1972. ГКЧП (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 37

Впрочем – я ее никогда не любил. Шумная, суетная, она обугливает души людей до черноты головешки, превращая в механизмы и винтики. Не хочу тут жить. Москвичом надо родиться. А мне, замкадышу, мегаполисы не по душе.

В "Березке", как мне показалось, нас узнали. Но виду не подали. Предупредили? Ольга не потратила много времени на выбор барахла. Она не смотрела на ценники. Пусть на них смотрят те, у кого денег нет. А у нас денег была целая куча. Пока я болтал с Семичастным – прибыл курьер и принес нам с Олей два пакета. В них – наши новенькие паспорта, удостоверения личности (уже с новыми званиями), Чеки в "Березку", ну и просто деньги. Много денег.

Я тоже как следует оделся – светлая рубашка, брюки, итальянские полуботинки, ну и…собственно – все. А что мне еще нужно? Кольца купили. Я себе простое обручальное – все равно его скоро сниму, терпеть не могу колец на пальцах. Зацепишься – можно и пальца лишиться. А Ольге купил колечко с довольно-таки крупным бриллиантом стоимостью в несколько тысяч рублей. Колечко на вид скромное, но…кто понимает – только ахнет. Что мне, жалко, что ли? Пусть порадуется.

Потом пришлось заехать в парикмахерскую, где меня лишь слегка подравняли, а прическу Ольги довели до совершенства. По крайней мере она так сказала. Я особой разницы не заметил – ну да, хорошо подравняли! И что? Потом ее там же накрасили – я даже не знал, что в парикмахерских еще и наносят макияж. Но оказывается – и в семидесятые годы это было, не только у нас. Вот только краски и тушь пришлось нести с собой – тоже купили в "Березке". Тушь несмываемая, краски тоже импортные.

Ну а потом – в ЗАГС, где нас уже дожидались. День, как оказалось, был не приемный, но всех нужных людей подняли и заставили нас "брачевать". Все-таки в тоталитарном государстве есть кое-что хорошее. Если ты, конечно, приближен к этой самой тоталитарной власти.

И вот мы уже стоим перед столом, и женщина, облеченная властью сделать нас мужем и женой, торжественно спрашивает – согласны ли мы и все такое прочее. Дежавю какое-то…я даже слегка расстроился. Вообще-то я со своей женой не разводился. С женой из того мира. Смотрю сейчас на Ольгу, а…вижу жену, мою любимую. ТУ – мою любимую. И мне от этого грустно. Все не могу привыкнуть, что тот мир для меня закрыт навсегда. И я ЗНАЮ это. Из того мира меня вычеркнули.

Мы надели кольца, поцеловались, и мне показалось, что поцелуй стал каким-то…другим? Жену мы целуем не так, как любовницу. Ну…мне так кажется. Но все равно это был приятный поцелуй. Не тот, когда я целовал мою женщину в холодный белый лоб, прощаясь с нею навсегда.

– А давай куда-нибудь зайдем, в какое-нибудь кафе – и посидим? – предложил я, когда мы выходили из зала. Не играл марш Мендельсона, не было толпы гостей. Только взгляды работников ЗАГСа, опасливые и восхищенные – ну как же, это же сам Карпов с его женщиной! Теперь – Ольгой Карповой.

– Пойдем – легко согласилась Оля и вздохнула – Но от свадьбы все равно не отвертишься. В Ялте всех соберем, хорошо? Только Алферову не приглашай, ладно?

– Не приглашу – невольно вздохнул я, вдруг вновь явственно ощутив биение и судороги прижимающегося ко мне гладкого, упругого тела, плеск морского прибоя и наслаждение от обладания той, о ком мечтал всю свою юность. Иэхх…забыть бы! Теперь я женатый мужчина! Невместно!

И мы вышли под лучи ласкового августовского солнца, новая ячейка общества. Советского общества. Почему-то не в тему подумалось, что теперь Ольге надо менять документы – фамилия-то сменилась! Но пусть это будет самой большой проблемой в нашей дальнейшей семейной жизни.

– Я против!

– Я принял решение. Пусть едет.

– Саша, ты не прав! Разве можно выпускать его из страны? Пусть сидит здесь! Ты пойми – случись что-то с нами – у нас есть источник живой воды! И ты хочешь выпустить его на волю? Отказаться от молодости? От здоровья?!

– Я обещал ему. И я сдержу обещание.

– Мы засыпали его подарками. Он живет – как король! Пусть живет и дальше! Но здесь. Интересы государства требуют, чтобы он жил здесь.

– Государства ли? Володя, тут твои интересы расходятся с государственными, тебе не кажется?

– Нет, не кажется. Государство – это мы с тобой. Не будет нас – что будет с государством? Мы – гаранты сохранения Советского Союза! Будем живы мы – будет живо и государство. Потому считаю нецелесообразным выпускать Карпова из страны. Пусть живет здесь. Дадим ему все, что попросит, и что не попросит – тоже. Но любые попытки уйти за границу пресекать безжалостно. Он должен понимать, что государственные интересы превыше всего.

– Давай отложим решение до…в общем – после пресс-конференции поговорим. Кстати, он ничего такого не заподозрил?

– Уверен, он все понимает. Потому воспринимает нас теперь не как друзей – если только он когда-нибудь воспринимал нас как друзей – теперь мы для него опасны. Карпов умен, как бес! Он дерзит, хамит, разговаривает так, будто уже сидит у нас в золотой клетке. Он все уже вычислил, и скорее всего сейчас разрабатывает пути отхода. Вот только ТЕПЕРЬ уйти ему будет трудно.

– Жена?

– Жена. Один он ничего не боится. Уверен, мы его не сможем удержать. Но жену он не бросит. Карпов понимает, что если он уйдет – мы примемся за нее. Будем исследовать, пытаться понять, каким образом она из видавшей виды молодой женщины превратилась в юную красотку, практически девочку.

– Что, на самом деле в девочку? – недоверчиво хмыкнул Шелепин.

– Ты бы ее видел! Я на фото ее едва узнал! Ей лет шестнадцать на вид! Школьница, да и только!

– Может просто от счастья помолодела? У женщин такое бывает – счастлива, что все-таки окрутила мужика, вот и светится вся!

Семичастный раскрыл папку и положил перед Генеральным секретарем цветные фотографии. Шелепин взглянул, сдвинул брови и недоверчиво помотал головой:

– Это…она?! Да, черт подери, я бы и в самом деле ее не узнал! Карпов хотя бы выглядит взрослым парнем, а эта пигалица…она даже в объемах уменьшилась! Да как так-то?!

– Карпов в разговоре с ней упомянул, что организм тратит свои ресурсы на свое же оздоровление. Вначале съедает весь жир, выпивает воду. Остается…то, что остается. Лишняя кожа уходит, ненужные, как считает организм – мышцы. Лишняя соединительная ткань. Даже груди, если были большими – становятся маленьким. Зачем большие груди, если она не кормит ребенка?

– Кстати, насчет ребенка…а что с ее сыном? И с матерью?

– Это еще одна привязка. Карпов пристегнут к жене, жена к сыну и матери. Заякорены намертво! Любой шаг, который может нанести вред нам – и мы можем ударить по ним! И он это понимает.

– Плохо звучит. Противно.

– На войне – как на войне! Мы ведь воюем со всем миром, империалисты хотят уничтожить Союз! И здесь уже все средства хороши. На войне нет противных средств, ты это прекрасно знаешь. Вспомни Брежнева…

– Хватит уже о нем вспоминать! Ушло – и забыть! Кстати, а что там за история с Алферовой?

– Да что там история… – Семичастный криво ухмыльнулся – Наш пострел везде поспел! На отдыхе умудрился трахнуть Алферову, и это притом, что родная так сказать баба была рядом. В двух шагах от него! В результате – актриса беременна.

– Да ладно?!

– Точно. Мы следим за всеми контактами фигуранта, следуем за ним по пятам. Задержка у нее, точно.

– Может, не он?

– Она с режиссером встречается, но есть основания предполагать практически со стопроцентной уверенностью – это дело рук Карпова. Хе хе…не рук, само собой понятно. В общем – надо подумать, как использовать и этот якорек. Это еще одна привязка Карпова к нам.

– И как же его жена относится к такому факту? Ну…измене мужа? Может не такая уж и крепкая это привязка – к жене?

– Судя по ее разговорам – ей плевать. Она уверена, что он от нее никуда не денется. Более того, она даже предлагала, что если он захочет – взять Алферову в постель третьей! Вот такая любовь!