Шеф-повар Александр Красовский (СИ) - Санфиров Александр - Страница 63

— Да ты, что?! Какой идиот мог написать такую ерунду! — возмутилась Люда.

— Понятия не имею, — пожал я плечами и начал переодеваться для похода на завтрак.

В ресторане большая часть наших соседей уже сидели за столом, когда мы появились.

Едва мы поздоровались и уселись за стол, как Люда воскликнула:

— Товарищи, представляете, что мой муж сегодня прочитал в душевой на стене?

Убедившись, что на нее устремлены взгляды не только с нашего стола, но и с соседних, она громко сообщила:

— Там было написано, что в 86 году наш теплоход утонет.

В образовавшейся сразу дискуссии больше всего обсуждали умственные способности шутника-идиота, и как бы его сильнее наказать, если удастся найти.

Когда мы после завтрака спустились в каюту, на нашей палубе толклись два матроса. Они шныряли туда сюда, заглядывали во все углы. Увидев нас, один из них, подойдя ближе, небрежно поинтересовался:

— Вы, из какой каюты будете? Услышав ответ, он кивнул головой и отправился к своему напарнику.

— Ну, все, дело сделано, теперь, как бы, кто не старался, команда все равно будет знать, что кораблю напророчено крушение именно в 1986 года. Плохо, что впереди еще двенадцать лет, и мне не узнать, чем на этот раз обернется мое вмешательство, — подумал я.

Наутро, точно по расписанию наш теплоход пришвартовался к пирсу города Батуми.

К радости жены, да и моей, чувствовал я себя неплохо и был готов к походу в город. Здесь, в отличие от Сочи, для пассажиров никаких экскурсий предусмотрено не имелось. И хотя в рекламном проспекте круиза стояла экскурсия в Батумский дельфинарий, нам она не светила, потому, как дельфинарий оказался недостроенным. Поэтому пассажиры, сходившие по трапу, направлялись кто куда.

Мы от них не отстали и решили прогуляться по набережной. Однако мощенная камнем набережная закончилась неожиданно быстро. Перед нами лежал низкий песчаный берег, поросший редкой травой и колючками. Заметив какой-то обелиск, впереди я предложил глянуть на него.

Обелиск оказался памятником солдатам Великой Отечественной войны. Две коровы, медленно обходя вокруг него, выщипывали пожухлую траву и на нас не обращали никакого внимания. Удивительно, что, несмотря, на отличную погоду, на берегу не было видно ни одного отдыхающего.

— Странно, может на этом берегу не принято загорать, — подумал я, а вслух предложил:

— Да, что-то мы не туда зашли, цивилизацией тут не пахнет, пошли лучше в город, — и мы развернулись в обратную сторону.

Зато бродить по улицам города оказалось интересно и познавательно. Для меня в обилии вывесок часовых мастерских, сапожных, кучи ателье, и прочих не было ничего удивительного. Зато жена не успевала охать и ахать. Конечно, для нее выросшей на севере нашей страны такое обилие частников было в диковинку. Не буду же я ей рассказывать, что таким благополучием грузины обязаны своему земляку Иосифу Виссарионовичу. Даже после его смерти Хрущев не решился давить здесь частников так, как он давил их в РСФСР. Недалеко от порта мы зашли в небольшую общепитовскую закусочную, в очереди к прилавку там стояло человек шесть, одуряюще пахло киндзой, и мы решили попробовать местные чебуреки.

За прилавком стоял здоровый усатый грузин, угрюмо глядящий на посетителей. Не знаю, что уж там у него случилось, или зуб болел, или с женой поругался.

Работал он очень интересно. Кинув на тарелку два дымящихся чебурека, на вторую тарелку он резал половину помидора и половину огурца, щедрой рукой сыпнув на них пригоршню зелени, выдавал покупателю. Ему было фиолетово, какого размера половина огурца или помидора. Даже если помидор был размером с тарелку, он однозначно резал его пополам, так же, как помидор размером с вишню. С огурцами было то же самое.

Местные, стоявшие в очереди, взирали на это с олимпийским спокойствием.

Впереди нас, стояла женщина, видимо такая же, как мы, пассажирка с Нахимова. Она естественно молчать не смогла.

