Борьба испанцев с маврами и завоевание Гренады - Тур Евгения - Страница 31

Боабдиль, вне себя от гнева, бросился на визиря и убил бы его, если бы присутствующие не удержали его. Но Боабдиль был слаб, и вскоре гнев его утих. Он покорился, собрал все свои сокровища, взял свое семейство и отправился в приморский город, с намерением сесть на корабль и переехать в Африку.

Многие Мавры проводили его до берега моря, и когда паруса заблистали на солнце, а корабль, сняв якорь, медленно отчалил от берега, они, не смея оскорбить Боабдиля громкими криками прощания, столпились и сказали вполголоса:

— Прощай, Боабдиль! Прощай, злосчастный! Аллах да хранит тебя!

Боабдиль стоял на палубе и с крупными слезами в глазах глядел на снежные выси гор, окружающие Гренаду, глядел на зеленые луга и темные рощи родины, которые мало-помалу исчезали и исчезли, наконец, из глаз его.

Боабдиль был ласково принят султаном Феца, при дворе которого прожил несколько лет. Тридцать четыре года спустя после взятия Гренады Испанцами, в Африке произошло возмущение братьев султана, который собрал войско и пошел усмирять бунтовавших; битва завязалась на крутых берегах глубокой и быстрой реки. Три дня ни та, ни другая армия не смели переправиться и продолжали перестрелку. Наконец султан решился разделил свою армию на три части и одну из них отдал в распоряжение Боабдиля Эль-Чико (малютки). Боабдиль бросился в реку, перешел ее, но был встречен на той стороне губительным огнем неприятеля. Последовал кровопролитный бой, в котором Боабдиль был разбит наголову. Все те, которые не были убиты, погибли в волнах, так что тела запрудили реку. Боабдиль, столь верно названный «злосчастным», был убит в этом сражении. Таким образом этот злосчастный человек и злосчастный король погиб, защищая чужие владения и не сумев славно пасть, защищая собственное королевство, собственную родину.

Маркиз Кадикский, наиболее отличавшийся своими подвигами во время войны Испанцев с Маврами, умер, не достигнув 50 лет. Он обладал всеми истинно рыцарскими добродетелями; он был храбр, великодушен, воздержен, благочестив, покровитель слабых и бедных, верный друг, но страшный враг; он не умел прощать обиды и мстил за нее жестоко. Когда он умер, пол-Севильи оделось в траур, так много было у него родных, друзей и приверженцев. С высокими почестями и при огромном стечении народа его похоронили в фамильном склепе монастыря св. Августа, в Севилье, и украсили его могилу знаменами, отнятыми им у неприятеля. Всеми чтимая могила его сохранилась до начала нашего столетия, но в 1810 году, во время нашествия Французов на Испанию, церковь была разграблена, фамильный склеп разрушен, могилы осквернены, а тела усопших разбросаны. Герцогиня Бенаванте, из славного рода маркиза Кадикского, возобновила церковь и пыталась собрать остатки расхищенных гробниц; она не успела в этом, и только надпись на стене указывает то место, где находилась прежде могила Родериго Мона де Понсе, маркиза Кадикского.

Мавры, не будучи в состоянии примириться со своим положением, нередко возмущались. Беспрестанные мятежи принимали беспощадный характер от религиозных притеснений. Испанские монахи всякими способами и даже силой обращали Мавров в христианство. Однажды дон Алонсо д’Агвилар получил приказание от короля выступить немедленно и подавить вспыхнувший мятеж. У него не было достаточно войска, но на его представление о том он получил вторичное приказание выступить. Тогда он, ни мало не медля, взял с собою молодого сына, почти еще мальчика, и отправился. Маврами предводительствовал храбрый и доблестный Эль-Фэри-Эстенар, известный воин, приехавший из Африки. Мавры ушли в горы с детьми и женами и укрепились на высотах Сиерры-Вермейи; Испанцы стали лагерем у подножия этих гор у быстро текущего в крутых берегах небольшого, но глубокого потока.

Однажды солдаты испанские, без приказания схватив знамя, перешли речку и бросились на Мавров. Другие войска за ними последовали. Завязалась битва.

— Я считаю эту попытку, — сказал дон Алонсо д’Агвилар, — безнадежною. Мавров много, нас слишком мало; они стоят в неприступной и укрепленной позиции и если узнают о нашей малочисленности — нам нет спасения. Не должно было начинать битвы, но так как это случилось, мы не можем оставить своих без помощи; стало быть, с Богом, вперед!

Так он сказал и повел войска свои в атаку.

На склоне горы было много уступов, составлявших площадки; не смотря на превосходное число Мавров, испанские войска теснили их, и Мавры, отступая, дошли до последней площадки, где находились их жены и дети. Дон Алонсо д’Агвилар ударил на них, и резня усилилась, резня беспощадная и жестокая. Но по мере того как Испанцы одолевали Мавров, жадность к добыче увлекала их. Они преследовали маврских женщин, срывали с них ценные ожерелья и браслеты и рассеялись по долине и в ущельях гор. Эль-Фери воспользовался этим, собрал Мавров и ударил на небольшой отряд, находившийся около дона Алонсо, который, взбираясь на кручи, должен был поневоле сойти с коня и сражаться пеший. Сражение длилось до вечера. Дон Алонсо был окружен со всех сторон, но продолжал биться отчаянно. Рыцари, видя невозможность сопротивления, просили дона Алонсо отступить.

— Нет, — сказал он, — никогда знамя д’Агвиларов не отступало пред врагами.

Едва произнес он слова эти, как сын его, тяжко раненый, упал к ногам его; он силился, стоя на одном колене, продолжать борьбу.

— Беги, — сын мой, — сказал ему отец, — будь ревностным христианином и живи для матери.

Но дон Педро не хотел оставить отца. Тогда он приказал своему другу, дон Франциску Кордуанскому, вынести сына из боя и, оставшись один с 200 солдатами продолжал биться, прислонясь к утесу. Против него вышел Мавр рослый и сильный. Поединок завязался. Дон Алонсо, раненый в грудь и голову, схватил Мавра поперек тела. Они боролись долго; наконец, обессиленный потерей крови, дон Алонсо упал на спину, не выпуская, однако, Мавра из рук.

— Не воображай, — сказал он ему, — что ты победил. Я — дон Алонсо д’Агвилар.

— А я — Эль-Фэри-Бен Эстенар, — отвечал Мавр с гордостью и достоинством.

И бились они долго на мечах и кинжалах и на саблях; наконец силы дона Алонсо истощились в борьбе, и он испустил последнее дыхание.

Так кончил дон Алонсо д’Агвилар, сорок лет храбро сражавшийся с Маврами.

Когда король Фердинанд узнал о поражении и смерти дона Алонсо, он, во главе сильного войска, выступил из Гренады. Скоро мятеж был усмирен, Мавры перебиты или взяты в плен. Обезображенное ранами тело дона Алонсо было найдено и похоронено с торжеством пышностию в церкви св. Ипполита в Кордове. Долгое время Кордуанцы осуждали, хотя совершенно несправедливо, графа Урену за то, что он не подал помощи и не пытался выручить и спасти дона Алонсо д’Агвилара. Фердинанд защищал графа от этих нареканий и доказывал, что он находился в невозможности подать помощь дону Алонсо. Не смотря на эти несомненные доказательства, народная скорбь о смерти храброго и всеми любимого рыцаря сложила грустную песню, которую не однажды пришлось слышать графу Урене. В ней находился следующий заунывный припев: