1972. ГКЧП (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 48

Кстати, а в Штатах есть женщины красивые, не то что британки. Хотя у них другая беда – жрут сверх меры всякий дурацкий фастфуд. К 2018 году половина американок превратится в стадо уродливых толстожопых чудовищ. Вторая половина? Вторая половина – эмигрантки. Среди них еще можно найти красивую женщину. И скорее всего она будет эмигранткой из Союза.

Вернулись домой в темноте, довольные, как два выпущенных на волю слона. Набрали еды и с собой (в той же "Березке"), загрузили холодильник и приняв душ бросились в постель. Ну да – и за этим тоже. Два раза. А потом провалились в сон. Завтра у меня встреча с моими "друзьями". Но я уже знаю, как с ними бороться. Обломятся, черти! Не вам Карпова на цепь сажать! И никому. "Мы не рабы, рабы не мы!"

Утром вяло "поклевал" бутерброды с дефицитным сервелатом и черной икрой (зажрался, ага!), запил горячим сладким чаем (надо же восстанавливать силы!), и стал собираться на встречу с любимыми руководителями. Ольгу не пригласили, и я решил отправить ее к сыну и матери – пусть с ними посидит. Ольга вначале воспротивилась, сказала, что будет дожидаться меня дома, но я настоял – пусть будет подальше от меня. Ну так…на всякий случай. Вряд ли меня будут шантажировать женой, но кто знает?

Впрочем – они ее и там достанут в любой момент. Как там писал Юлиан Семенов про радистку Кэт? Ну…про то, что она собиралась затеряться в потоке беженцев? "Сейчас, при всем трагизме положения на фронтах, при том огромном количестве беженцев, которые заполнили центр страны, гестапо продолжало работать четкои слаженно: каждыйвторой человек давал информацию на соседа, а этот сосед, в свою очередь, давал информациюна своего информатора. Считать, что в этой мутной воде можно беспрепятственно уйти, мог только человек наивный, незнакомый со структурой СС и СД."

КГБ – структура не менее эффективная, чем гестапо. А может и более эффективная. Гестапо ведь нет, а КГБ – живее всех живых. А методы у всех спецслужб мира одинаковы, будь это фашистский режим, будь это социалистический (якобы!) строй. Как некогда сказал мне один ментовский полковник, замполит райотдела, методы спецслужб разработаны еще во времена Зубатова, и с тех времен практически не изменились. А что еще можно придумать нового? Используй слабости людей, используй информацию, полученную от стукачей, и все у тебя будет в порядке. Преступники не уйдут, ты не получишь выговора.

Все это я думал, пока ехал в черной волге в Кремль, к Шелепину. Недолго думал – ехать тут вообще нет ничего – десять-пятнадцать минут. Водитель был уже не Леша – другой. Похожий на него как брат, только без приплюснутого носа. Я с ним особо не разговаривал, только "здрасьте", и…в общем-то все. Не до того сейчас. Я "на щелчке" – это когда предохранитель на "стволе" поставлен в положение "огонь".

Первым делом окинул взглядом территорию перед корпусом Кремля, в котором обитал Шелепин. Нет, лишних машин не было, и по кустам не прятались ребята в черных балаклавах. Но это ничего не значило. Меня могли поджидать и внутри, и я никогда не смогу заметить группу захвата – пока они явно не обозначат свои намерения. Засядут в соседних кабинетах – что стоит им заскочить в самый что ни на есть удобный момент? А можно еще и в комнате отдыха Генсека – там вообще уместится целое отделение, и останется место еще для одного.

Да, в коридоре как всегда было пустынно и тихо. Никаких следов подготовки засады. Значит, все-таки решили вначале поговорить, а потом уже решать со мной вопрос. Хотя скорее всего вопрос этот давно решен.

Секретарь поздоровался со мной, попросил подождать и скользнул за могучие двойные двери из темного дерева, наверное дуба. Я прикинул – такие двери небось и пуля не пробьет! Особенно если они усилены металлом. А они усилены – так мне показалось. Уж больно тяжелые. Открывал – почувствовал. Шагнул за порог и ласково улыбнулся будущим собеседникам:

– Здравствуйте, товарищи! Вот, прибыл по вашему приказанию!

– Здравствуйте, товарищи! Прибыл по вашему приказанию!

У дверей стоял ОН.

Шелепин чувствовал себя виноватым по отношению к нему. В самом деле – Карпов ничего плохого ему не сделал. Более того, с его помощью Шелепин поднялся так, как никогда не смог бы подняться в прежней ситуации. Конечно, к этому он сам приложил руку, но кто дал толчок? Кто снабдил информацией? И потом Карпов оказал неоценимые услуги. И жизнь спас…

– Здравствуйте, товарищ Карпов. Заходите, присаживайтесь – Шелепин постарался, чтобы голос его звучал как можно доброжелательнее. Скотину перед забоем тоже стараются не беспокоить, не волновать. Чтобы не было лишних проблем.

От этой мысли ему стало совсем тошно, и Шелепин невольно бросил взгляд на Семичастного – хмурого, каменноликого, углубившегося в какие-то свои бумажки. Ну что же, все правильно – если кто-то и должен решать в этом кабинете, так это он, Шелепин. Он должен брать на себя решения – пусть даже они и неприятны. Но главное – думать о государстве. Главное – государственная польза, а не какие-то там эмоции.

И снова Шелепин поразился – от двери к ним шел не человек. Нет, так-то человек – широко улыбающийся (почему-то Семичастный не любил эту его улыбку, называл глумливой), одетый обманчиво просто и по-летнему (его одежда стоила очень даже приличных денег, Шелепин знал цену этой кажущейся простоте). Но все время было ощущение, что человеческая оболочка для этого существа – именно что оболочка. Под ней – сильный, жестокий, безжалостный зверь, способный одним движением лапы выпустить кишки любой живой твари, вставшей у него на пути. Двигается – как кошка на мягких лапах. Ни одного лишнего движения, ни малейшего сомнения! А ведь если верить Семичастному (а нет основания ему не верить!) – Карпов прекрасно знает, что его ждет, и о чем сейчас будет разговор. Вон как друга перекосило – ну чего он так злится? Не любит, что Карпов его всегда переигрывает? Да, на самом деле неприятно, когда ты находишься рядом с человеком, который умнее тебя минимум на порядок. А кроме того – не особо старается это скрывать.

Кстати, может в этом и заключена истина? Если бы Карпов вел себя скромнее, если бы изображал из себя убогого, преклоняющегося пред сильными мира сего – как бы тогда повел себя Семичастный? Полюбил бы Карпова?

Вряд ли. Володя слишком умен, чтобы купиться на фальшь. Только разозлится еще больше. Кстати, что-то он слишком уж злится. Может потому, что чувствует свою вину и хочет переложить ее на самого Карпова?

– Михаил Семенович…присядьте. Разговор у нас будет…

– Хотите, я расскажу вам, о чем будет разговор? – Карпов бесцеремонно перебил Шелепина, и Семичастный недовольно дернул головой, пригвоздив Карпова тяжелым взглядом. Мол – знай свое место, наглец!

– Ну…давайте, послушаем… – у Шелепина внутри ворохнулся комок неприязни. Уж больно лицо Карпова было эдаким…безмятежным! Шелепин снова почувствовал себя младшеклассником рядом с преподавателем ВУЗа. Неприятное чувство! Смотрит этот ухмыляющийся тип, и будто просвечивает тебя насквозь, как рентгеном. Мерзкое ощущение…

– Итак, вы хотите мне объявить, что не желаете моего отъезда куда-либо. Вы хотите сообщить, что дадите мне все, что я пожелаю, в обмен на золотую клетку. А еще – на мою драгоценную кровь, которая может вас омолодить.

Шелепин едва не вздрогнул. Ай да Семичастный, ай да голова! Просчитал Карпова! А Карпов в своем репертуаре. Циник, глумливый хохмач, для которого нет авторитетов. Ну вот зачем так откровенно рассказыватьдетям о том, что все их детские шалости папочкой давно просчитаны и выплюнуты?! Зачем делать такую рожу, как на концерте юмориста с затхлыми шутками?

– Вы считаете, что государство – это вы, а вы – это государство. И что поддерживая свою жизнь, вы поддерживаете государство. Значит, нужно держать меня при себе, и когда настанет момент – сделать переливание крови. А если меня выпустить – я могу погибнуть, просто от случайности, от которой никто не застрахован. И тогда ваше омоложение плакало горькими слезами. Я ничего не упустил, товарищ Генеральный Секретарь? Ладно, продолжу.