— Товарищ, продавец, почему вы не пользуетесь весами? Разве не видите разницу в размере овощей? У вас же меню висит на витрине! — возмутилась она таким беспределом.

Грузин за прилавком даже не повернул головы и продолжал заниматься своим делом.

Когда очередь, наконец, дошла до этой дамы, грузин, не глядя на нее, флегматично спросил у меня:

— Чэго заказыват будэш?

Пришлось заказывать чебуреки и бутылку Цинандали, под непрерывные женские вопли:

— Что это такое!? Я буду жаловаться! Я столько в очереди стояла, где у вас жалобная книга?

Когда я ставил на столик тарелки, женщина все еще требовала жалобную книгу, под смешки посетителей.

Мда, первая наша встреча с грузинской кухней получилась не особо удачной.

Опустошив бутылку легкого сухого вина и съев овощи, мы оставили на столике недоеденные чебуреки, на наш вкус в них оказалось слишком много пряностей, и отправились на поиски новых приключений.

— Ты заметил, как на меня смотрят мужчины, чуть слюни не пускают, — улыбаясь, шепнула Люда, пока мы медленно шли по улице. Сама улица оставляла довольно мрачное впечатление. Окна первого этажа сплошь заделаны металлическими решетками. А, начиная со второго этажа, через улицу протянулись веревки с сушившимся на них бельем.

Создавалось такое впечатление, что по ночам с гор в этот город спускаются абреки и грабят всех подряд, особенно их, привлекает постельное белье, вывешенное за окнами.

А на Люду, действительно, посматривали. Высокая красивая девушка, по сравнению с темными грузинками, почти блондинка, да еще в свободном сарафане, она притягивала взгляды почти всех встречных мужчин. И мне это очень не нравилось.

Совершенно неожиданно мы вышли на торговые ряды. На базаре стоял гул голосов, видимо, торговаться здесь любили. Пока мы медленно пробирались через толчею лицо жены становилось все краснее.

— Ты чего? — обратился я к ней.

— Саш, давай уйдем отсюда быстрей, меня тут ощупали со всех сторон, — уже без улыбки сообщила та.

В этот момент мелкий аджарец, идущий навстречу опустив голову, как бы нечаянно наткнулся на Люду, и правой рукой схватил ее за грудь.

— Совсем обнаглели, паразиты, как будто баб сто лет не видели, — возмущенно думал я, незаметным ударом вбивая кулак в живот наглеца.

Тот, икнув, схватился за живот и уселся на землю. Не знаю, увидел ли кто мой удар, но никаких возмущенных возгласов со стороны не появилось.

— Все понятно, — думал я, прижимая Люду ближе к себе. — Нахимов приходит сюда три раза в месяц и привозит несколько сотен женщин отпускниц, из которых немалое число ищет себе на жопу приключений, вот и распустился местный народ. Хотя видел же гаденыш, что девушка не одна и все равно полез.

После неприятного момента мы поспешили уйти с рынка. Выйдя на Чавчавадзе пошли в сторону морского вокзала. Здесь пешеходов было значительно меньше, поэтому Люду только провожали сальными взглядами, но приставать не решались. Зайдя в первый попавшийся винный магазин, мы купили десять бутылок сухого вина разных сортов. Чего-чего, а вина в Батуми продавалось море, не то, что у нас в Карелии.

Выгрузив в каюте свои немногие покупки, мы отправились в ресторан теплохода на обед, выглядевший значительно лучше, чем чебуреки в местной забегаловке.

После обеда и отдыха мы все же решили прогуляться еще рядом с морским вокзалом.

Поднявшись на его крышу, обнаружили, что у парапета примостилась толстая армянка, продающая кофе.

Что эта женщина, именно армянка, было понятно по надписи около кофейни.

«Настоящий турецкий кофе Натали Карапетян»

Мы пили из малюсеньких чашек черный кофе без сахара, и мне, пившему в другой жизни десятки рецептов этого напитка, казалось, что такого кофе я никогда не пробовал.

Старая носатая армянка тем временем колдовала с турками, стоящими в раскаленном песке и разговаривала сама с собой.

Уже вечерело, до отхода теплохода оставалось часа два, С моря дул легкий ветерок, Лишь краешек красного солнца, тонущего в море, виднелся над горизонтом.