурках тут не водилось, вместо них везде висели таблички с пояснениями. Мы спустились на свою палубу по широкой лестнице, хранившей следы прежней позолоты, видимо сохранившейся с той поры, когда теплоход был спущен на воду в Германии.

Двухместная каюта оказалась узким отсеком, метра полтора шириной, на левой переборке которого имелись две койки, прикрепленных одна над другой. Первым делом я запрыгнул на верхнюю, и с удовольствием обнаружил, что та вполне подходит мне по длине.

А вот в мутный иллюминатор кроме самого причала и ног проходящих пассажиров ничего не было видно. В правом углу каюты имелся небольшой столик, на котором, впрочем, вполне хватало место для бутылки, пары рюмок и тарелки с закуской.

Сложив все вещи в рундук под нижней койкой, мы отправились на обзорную палубу, чтобы посмотреть на Одессу с моря.

Когда берег стал синей полоской на горизонте, я повернулся к жене, все еще не отрывавшей взгляда от исчезающего в тумане города и предложил зайти в бар, оценить, так сказать, его меню.

— Ой, Саша, не знаю, — боязливо сообщила Люда. — Впереди почти две недели, а я даже не представляю, сколько у нас денег осталось. Ты прибрал все себе, как Плюшкин.

— Не переживай, — бодро сообщил я. — Денег достаточно. Обратные билеты на самолет у нас в кармане. Трехразовое питание входит в цену путевки. Так, что волноваться нечего. Кстати, могу все финансы доверить тебе, ты же у нас бухгалтер, как никак.

— Нуу, — в раздумье протянула Люда. — Пожалуй, рублей сто я у тебя на всякий случай конфискую, мало ли, какие проблемы появятся. А остальными сам распоряжайся. Могу я хоть в отпуске не думать о деньгах?

Она хотела еще что-то сказать но, глянув на мою улыбку, махнула рукой.

— Ай, ладно, гулять, так гулять! Идем в бар!

В баре работал кондиционер, но, несмотря на это, особой прохлады не чувствовалось. К тому же здесь можно было курить, поэтому у потолка вились сизые клубы дыма, медленно разгоняемые потолочным вентилятором.

За столиками в основном сидели женщины, якобы уткнувшись в свои коктейли, они внимательно разглядывали всех лиц мужского пола заходящих в бар.

Я тоже был внимательно рассмотрен, оценен и принят к числу годных для употребления, несмотря на то, что зашел не один.

Люда моментально просекла такие взгляды и всем своим видом давала понять, что этот только парень ее, и никто его больше не получит.

До обеда оставалось совсем немного, поэтому мы заказали по одному коктейлю, чтобы не портить аппетит.

На свободной стене у входа в бар висели несколько игровых автоматов. Вот у них в большинстве толпились мужчины. Они увлеченно кидали в автоматы жетоны, дергали ручки. Автоматы моргали огоньками, крутили рисунками, звенели, но выигрышей особо не случалось. За полчаса, что мы пробыли в баре, наверно раза два в поддон автомата упало по жетону.

— Давай попробуем, — предложила Люда.

— Давай, — без особого желания согласился я. Жетон у бармена стоил пять рублей, по нынешним временам на такие деньги можно было жить два-три дня, если не больше. Надежд на выигрыш я не питал от слова совсем.

Взяв два жетона, мы встали в небольшую очередь желающих отдать свои деньги государству.

Люда кинула первый жетон в приемник, и когда загорелся зеленый огонек, нервно дернула ручку автомата.

«Однорукий бандит» засветился, цилиндры с рисунками фруктов закрутились.

— Ничего, — выдохнули зеваки и люди, стоящие за нами в очереди.